Ни один из фальшивомонетчиков не смог воспроизвести эти чернила. Секрет их производства, пожалуй, был самой охраняемой тайной во Франции, и в результате чернила стали желанным товаром в европейском преступном сообществе. На черном рынке за них можно было выручить больше, чем за любое запрещенное вещество, включая оружейный плутоний. В сюжете говорилось, что было предпринято уже несколько попыток украсть чернила, но все они провалились.
Даже небольшая банка этих чернил имела огромную ценность. По сути, то была «лицензия» на печать денег любого достоинства, а номинал ЭКЮ доходил до десяти тысяч, равных пяти тысячам долларов.
Веном стоял на берегу, продолжая рассматривать радугу на руке. Перед ним складывался крайне неприятный сценарий. ОХИК или кому-то из их подельников удалось добыть небольшое количество этих чернил. Возможно, от кого-то из высокопоставленных чиновников ЕС в Брюсселе, возможно, от какого-нибудь бюрократа, которому было, что скрывать. А главную скрипку в Евросоюзе, безусловно, играла Германия. Веном вспомнил о Немецком торговом банке и задумался об их связях. «Вот и еще одна тема, которую мы обсудим с друзьями господина Готтшалка, когда до них доберемся».
Но он вполне мог представить ситуацию, при которой ОХИК или связанные с корпорацией люди напечатают столько ЭКЮ, сколько им заблагорассудится, и используют их для покупки еще большего количества радиоактивных отходов как из легальных, так и из нелегальных источников, – и те, и другие с радостью примут валюту. А ведь это был только один из бочонков. Второй они выбросили за борт. Если они успели их привезти, то, скорее всего, прямо сейчас кто-то в ОХИК тщательно изучал формулу чернил и пытался ее воспроизвести. Опытному химику такое вполне по силам.
Как только они закончат полный анализ и смогут производить столько чернил, сколько захотят, в оборот может попасть практически бесконечное количество поддельных ЭКЮ, и в течение каких-то пары месяцев европейский рынок будет ими наводнен. Экономике всего континента может быть нанесен непоправимый урон. Или… какой-то любитель шантажа просто возьмет всю экономику ЕС в заложники, угрожая подобным сценарием, и пообещает остановить печать за соответствующую плату.
Веном аккуратно вернул крышку на место, встал и велел симбиоту снова покрыть кожу костюмом. Ему придется изучить все эти возможности. Но сперва… сперва нужно довести до конца дело на севере. Еще оставалась проблема Курта Коннорса, засевшего в своем маленьком убежище посреди Эверглейдс и занимающегося одному богу известно чем, но наверняка по уши погрязшего в контрабанде. Если он был…
Веном улыбнулся, и улыбка эта не сулила Ящеру ничего хорошего. Доктор Коннорс вскоре получит сполна все, что ему причитается за его труды, и вовсе не в той валюте, на которую рассчитывает.
«А потом… потом настанет черед Человека-Паука».
С маленькой канистрой чернил под мышкой, Веном развернулся и поспешил на север.
10
ЗАВЫВАЯ сиренами и мигая сигнальными огнями, три армейских джипа неслись по травяному бездорожью базы на мысе Канаверал по направлению к дороге, шедшей на юг. В первой и последней машинах сидели вооруженны люди, в джипе посередине разместились два сотрудника службы безопасности НАСА, лейтенант ВВС и ошеломленный дружелюбный сосед Человек-Паук.
– Вы могли запихнуть меня в багажник, – обратился Паучок к сидящему по соседству лейтенанту, – вы могли меня застрелить.
– Могли, – признала она, сухо улыбнувшись, – но это плохой способ сказать «привет».
– Что ж, привет, лейтенант…
– Гарретт, – представилась она, – я отвечаю за безопасность Центра Кеннеди со стороны авиабазы Канаверал.
– Вы довольно спокойно относитесь к происходящему, – заметил Человек-Паук.
– Уверяю тебя, я далеко не спокойна, – возразила Гарретт, – и да, я могла бы тебя застрелить. И поверь, если появится такая необходимость, я не стану медлить.
Ее голос был прохладным и жизнерадостным. Человек-Паук ахнул.
Она была не крупной женщиной – рост не больше метра шестидесяти, коротко остриженные рыжие волосы, большие круглые очки в роговой оправе. Она была немного похожа на сову. Но Паучку пришла мысль, что есть некоторые виды сов, с которыми он бы не хотел оказаться в одной клетке.
– В любом случае, – продолжила Гарретт, – если тебе интересно, почему я решила тебе довериться, то все очень просто. У меня есть знакомые в нью-йоркском филиале Комиссии по атомной энергии, и время от времени я с ними созваниваюсь. И у меня возникло ощущение, что они чувствуют себя в долгу перед тобой.
– Если вы имеете в виду случай, когда Нью-Йорк не взлетел на воздух и не осыпался на все остальные континенты атомной пылью, – произнес Паучок, – то да, я в этом помог. – Сейчас было не подходящее время для фальшивой скромности.
– Таким образом, – невозмутимо продолжила Гарретт, – я склонна скорее доверять тебе, чем нет. Однако я хочу узнать, как ты наткнулся на гидрогель. И откуда ты знаешь, что это такое.
