«А с такими деньгами я целую лошадь готова съесть!»
ДЛИННЫЙ черный лимузин с затемненными стеклами ждал их у входа в редакцию «Бьюгл» в районе семи. Питер и Мэл забрались внутрь, и Мэл жизнерадостно поприветствовал водителя:
– Привет.
Водитель оскалился и ничего не сказал, лишь дождался, пока они закроют двери, затем утопил педаль газа в пол и завернул за угол гораздо быстрее, чем следовало, столь же быстро погнал в направлении Мидтаун-Таннел.
– Полагаю, спрашивать, куда мы направляемся, будет не очень хорошей идеей, – произнес Питер.
Мэл пожал плечами.
– Куда-нибудь в Бруклин, – ответил он. – Мы оба знаем, что большая часть русскоязычной общины живет сейчас в Бенсонхерсте, на Кони-Айленд и на Брайтон-Бич. Я не буду слишком пристально вглядываться в уличные знаки и тебе не советую. – Он выглянул в окно. – Хотя я не уверен, что мы вообще сможем что-либо тут разглядеть.
Он был прав. Стекло было затемнено с обеих сторон. Любопытный эффект, благодаря которому им ничего не оставалось, кроме как откинуться на спинки сидений и наслаждаться поездкой. Это была шикарная машина, вытянутый лимузин со всеми прибамбасами: ведерком под шампанское, телевизором и телефоном.
– А я-то думал, в этой штуке будет бассейн, – заметил Питер.
– Я слышал, в его втором лимузине он есть.
– Его втором лимузине?
– Ну да. Поговаривают, все русские любят горячую воду. Ну и к тому же Дмитрий очень… яркий. Вот почему ты мне нужен. Он любит внимание… в разумных пределах… и ему польстит присутствие фотографа. Он почувствует, что мы относимся к нему серьезно.
– О, а мы не относимся к нему серьезно?
– Максимально серьезно. Но когда в деле замешано эго, никогда не повредит немного его почесать. Старайся не снимать его лысину.
Питер хохотнул.
Примерно сорок минут спустя машина вдруг резко начала петлять и поворачивать из стороны в сторону.
– О, – сказал Питер, – вот начинается та часть, когда они хотят нас запутать.
Мэл засмеялся.
– Лично я заблудился сразу как мы выехали из Баттери-Таннел.
– Это был не Баттери. Мы проехали через Мидтаун.
– Видишь? Что я тебе говорил?
Тем временем доносящийся снаружи шум автомобильного двигателя слегка изменился – стал словно ближе, отчетливей, начал отдаваться эхом.
– Мы внутри, – заявил Питер.
Мэл кивнул. Лимузин остановился. Обе двери открыли снаружи.
Питер и Мэл переглянулись. Затем осторожно, держа руки на виду, Мэл выбрался наружу. Питер последовал его примеру.
Они были на подземной парковке, но Питер понятия не имел, на каком уровне. Вокруг не было ничего, кроме глухих бетонных стен. Машину окружила группа серьезного вида мужчин. Некоторые из них были одеты как вышибалы, другие – в модные темные джинсы, ветровки или пиджаки в стиле кэжуал. Все они были вооружены и не скрывали этого.
Мэл повернулся к одному из встречающих, тот засунул руки Аренсу под куртку и вытащил оттуда пистолет. Послышалось несколько одобряющих возгласов, после чего пушка испарилась. Затем охранник перевел взгляд на Питера.
Паркер вручил свою камеру ближайшему к нему мордовороту. Тот взял ее, тщательно осмотрел и с видимым безразличием вернул обратно. После этого все охранники повернулись в направлении ближайших дверей, и часть группы двинулась в ту сторону. Питер и Мэл последовали за ними.
Они преодолели несколько лестничных пролетов и остановились перед дверью. Мужчина в костюме вышибалы открыл ее, и Питер с Мелом прошли следом за ним. Они очутились в длинном коридоре жилого здания. Возглавлявший процессию телохранитель довел их до двери в самом дальнем конце и открыл ее.
Питер и Мэл попали в квартиру, причем очень красивую: высокие потолки, большие окна, прикрытые опущенными жалюзи, антикварная мебель, изящные лампы на столиках. В целом помещение выглядело несколько эклектично, но было очевидно, что владелец любил это место и заботился о нем. На одном из мягких диванов сидел человек в светлой рубашке и темных брюках и читал немецкую газету Die Welt.
Питер взглянул на него и понял, что еще ни разу не встречал кого-то, так сильно похожего на хорька. Отчасти виной тому была форма черепа, отчасти – крайне странной формы залысина, отчасти – рыжеватый оттенок волос. Дополняли впечатление маленькие, яркие, близко посаженные глазки и изящный тонкий рот. Питер был немного обескуражен, он ожидал увидеть кого-нибудь покрупнее. У него создалось впечатление, что он встретил человека, который жил исключительно расчетами, смекалкой, хитростью и схемами.
Заметив гостей, хозяин квартиры отложил газету и протянул ладонь для рукопожатия. Сперва Мелу.
– Дмитрий, – представился хорек, – Дмитрий Еленец. – У него был приятный тенор без какого-либо акцента.
Питер протянул руку.
– Питер Паркер.
– Добро пожаловать. Пожалуйста, присаживайтесь.
Питер огляделся.
– Прежде чем мы начнем, – произнес он, – я бы хотел уточнить основные правила. Мне можно снимать здесь?
