– И смертельным солнечным ожогом.
– Только если проявишь неосторожность.
– Но я понял, к чему вы клоните, – добавил Паучок. Он нахмурился и принялся обдумывать услышанное, пока они миновали очередной блокпост. Впереди показались стартовые площадки 39-А и 39-Б. Там было темно и тихо, только две огромные пусковые платформы слабо светились мигающими красными высотными огнями: неподвижная башня обслуживания с двумя лифтами, которую построили еще для сверхтяжелой ракеты «Сатурн V», а теперь серьезно модифицировали, и поворотная башня, которая подводилась к шаттлу перед запуском, предоставляя доступ в грузовой отсек.
Джип начал объезжать огромную восьмиугольную площадку. Человек-Паук прилип к окну, откровенно пялясь на нее. На телевизионном экране, снятые с безопасного расстояния в пару миль, обе стартовые площадки не производили особого впечатления. Однако вблизи это была совсем другая история. Массивные стартовые комплексы, 120-метровый пламяотводящий канал, огромные звукоизолирующие цистерны, пустые в настоящий момент и заполняемые во время запусков водой, – это была крайне необычная диорама, словно гигантский детский конструктор, отложенный на ночь. Немного смутившись, Паучок повернулся к Гарретт.
– Мы все это делаем, – призналась она, – в смысле, пялимся. Однажды космические корабли станут такими маленькими, что на них второй раз и не взглянешь. Но прямо сейчас… они все еще довольно привлекательны. – Она улыбнулась. – Продолжай.
– Я не очень уверен, куда развивать мысль, – признался Паучок, – кто-то транспортирует в космос реакторы, чтобы что-то построить. Но если не бомбы? Для каких еще целей нужна атомная энергия?
Он запнулся.
– Да? – произнесла она.
Человек-Паук потряс головой.
– Боже мой! – очень тихо воскликнул он.
Она не сводила с него пристального взгляда.
Должно быть, прошло уже лет десять с тех пор, как он впервые прочитал эту статью в журнале. Однако прямо сейчас он увидел текст перед собой столь же явно, как в последний раз, когда листал эту стареющую стопку макулатуры, которая по сей день хранилась в подвале дома тети Мэй. И ЭмДжей, и тетя Мэй уговаривали его либо упаковать все журналы в вакуумные пластиковые пакеты, чтобы сохранить для следующего поколения, либо просто выбросить. Обложки выцвели, страницы пожелтели, сделались хрупкими и рассыпались в ладонях, если их неосторожно переворачивать. Он уже не так часто листал их, просто хранил на полке: старые выпуски Amazing, Fantastic и других журналов. Статья, которую он вспомнил прямо сейчас, была опубликована в Amazing. Тогда кто-то предложил, как они выразились, единственный способ использовать атомные бомбы с пользой для общества.
Проблема заключалась в том, что для успеха сперва должна была появиться система доставки, которая позволила бы поднять объемные грузы на низкую околоземную орбиту и построить там подобие космической станции или очень большого космического корабля. В задней части должен был быть возведен огромный вогнутый щит.
Далее концепция немного разваливалась, поскольку для создания этого щита требовалось вещество, которое невозможно (или почти невозможно) уничтожить. Идея заключалась в следующем: построив непроницаемый щит, вы могли взрывать за ним атомные бомбы, а он, будучи устойчивым к повреждениям, отражал бы радиацию. Поскольку в космосе законы Ньютона действуют точно также, как и в любом другом месте, у каждого действия имеется противодействие. В данном случае, сила взрыва давала бы кораблю приличный толчок вперед. Таким образом, взрыв за взрывом, можно постепенно двигать корабль к далеким планетам.
План был одновременно грубым и элегантным. Вряд ли его можно было назвать красивым, но подобный вид атомной энергии был относительно доступным и дешевым: по всей планете накопилось немало потенциальных источников топлива. Взять хотя бы арсеналы стран, заявивших о желании полностью избавиться от ядерного оружия.
Разумеется, использовать эту систему рядом с Землей нельзя. Необходимо вывести корабль за лунную орбиту с помощью химического ракетного двигателя. А уж там ни о каком загрязнении не может быть и речи: межпланетное пространство и так полно радиации, не уступающей ядерному взрыву. И взрывы эти, по земным меркам, были бы очень чистыми. В конце концов, большинство радиоактивных осадков – это пыль, всосанная грибовидным облаком с места взрыва. В космосе ее попросту нет. Солнечный ветер выталкивает твердые частицы к границам солнечной системы и за ее пределы, где они могут рассеяться в бесконечном вакууме ближнего космоса, не нанося никакого ущерба.
Человек-Паук не сомневался, что этот план сработает. Также он знал, как его некоторые люди станут трактовать. Но оставалась еще главная проблема – теперь, когда у людей появилась возможность строить на орбите космические станции и корабли, нужно было из чего-то сделать щит.
И тут он подумал о гидрогеле.
– Я думал, – протянул Паучок, – для этих целей рассматривали адамантий.
– Я уверена, что рассматривали, – согласилась Гарретт, – но ты вспомни о его весе.
