Монссон ничего не стал отвечать.
– Но я думаю, что ты прав, – продолжал Мартин Бек. – Этот человек должен быть где-то здесь, если не сбежал.
– Сбежал и вернулся, – добавил Монссон.
– Возможно. Должно быть, действовал он непреднамеренно. Ни один человек, задумавший убийство, и в первую голову наемный убийца, не поедет на велосипеде летним вечером, привязав к багажнику коробку с револьвером. Да еще такую большую – больше обувной.
К их столу подошел бармен.
– Инспектора по уголовным делам просят к телефону, – сказал он Монссону. – Кофе?
– Это, наверное, тот парень с микроскопом, – решил Монссон. – Кофе? Да, будьте любезны. Два эспрессо.
– Да, – сказал Монссон, вернувшись. – На дне коробки заметны «Б» и «С». Остальное прочесть нельзя, так считает и парень из лаборатории. Но, по его мнению, это имя владельца.
Человек, который ведал тиром, задумчиво посмотрел на Бенни Скакке.
– «Арминиус 22»? Да, сюда приходят два-три человека, которые обычно стреляют из таких револьверов. Но кто именно, я так сразу сказать не могу. Кто из них был здесь в прошлую среду? Нет, ведь всех невозможно запомнить. Но спросите парня, который стреляет вон там. Он тут палит с той поры, как ушел в отпуск, десять дней уже. – Когда Скакке отошел к тиру, он крикнул ему вдогонку: – Спросите заодно, откуда у него деньги, чтобы покупать столько патронов.
Стрелок как раз закончил серию выстрелов, подсчитал очки и стал приклеивать новую мишень, когда Скакке подошел к нему.
– «Арминиус 22»? – спросил он. – Одного я, во всяком случае, знаю. Но он не был здесь с середины прошлой недели. Хороший стрелок. Если бы он стрелял из…
Парень повертел в руке свой автоматический револьвер «беретта джетфайр».
– Вы знаете его имя?
– Бертиль… не то Ульссон, не то Свенссон, точно не помню. Он работает в «Кокумсе»[90].
– Вы уверены?
– Да, скверная работа. Кажется, мусорщик.
– Спасибо, – сказал Скакке. – А откуда вы берете деньги на патроны?
– Это мое единственное хобби, – ответил стрелок, набивая обойму.
Уходя, Скакке получил от директора тира записку с тремя именами.
– Это те стрелки из «Арминиуса», имена которых я помню, – пояснил тот.
Скакке вернулся к полицейской машине. Прежде чем завести мотор, прочел: ТОММИ ЛИНД, КЕННЕТ АКСЕЛЬССОН, БЕРТИЛЬ СВЕНССОН.
В полицейском управлении Монссон задал вопрос Мартину Беку:
– Что будем делать с Брубергом и Ханссон?
– Отправь их обратно в Стокгольм. Если только Оса узнала все, что ей нужно.
– Моя работа в Мальмё закончена, – сказала Оса и взглянула на Мартина Бека ясными глазами.
Расследование шло своим чередом. Бек решил проверить, не проживал ли Бертиль Свенссон в одном из пальмгреновских домов. Через два часа после запроса, отправленного полиции в Халден, телекс выдал нужную строчку: СВЕНССОН, БЕРТИЛЬ УЛОФ ЭМАНУЭЛЬ, ВЫСЕЛЕН 15 СЕНТЯБРЯ 1968 ГОДА.
– Это значит, что его вышвырнули, – сказал Монссон.
Мартин Бек набрал номер телефона конторы Бруберга в Стокгольме. Ответила женщина, должно быть, секретарша. Для верности он спросил:
– Это фру Муберг?
– Да.
Он назвал себя.
– Чем могу служить? – спросила она.
– Скажите, фру Муберг, закрывал ли директор Пальмгрен недавно какие-либо из своих предприятий?
– Смотря по тому, что вы подразумеваете под словом «недавно». Два года назад он закрыл фабрику в Сольне, если вас это интересует.
– Какую фабрику?
– Это была очень маленькая фабрика, на которой делали детали для станков. Кажется, пружины или что-то в этом роде.
– Почему он ее закрыл?
– Она себя больше не оправдывала. Предприятия, которые покупали эти детали, то ли реконструировали свои станки, то ли перешли на новые. Во всяком случае, прежнего сбыта продукции не было, перестраивать производство не стали, работу остановили, а фабрику продали.
– Два года назад?
– Да, осенью шестьдесят седьмого.