– Здесь – можно. Есть всего одно «но» касательно ракурса: на фото должен быть только мой затылок.
«Только затылок? И как же я буду избегать лысины?» – подумал Питер, но такие вызовы и делали работу фотографа интересной, особенно когда приходилось иметь дело с тщеславными знаменитостями, озабоченными своим имиджем.
– Треть профиля со спины? – предложил Питер.
Дмитрий задумался.
– С какой стороны?
Питер обошел его сзади и пригляделся.
– Пожалуй, с правой.
– Очень хорошо. Ты умный молодой человек, продолжай в том же духе.
– А что насчет ваших людей? – Все охранники, сопровождавшие их с парковки, остались в комнате.
Дмитрий осмотрел своих людей и велел парочке уйти.
– Вы можете фотографировать всех, кто здесь остался.
Питер обрадовался. Если бы ему разрешили фотографировать только мебель и затылок Дмитрия, у него получилась бы довольно мрачная и ограниченная фотосессия, даже со скидкой на эго. А вот у телохранителей был довольно интересный типаж. Они напоминали персонажей из фильмов о Джеймсе Бонде, которых можно было встретить на базе главного злодея до появления героя: кучка мрачных людей, которые, казалось, готовы по первому требованию достать из-за пазухи стальные челюсти или летающие шляпы с острыми металлическими полями.
Питер начал осторожно перемещаться по помещению, фотографируя интерьер и стоящих в классической позе (ноги в стороны, руки на груди) телохранителей.
– Итак, – произнес Мел. – Вы пригласили меня на эту встречу. Я с радостью приехал. Я уже наслышан о вас.
Дмитрий рассмеялся.
– Да, я знаю. Рано или поздно мы должны были встретиться. Я предпочитаю сейчас.
– Мне любопытно, – продолжил Мел, – что послужило причиной. Если слухи верны, ваши дела идут хорошо.
– Более чем хорошо, – поправил Дмитрий. – Обычные дела, привычные для этой части мира. Игорный бизнес. – Он бросил быстрый взгляд на Питера. – Небольшая передача активов.
– Вы имеете в виду отмывание денег, – уточнил Мел.
Дмитрий закатил глаза.
– И кое-какие новые области. Сетевой бизнес…
– Вы хотели сказать электронное мошенничество, – снова перебил его Мел.
Дмитрий снова рассмеялся.
– Вечно вас интересует семантика. В общем, бизнес идет хорошо. Но ты же всегда хочешь большего и, соответственно, ищешь новые пути для расширения своего бизнеса, не так ли?
– Справедливо, – согласился Мел, – но у меня возникло ощущение, что в этом замешаны люди, которые заставляют вас нервничать.
Дмитрий на мгновение замолчал и наградил собеседника долгим, холодным, задумчивым взглядом.
– И тут, – произнес он наконец, – вы правы. – Он немного подался вперед, сцепив руки перед собой, и Питер смог сделать один из тех «снимков затылка», которые довольно точно отражали личность человека: его энергию и напряжение.
– Не все в моем бизнесе столь осторожны, как я, – произнес Дмитрий, – когда крутишься в этом достаточно долго, начинаешь понимать, что любой бизнес, мой или нет, является возобновляемым ресурсом. Понимаете, о чем я? Ты должен относиться к нему с уважением, не растягивать слишком сильно, не выжимать слишком много. Толкнешь слишком далеко, и он умрет. Но если не будешь его развивать, впадет в стагнацию. Всегда важно соблюсти правильный баланс.
Но прямо сейчас, – продолжил Дмитрий, – в деле появились люди, которые готовы только толкать. И иногда их методы несколько… – Дмитрий покачал головой. – Им нет дела до соблюдения баланса. Они не смотрят в будущее, им плевать, что будет послезавтра.
– Вы знаете, кто это?
– А, – произнес Дмитрий, – что ж. Вы должны четко усвоить: я вовсе не собираюсь завязывать со своим бизнесом и переключаться на легальный заработок. – Он снисходительно махнул рукой. – Если бы я занимался в этом городе честным трудом, мне пришлось бы вкалывать в десять раз упорнее, чтобы заработать треть, даже четверть того, что я зарабатываю сейчас. Мне нужна стабильность. – Он подался вперед и хлопнул рукой по кофейному столику. – Я хочу, чтобы все оставалось как есть. В детстве я жил в колхозе, и там мир сам показывал твои действия. Будете доить корову слишком часто и много – у нее разболится вымя, молоко иссякнет. Будете упорствовать, и она умрет, или кто-то заберет ее у вас. Мне не нужны дохлые или исчезнувшие коровы. Я хочу, чтобы она еще долго давала молоко. Но есть люди, которые делают это невозможным. Так что… – Он широко раскинул руки в театральном жесте. – Я пришел к вам. Я пришел к прессе. В этой стране свобода слова превыше всего, и все прислушиваются к тому, что говорят СМИ. Я хочу, чтобы люди знали. Поэтому я позвонил вам, чтобы рассказать о людях, которые хотят убить мою корову.
– Если я правильно понимаю ваши сельскохозяйственные метафоры, – произнес Мел, – вы хотите сказать, что к вашей организации присоединяются люди, которые настаивают на слишком крупных мошенничествах или на отмывании слишком больших сумм денег, которые сложно скрыть. Они настаивают на операциях, которые, скорее всего, привлекут к вам внимание по-настоящему крупных игроков: ФБР или ЦРУ…