– Арр.
ЭмДжей подошла к окну, точнее, к двери. Пожалуй, единственное достоинство «Роскоши»: номера оборудованы не только открывающимися окнами (пережиток докондиционерных времен), но и террасами, куда можно выйти насладиться свежим океанским бризом. Отель стоял прямо на берегу.
ЭмДжей вышла на террасу и взглянула на водную гладь. Высоко в небе стояла почти полная луна, в волнах отражался ее свет. Тихий, успокаивающий плеск воды и ее соленый аромат окутали девушку. Мэри Джейн вдохнула этот запах полной грудью и с шумом выдохнула.
Она перевела взгляд на берег… и, к своему удивлению, увидела идущего к воде Мориса.
Его было сложно не узнать. У Мориса была крайне необычная для столь высокого и изящного человека коренастая походка. Если верить помощнику режиссера, Морис в детстве болел полиомиелитом – по всей видимости, он стал одной из последних жертв заболевания перед тем, как оно было окончательно искоренено. По крайней мере, так тогда думали. Наблюдая за ним, ЭмДжей с горечью подумала, что болезнь возвращается. «Нехорошо, люди должны что-то с этим сделать».
«И все же, что Морис позабыл на пляже в такую рань, – полюбопытствовала ЭмДжей, – он же ненавидит рано вставать. Вот почему, по его словам, мы не поехали на запуск».
Он дошел до кромки воды и с минуту просто стоял там. Затем она заметила тусклую вспышку света у его ног. Потом еще одну. И еще.
«У него фонарь. Он кому-то сигналит».
Мэри Джейн показалось, что где-то вдали, посреди залитых тусклым лунным светом волн, она заметила какое-то движение. Лодка? И внезапно Мэри Джейн поняла. Питер рассказывал ей свои подозрения о хаосе, развернувшемся несколько дней назад к югу от города. Эта лодка вполне может быть замешана в том же бизнесе.
А Морис?
ЭмДжей сглотнула. Она не понимала его роль, недостаточно хорошо его знала. Мог ли он по своей воле помогать этим людям? Может, его шантажируют? Он вечно был на взводе. С каждым днем он все больше нервничал по поводу приезда сюда. Словно ждал, что здесь с ним приключится что-то плохое.
Она вспомнила, как предлагала Питеру скормить Мориса акулам или Веному. «Да! – воскликнула злобно настроенная часть ее разума. – Он жуткий, властолюбивый, мерзкий, нерешительный жаб!»
«Ну да, – произнесла другая часть ее ума, – и что? Если там творится что-то плохое, неужели ты хочешь, чтобы оно сошло на берег без вмешательства властей? Или ты действительно хочешь, чтобы Морис попал в тюрьму за, возможно, действия под давлением? Ты понятия не имеешь, в чем тут дело».
«Послушай, – произнесла третья часть мозга, – ты ненавидишь интуицию. Пусть. Ты не должна занимать конкретную позицию по этому поводу. Просто спустись на пляж и останови происходящее. Вытащи оттуда Мориса и дай ему еще один шанс. Шанс никогда больше не проявлять столь несусветную тупость, что бы с ним ни случилось. И прикрой его, пока ты там. Если в лодке сидят плохие парни, постарайся, чтобы как можно больше свидетелей вас заметили и подтвердили потом, что это не его вина».
ЭмДжей скользнула обратно в номер, выключила телевизор и подошла к телефону. Порывшись в ящике прикроватной тумбочки, она выудила экземпляр справочника «Желтые страницы». В самом начале, по соседству с номерами полиции, пожарной охраны и скорой помощи, был также напечатан телефон горячей линии береговой охраны – как раз для тех, кому казалось, будто они наткнулись на что-то подозрительное и противозаконное. ЭмДжей набрала номер.
– Доброе утро, анонимная горячая линия.
– А, да, здрасьте. Мне кажется, какие-то люди хотят сбросить что-то сомнительное на Коко-Бич.
– Точный адрес, пожалуйста.
– Э-э-э… – она порылась в столе в поисках адреса отеля и сказала, чтобы не выдать себя, – Коллинз, пятнадцать тысяч что-то там.
– Вы бы не могли…
– Нет, – жизнерадостно ответила ЭмДжей и повесила трубку.
После этого она быстро оделась – футболка, шортики и сланцы, – схватила ключ от номера, выскочила в коридор и захлопнула дверь. А в это время по всем новостным каналам принялись транслировать изображение «Индевора», заставка кричала: «Космический центр Кеннеди атакован террористами. Запуск шаттла отменен». Но она этого не увидела. ЭмДжей быстро спустилась на первый этаж, пробежала мимо полусонного клерка за стойкой регистрации и выскочила на пляж.
Уже на песке ЭмДжей на мгновение остановилась, сделала глубокий вдох и задумалась. А потом закричала:
– Морис!
Крик эхом разнесся по пляжу. Она никогда прежде не слышала эха на пляже. Впечатляет. Морис резко развернулся и уставился на нее. «На фоне ярко освещенных дверей отеля и при таком свете, ему она покажется едва различимым силуэтом».
Она услышала, как наверху открылось несколько окон и пара дверей. Вот оно.
– Морис! – снова завопила она. – Я добьюсь от тебя всего: и этой съемки, и этого пляжа, и этого штата, всего! Я собираюсь поговорить с тобой прямо сейчас, и ты внимательно меня выслушаешь, иначе я уйду и подам в суд, а потом обращусь в СМИ. Я дам интервью Entertainment Tonight, всем расскажу, как плохо ты обращался со мной и остальными во время этих съемок!