Человек-Паук кивнул. Для выведения на орбиту части щита из адамантия потребовалось бы столько драгоценной энергии, что этот процесс никогда бы не окупился. Кроме того, адамантий был металлом, и постоянные ядерные взрывы облучили бы и его. А вот гидрогель… Паучок покачал головой. Вполне возможно, в число его странных свойств входила и устойчивость к радиации.
Он взглянул на Гарретт и произнес:
– Было бы довольно разумно, не находите? Отослать на орбиту партию гидрогеля и сразу же отправить… тестовый материал. Таким образом, вы минимизируете риски повторной отправки материала с каждым новым запуском. При этом вы закинете его на орбиту L5, откуда он ни за что не сможет свалиться обратно на Землю, по крайней мере, не в ближайшие пару веков.
Гарретт улыбнулась:
– Ну, это еще нужно будет проверить, – сказала она, – это наш самый дешевый путь к внешним планетам. Пока не будут готовы новые корабли с микроволновым приводом.
Паучок вопросительно уставился на нее, но Гарретт не сказала больше ни слова.
Джипы неслись в ночи. Они обогнули 39-Б и двинулись к 39-А. До нее оставалось еще полторы мили.
– Хорошо, – произнес Человек-Паук. – Теперь мне нужно знать, что понадобилось этим людям. Реактор?
Гарретт покачала головой.
– Они могут помахать ему платочком, – ответила она. – Мы погрузили все две ночи назад… точнее, то, что у нас осталось. – Она выглядела мрачной и решительной одновременно. – Просто так они его не вытащат. Грузовой трюм заперт для старта и его не разблокировать без полной отмены запуска. Даже если нам или этим людям удастся открыть грузовой трюм, им это никак не поможет, потому что реактор упакован в стартовую противоударную упаковку. Мы кое-что узнали… – на этот раз выражение ее лица стало по-настоящему мрачным, – о том, что бывает, когда шаттл падает, не достигнув орбиты. Неприятно, но теперь мы научились строить штуки, которые не раскалываются, что бы вы с ними ни делали, даже если уроните их в море с высоты в тридцать километров. Они не раскроются.
– Даже если весь шаттл взорвется…
– На любой высоте. Эта оболочка не пострадает. Упадет ли она на воду или на землю – никакой разницы.
«Даже если он взорвется». А он слышал, как наемники говорили «нам еще кучу вещей предстоит взорвать».
У Паучка пересохло во рту.
– Что бы вы ни делали, не подпускайте космонавтов близко к челноку. Просто не подпускайте. Их же там еще нет, правда?
– За… – Она взглянула на часы. – За два часа до старта? Разумеется, они уже там. Они поднялись на борт полчаса назад.
– Боже мой. – Желудок Человека-Паука начал связываться в узел. – Лейтенант, вы не понимаете. Эти люди сотрудничают с ребятами, из-за которых у ваших нью-йоркских друзей возникло столько головной боли. Они с легкостью готовы были взорвать весь Манхэттен. Думаете, их заботит судьба шаттла и шести астронавтов?
Звуки стрельбы теперь были слышны гораздо отчетливее даже сквозь рев двигателей джипов, они постепенно приближались. Еще ближе громко крякали утки, возмущенные тем, что их ночной покой так вероломно нарушили.
Когда они достигли 39-А, звук сирен стал громче… как и звуки выстрелов.
– Похоже, у нас тут уже проблемы, – тихо заметила Гарретт.
На стартовой площадке 39-А все пришло в движение, словно кто-то потревожил осиное гнездо. Включились все большие ксеноновые прожекторы, так что на территории было светло как днем. Посреди стартового комплекса сверкал белоснежный «Индевор», отражающий лучи прожекторов. Освещение было им на руку, а вот картина, которую они увидели, удручала. Со всех сторон к площадке съезжались армейские джипы и прочий транспорт, но, оказавшись в непосредственной близости от 39-А, они попадали под град пуль и резко тормозили, причем не всегда управляемо.
– О Боже, – простонал кто-то, сидящий в соседнем джипе, – обшивка шаттла.
Но прямо сейчас у них были проблемы серьезнее, чем хрупкая термоплитка. Прибывающие охранники выскакивали из машин и прятались за ними вместо выполнения свои обязанностей. Никто не пытался встать и подойти ближе – камикадзе, желающих словить пулю, среди солдат не нашлось.
Кто-то из персонала НАСА и сотрудников службы безопасности ВВС уже ее получил – на бетонной площадке лежали неподвижные тела. Другие отчаянно искали более или менее надежное укрытие. За исключением машин, состояние которых ухудшалось с каждой минутой, других укрытий на огромном пустыре вокруг стартовой площадки не было. Они пытались отстреливаться от нападавших, но, поскольку сотрудники службы безопасности были вооружены в основном пистолетами, наемники побеждали. Каждый из них был вооружен автоматическим оружием – пистолетом-пулеметом или штурмовой винтовкой. Время от времени наемники швыряли в охранников гранаты, что еще больше усложняло ситуацию. Паучок заметил, что наемники облачились в бронежилеты. По всей видимости, они были сложены на палубах плоскодонок.