– Могу я воспользоваться Пятой поправкой?
– О, разумеется, ты можешь, – ответила она, – но, пожалуй, прямо сейчас это будет не самым мудрым решением, если тебе интересно мое мнение. На кону безопасность Соединенных Штатов, и у меня нет времени на шуточки. – Было что-то в ее взгляде, какая-то насмешка или даже дерзость, подсказавшая Паучку, что по крайней мере в ближайшем будущем он может без вреда для здоровья не следовать инструкции.
– Лейтенант, – произнес он, – меньшее, что я могу сделать, это наградить вас в ответ презумпцией невиновности, – он перевел дух и продолжил, – я нашел гидрогель после того, как его потерял кто-то еще. По крайней мере, так я вижу ситуацию. И я задался вопросом, что это.
Гарретт хохотнула.
– Вполне разумно. И? Что ты нашел?
Он задумался на мгновение.
– Я бы не назвал этот материал самым крепким, – ответил Паучок, – полагаю, прямо сейчас эту долю рынка занимает адамантий. Но гидрогель близок к нему.
– Это довольно точное описание, – признала Гарретт.
– Тогда, – продолжил Человек-Паук, – через другие источники я выяснил, что изначально он должен был отправиться на орбиту на борту «Индевора». Не то, чтобы это само по себе было чем-то необычным. Много чего отправится на орбиту на борту шаттла. Птицы, пчелы.
Она улыбнулась.
– Да, – согласилась Гарретт, – и некоторые предназначенные для этой миссии грузы более противоречивы, чем другие.
Паучок улыбнулся.
– Например, КМРВМ. Или мне следует называть его ВЭСВЭ? Или как он там называется? Насколько я понимаю, это какой-то маленький реактор… возможно даже, реактор-размножитель.
Джипы слегка притормозили – они подъезжали к КПП. Человеку-Пауку показалось, что откуда-то справа доносятся звуки выстрелов.
– Что ж, – произнесла Гарретт, пока их машины остановились для досмотра. – Я не буду вдаваться в подробности. И на что это вы тут уставились? – спросила она сотрудников службы безопасности, которые сверлили ее и ее спутника взглядами. – Никогда на свидании вслепую не были? Боже, эти люди…
Джипы сорвались с места.
– Давненько я не использовала метод Сократа, – произнесла Гарретт, – прямо слышу, как крутятся колесики. Ты тоже можешь задавать мне вопросы, даже если я на них не отвечу.
Паучок постарался приложить все усилия, чтобы игнорировать ветер, шум и звуки приближающейся стрельбы:
– Признаюсь, я до сих пор не могу понять, зачем кому-то тащить на орбиту реактор-размножитель. Куча людей не представляет себе, зачем нужны реакторы, но размножители, – он покачал головой, – здесь не может быть двух мнений. Они существуют только для производства нового расщепляющего материала. В частности, плутония.
– Не могу с этим спорить, – согласилась Гарретт, – это общеизвестно.
– А лично мне известно только об одном применении такого плутония, – продолжил Человек-Паук, – он нужен для производства бомб.
– Кажется, это еще один общеизвестный факт.
– Так вот, – протянул Паучок, – но кому понадобится делать бомбы в космосе? После вступления в силу соглашений о запрете на испытания ядерного оружия и договоренности, что ни одна страна не будет предпринимать попыток милитаризировать космос, нам ничего такого в принципе не нужно. Да и втихаря подобное не провернуть. Все экипажи на «Свободе» международные, ни у одного из членов команды нет секретов от остальных. Да там даже места столько нет, космонавты живут буквально на головах друг у друга.
Затем он искоса поглядел на Гарретт, словно эта мысль только сейчас пришла ему на ум.
– Однако можно построить и другие станции.
Лейтенант Гарретт выдержала его взгляд и даже похлопала ресницами – предельно невинный вид.
– Продолжай.
– Как я и сказал, зачем делать бомбы в космосе? Если вы хотите навредить людям на Земле, с тем же успехом можно швыряться в них большими кусками камня. Это дешевле, безопаснее и столь же разрушительно. И подумать только, прямо через дорогу у вас находится целая Луна, битком набитая камнями.
– Любопытный подход, – протянула Гарретт, – возьму на заметку.
Но по ее улыбке Паучок понял, что она прочла эту идею в той же книге, что и он, и они оба знали автора. И какое совпадение, что новый блок космической станции будет носить как раз его имя[33].
– Ну как, горячо? – спросил Паучок.
– Ты же знаешь, я не могу отвечать конкретно, – произнесла Гарретт, но выражение ее лица стало еще более проказливым. – Но поспеши. Мы приближаемся к горячей зоне.
– Хорошо, – произнес Человек-Паук, – космические нации не хотят производить бомбы в космосе. Но, разумеется, есть те, кто хочет – различные суперзлодеи, спятившие диктаторы и тому подобные личности.
– Я полностью доверяю твоему экспертному мнению относительно первых, – ответила Гарретт, – но что касается вторых, то для них не имеет особого смысла возиться с космическими системами доставки, поскольку обычные куда дешевле и гораздо ближе к дому. Зачем париться насчет космоса, если можно пересечь Польшу на «Мерседесе» с запада на восток и вернуться через ее восточные границы с багажником, полным обогащенного урана?