Окна продолжали открываться. На самом деле, они хлопали так часто, что создавали впечатление автоматного огня.
«Эту сцену определенно стоит отнести к категории „постыдного удовольствия“», – подумала ЭмДжей. Во время работы на телевидении она нередко становилась свидетельницей высококлассных истерик мирового уровня. Она всегда недолюбливала звезд, которые их устраивали. «Любой, кто не мог добиться желаемого путем разумного диалога и торгов, – подумала ЭмДжей, – скорее всего застрял в умственном развитии на уровне трехлетки». Однако теперь, когда она впервые за долгое время сама поступила также, Мэри Джейн была вынуждена признать, что это совершенно чудесное чувство.
Морис замер, глядя на нее. Мэри Джейн отбросила назад свои влажные волосы, расправила плечи и промаршировала к нему точно армия вторжения. Он выглядел совершенно обескураженным и испуганным, хотя Мэри Джейн подозревала, что в этом виноваты скорее сидящие в лодке люди.
– ЭмДжей, – начал было Морис.
– Не подлизывайся, – заорала Мэри Джейн. Он действительно впервые за все время съемок назвал ее так. С самого первого дня он сводил ее с ума своим гнусавым «Мэри Дже-е-ейн». – Ты прямо сейчас идешь со мной, потому что мы собираемся поболтать. Или же я могу уложить тебя прямо на этом самом месте, ты, маленький ничтожный… – «Так, так, – раздался в ее голове другой голос, принадлежавший, как подозревала ЭмДжей, управлению по устранению последствий, – не переусердствуй». – Карлик. – Последнее слово она подчеркнула особо, словно оно само по себе было достаточным оскорблением. – А теперь тащи за мной свою задницу.
Она развернулась и пошла прочь.
Морис, разинув рот, уставился ей вслед… затем, бросив последний взгляд на поверхность океана, поспешил за ней.
Сверху раздались хлопки аплодисментов, приглушенный смех и звуки закрываемых окон.
Они вошли в отель вместе.
– И бога ради, – прошипела она ему на ухо, – засунь этот фонарь себе в штаны или еще куда. И потом избавься от него.
Морис странно покосился на нее. Как и клерк за стойкой регистрации. ЭмДжей кивнула ему с видом королевы, проходящей мимо незначительного придворного. Они с Морисом вошли в лифт и поднялись наверх.
Когда двери лифта закрылись, ЭмДжей наконец услышала звук, который она так ждала и который уже слышала несколько раз за последние дни: сирены катера береговой охраны, к которому присоединились двухтональные сирены катера полиции Майами и слабый треск, который раздается, когда кто-то пользуется мегафоном.
«Ну вот, – подумала Мэри Джейн, – теперь осталось понять, что я собираюсь сказать Морису».
НА МНОГО миль западнее Человек-Паук отклеился от потолка и спрыгнул на пол, когда автоматный огонь переместился выше.
– Я тебя даже не знаю! – воскликнул он, отпрыгивая к стене и неуверенно за нее цепляясь. Стена прогнулась после последнего удара Ящера. – Зачем ты по мне стреляешь?
Вооруженный наемник расхохотался.
– Как насчет взлома с проникновением? – спросил он и снова прицелился.
Человек-Паук метнулся к другой стене. Краем глаза он заметил, как Курт, застонав, перекатился за упавший стол в надежде, что он станет достаточно надежным укрытием.
– Я не имею никакого отношения к взлому, – возразил он, – разве что входная дверь, да.
Он продолжал скакать по комнате, но места для маневра было не так много. На полу зашевелился Веном. Человек с пушкой перевел на него взгляд. «С пушками», – поправил себя Паучок. В одной – «Узи», в другой – что-то необычное, с тяжелым силовым блоком и странным колоколообразным дулом. Паучку его вид сразу не понравился. Наемник выпустил в Венома очередь из «Узи», скорчил гримасу и пожал плечами, когда выстрелы не возымели никакого эффекта: в сознании или нет, но симбиот продолжал защищать своего хозяина. Паучок задался вопросом, как долго это продлится.
Пули рикошетили во все стороны. «Довольно», – подумал Человек-Паук, выпустил струю паутины в «Узи», выхватил оружие из рук наемника, обмотал его толстым слоем паутины и отшвырнул в сторону. «Ох», – произнес наемник. Веном поднялся на четвереньки, взглянул на врага, и симбиот потянулся к нему щупальцами. Наемник улыбнулся и нажал на спусковой крючок второй пушки.
Глаза Паука округлились, когда звуковой кинжал пронзил ему голову от уха до уха. Чувство было такое, будто его физически насадили на нож. Мышцы отказали, он повалился со стены и скорчился в углу, не в силах пошевелиться от мучительной боли. Веном тоже повалился на бок, и воздух наполнился жутким пронзительным криком. Симбиот всегда был уязвим к звуку, и сейчас он частично отделился от тела Эдди Брока и извивался в клубке бесформенных щупалец под этой звуковой атакой, отчаянно и безуспешно пытаясь сбежать.
Сквозь эту какофонию прорезался новый звук. На мгновение ошеломленный, отчаянно моргающий Человек-Паук, который едва мог видеть, не то что говорить, подумал, что наемник снова пустил в ход оружие. Но это было не оно.