«Но не сегодня, – тихо напомнил Веном своему партнеру, – сегодня у нас другие заботы». Его группа наемников – две пропеллерные лодки – около часа двигалась по каналу Майами на юго-восток. Веном, стараясь не отставать, двигался вдоль западного берега канала, периодически спрыгивая и перелетая на паутине там, где ему встречались хоть какие-то высокие места, и уходя подальше от канала, чтобы обойти стоящий на берегу дом или ферму. Он не хотел, чтобы его кто-то заметил – ни наемники, которых он преследовал, ни люди, живущие в городах и деревнях, мимо которых они проходили. В конце концов, невиновного так легко напугать, а он не желал причинять им вреда. Что касается виновных, то они и так скоро его увидят. И если все пойдет по плану, то Веном не оставит в живых никого, кроме одного-единственного посланника, чтобы еще раз передать предупреждение его хозяевам. Чтобы все ясно поняли, что случается с людьми, вовлеченными в столь мерзкое дело. «И я вернулся только для этого…» Не сводя взгляда с плывущих в лунном свете лодок, Веном ухмыльнулся.
Последние несколько дней он был очень занят, работая с различными источниками информации. Слишком многие в преступном мире Майами знали больше, чем было полезно для здоровья, слишком многие активно старались урвать свой кусок пирога. В Майами грязные деньги текли рекой, и в любое время дня и ночи можно было не сомневаться: где-то творится что-то незаконное. И если вы знаете, к кому обратиться, то можно быстро выяснить, где именно. Веном знал, у кого спрашивать. Что важнее, он знал, как нужно спрашивать. А еще ему помог один крайне неожиданный союзник: пресса.
Вести о его появлении в городе разнеслись очень быстро. В результате посетители почти любого нелегального бара, букмекерской конторы, игорного заведения и любого другого гнезда порока спешили оказать ему помощь. Ибо любой, кто не видел по телевизору репортаж с пляжа, который Веном посетил несколько ночей назад, уже хотя бы слышал об этом. Приукрашенные языками – а в данном случае одним длинным, цепким и слюнявым языком – слухи расползлись по улицам города, проникая в самые темные уголки, рассказывая о найденном на берегу. Стоило только Веному появиться в каком-то сомнительном месте – темном переулке или, в некоторых случаях, навороченной приемной или богато украшенном офисе, – их обитатели из штанов выпрыгивали, лишь бы поскорее выложить имеющуюся у них информацию. Некоторые выкладывали все так быстро, что могло показаться, будто они выдумывают историю на ходу, но Веном знал: они ни за что на это бы не осмелились.
Особенно плодотворным оказалось его расследование связей ОХИК. Веному до сих пор было трудно поверить в уровень безрассудства, с которым лица, замешанные в контрабанде токсичных отходов, относились к окружающей среде. Управляющие корпорацией люди, вне всяких сомнений, должны были понимать, что они надолго сядут в тюрьму, когда силы правопорядка поймают тех, о ком не позаботится Веном. Однако мерзкий бизнес не закрывался. Либо все участники полагали, будто кто-то защитит их от судебного преследования, либо собирались заработать так много, что двадцать или тридцать лет в тюрьме казались честной платой за это. И от этой мысли Веном пришел в ужас. А возможно, они просто всерьез рассчитывали выйти сухими из воды, что судебное преследование обойдет их стороной. Веном зарычал, чувствуя в воздухе вонь взятки, и симбиот зашевелился, реагируя на его гнев. «Сколько денег на подкуп федерального большого жюри? Или обход следствия? Или замятия дела в самом начале?» В наши дни неподкупность становится редкой чертой. Если позолотить достаточно рук, не останется никого, кто бы смог удержать чашу весов справедливости. В этом деле, без сомнения, пришлось позолотить тысячи рук, но, если этот миленький маленький бизнес приносил столько денег, сколько подозревал Веном, у ОХИК было достаточно средств.
Лодки прошли под арочными опорами пересекавшего канал моста автострады М-75. Веном выстрелил паутиной в одну из опор, взмыл в воздух, запулил еще одну струю в сторону стоявшей за мостом пары кипарисов, затем приземлился на поросший тростником берег и продолжил преследовать несущиеся по каналу плоскодонки.
«Что ж, – подумал Веном, – сегодня нам предстоит серьезная работа. Только одному будет позволено уйти с новостями. Остальных мы превратим в запоминающийся пример». Вспомнив свой опыт журналиста, Эдди с улыбкой добавил – «у прессы будет полевой день».
Лодки ускорялись, Веном тоже. Он не был уверен, какое расстояние преодолел с тех пор, как распрощался с Человеком-Пауком. Он вполне мог пройти двадцать или двадцать пять миль. Давненько он столько не бегал, но гнев придавал ему сил, а симбиот, чувствуя его решимость, сам горел желанием нагнать наемников и проделывал бо́льшую часть работы.
Веном был точно уверен, что знает, куда они направляются. Как и сказал Человек-Паук, канал Майами пролегал на юг, пересекаясь со множеством других, и в конечном итоге упирался в Майами-бич. Веном подумал, что наемники движутся к заливу Бискейн, по всей видимости, в надежде затеряться среди обычных плавающих в ночи лодок, и уже оттуда добраться до какого-нибудь уединенного пляжа к югу от Майами, избегая таким образом пристального полицейского внимания, которого удостоились теперь все ближайшие пляжи. Они могут зайти на юг так далеко и дойти до Перрина, Гулдс или даже Флорида-Сити. Неважно, он последует за ними куда угодно.
Но ситуация несколько усложнилась. Вместо дальнейшего спуска по каналу Майами, лодки повернули направо, на юг, уходя в один из меньших каналов возле Опа-Лока. Снова вглубь материка. Веном тихонько выругался сквозь зубы, симбиот в ответ затребовал крови. Веном ощущал это жажду каждой клеточкой кожи. Довольно странно было чувствовать что-либо кожей, но с тех пор, как они с симбиотом объединили усилия, Веном привык к парестезиям[31] различного рода, видя, слыша и осязая мир так, как симбиот. Он всегда считал это незначительной платой за преимущества, которые он получил благодаря симбиозу, не говоря уже о постоянном бессловесном общении. Однако теперь гнев симбиота действовал ему на нервы. Не удивительно, учитывая, неразрывную связь из нервных систем.
Путь их добычи становился все более запутанным и извилистым: они продолжали продвигаться на юг, но выбирали более мелкие каналы. Наемникам снова пришлось сбавить скорость, и Веном с удовольствием замедлился. «Неизвестно, сколько это продлится, – сообщил он симбиоту, – нам нельзя сбавлять темп». Он чувствовал, что симбиот согласен с ним. Хорошо, поскольку, по прикидкам Венома, до южного побережья оставалось еще сорок или пятьдесят миль.
Он пожал плечами и последовал за наемниками дальше, гадая, как там Человек-Паук. Хотя Веном и ненавидел его, он не мог насмехаться над сильными сторонами врага. Из всех героев, с которыми был знаком Веном, Паук едва ли не лучше всех подходил для подобной погони. Кроме того, симбиот пытался понять, правильно ли Паук предположил цель северной группы. Действительно ли им был нужен шаттл? Если это правда, то Веном, отбросив личные пристрастия в сторону, желал своему врагу только успехов.
Как и у многих американцев, у Венома сохранились горькие и болезненные воспоминания об одном утре в середине восьмидесятых, когда на семьдесят четвертой секунде, казалось бы, рутинного запуска шаттла что-то пошло не так. Воспоминания о причудливом, закрученном в виде буквы «У» инверсионном следе «Челленджера» никуда не делись. С тех пор всякий раз, как Эдди Брок наблюдал за запуском очередного шаттла, он задерживал дыхание, пока не миновала семьдесят четвертая секунда. Он не хотел, чтобы на этот раз что-то пошло не так. Он не сомневался в решении отпустить Человека-Паука, если тот сумеет уберечь «Индевор» от судьбы «Челленджера».
Симбиот беспокойно зашевелился. «Не волнуйся, – беззвучно сказал ему Веном, – мы еще заполучим его. Нет ничего плохого в том, чтобы сперва позволить ему сделать свою работу».
Лодки вошли в Государственную зону отдыха Чекико – еще одну спутанную сеть каналов, зарослей тростника и кустарника, еще одну травяную реку. Оттуда лодки направились прямиком в национальный парк Эверглейдс. Здесь деревьев стало намного меньше, если не считать невысоких зарослей карликового кипариса, скорее напоминавшего куст, чем дерево. Под светом луны было видно небольшие волны, расходившиеся от плоскодонок. Веном прыгал с острова на остров, стараясь не шуметь и держаться на достаточном расстоянии. Симбиот менял цвет, чтобы сливаться с ландшафтом.
Лодки прошли под шоссе 27 и двинулись в сторону Флоридского залива. На востоке, на самом горизонте, мягким желтым светом сияли огни Хомстеда и базы ВВС «Хомстед». Веном начал сокращать отрыв. Он улыбнулся, подумав о береговой линии в месте высадки. К северу от Флорида-Кис берег был защищен островами архипелага от открытого моря. На протяжении почти половины тысячелетия это место служило настоящим раем для контрабандистов всех мастей.
Первыми там обосновались пираты: они набирали воду из пресноводных ручьев и охотились на дичь. Такие люди, как Генри Морган, Бартоломео Португальский и ужасный Олоне, пополняли запасы для своих кораблей, по всей видимости, торгуя с семинолами. Они покупали и продавали рабов и спускали на берег опасные грузы. Позже, во времена Войны за независимость, те, кто пытался прорвать блокаду, искали укрытия в испанских портах. Некоторые отчаянные торговцы, жаждущие быстрого заработка, возили через Флориду боеприпасы и сахар-сырец, помогая южным колониям преодолеть удушающий захват, в который британцы взяли «треугольную торговлю».
Еще позже, во времена Сухого закона, бутлегеры привозили карибский ром, и, улизнув от правительственных судов в районе Ки-Уэста, сбрасывали груз на этих берегах. Контрабанда продолжалась и по сей день: маленькие незаметные гидросамолеты под покровом ночи приземлялись на «зеленой реке» или прямо на берегу, разгружались и улетали с наличными.