– А что стало с рабочими?
– Их уволили, – сказала Сара Муберг.
– Сколько их было?
– Этого я не помню. Но документы где-то есть. Могу посмотреть, если хотите.
– Очень просил бы вас. Мне нужны фамилии работавших.
Прошло несколько минут, прежде чем она снова взяла трубку.
– Извините, я не сразу нашла. Прочитать фамилии?
– Сколько их?
– Двадцать восемь.
– И всех уволили? Разве нельзя было перевести их на другое предприятие?
– Нет, все были освобождены. За исключением одного… Он был мастером, и его сделали управляющим домами. Но через полгода он тоже ушел. Очевидно, нашел работу получше.
– Будьте добры, прочтите мне фамилии. – Когда она дошла до девятой фамилии, он сказал: – Стоп. Повторите эту фамилию.
– Бертиль Свенссон, конторщик.
– Больше о нем ничего там не написано?
– Только то, что я прочитала.
– Благодарю, достаточно, – сказал Мартин Бек. – До свидания и спасибо за помощь. – И стал рассказывать Монссону: – Бертиль Свенссон уволен два года назад с пальмгреновского предприятия. Конторщик.
Монссон повертел зубочистку во рту.
– Нет, подсобный рабочий. Я беседовал с отделом кадров в «Кокумсе».
– У тебя есть его адрес?
– Да, он живет на Ваттенверксвеген. Но сейчас в отпуске. Начал работать в «Кокумсе» в январе этого года. Ему тридцать семь лет. По-видимому, в разводе. Его жена… – Монссон порылся в документах и вынул бумажку с нацарапанными на ней заметками. – Его жена живет в Стокгольме. Контора вычитает деньги из его жалованья каждый месяц и посылает фру Еве Свенссон, Норртульсгатан, двадцать три, Стокгольм.
– Гм, если у него отпуск, то его может не оказаться в городе, – сказал Мартин Бек.
– Посмотрим, – ответил Монссон. – Надо бы поговорить с женой. Как ты думаешь, Кольберг…
Бек взглянул на часы. Скоро половина шестого. Кольберг, наверное, уже на пути домой.
– Да, – сказал он. – Завтра…
В голосе Леннарта Кольберга звучали недобрые нотки, когда Мартин Бек позвонил ему утром в пятницу.
– Только не говори, что это опять пальмгреновская история.
Мартин Бек кашлянул.
– Очень сожалею, Леннарт, но я вынужден просить тебя помочь. Я знаю, что у тебя много…
– Много, – возмущенно прервал его Кольберг. – У меня всего много, кроме людей. Я утопаю в делах.
– Я понимаю, Леннарт, – мягко произнес Мартин Бек. – Но выяснились некоторые моменты, которые меняют суть дела. Тебе нужно раздобыть сведения об одном человеке, который, возможно, застрелил Пальмгрена. На худой конец попроси Гунвальда…
– Ларссона? Да его теперь сам министр не упросит заняться делом Пальмгрена, пусть хоть на колени встанет. – После короткой паузы Кольберг вздохнул и спросил: – Кто этот человек?
– По-видимому, тот самый, которого мы могли бы взять на аэровокзале неделю тому назад, если бы не проворонили. Его зовут Бертиль Свенссон…
– Свенссонов у нас, наверное, тысяч десять, не меньше, – приуныл Кольберг.
– Наверное, – любезно согласился Мартин Бек. – Но об этом Свенссоне мы знаем следующее: он работал на пальмгреновском предприятии в Сольне, это крохотная механическая фабрика, которую закрыли осенью шестьдесят седьмого. Он жил в одном из пальмгреновских домов, но примерно год назад его оттуда вышвырнули. Он член стрелкового клуба и, судя по словам свидетелей, стреляет из револьвера, соответствующего тому, из какого убили Пальмгрена. Он разведен с осени, и его жена и двое детей живут по-прежнему в Стокгольме. Сам он живет в Мальмё и работает в «Кокумсе». Его зовут Бертиль Улоф Эмануэль Свенссон, он родился в приходе церкви Софии в Стокгольме шестого мая тысяча девятьсот тридцать второго года.
– Почему же вы его не берете, если он живет в Мальмё?
– Возьмем, но сначала хотим узнать о нем побольше. Я надеялся, что в этом ты нам поможешь.
– Ладно, – горестно вздохнул Кольберг. – Что я должен сделать?
– Его нет в списке побывавших под судом, но надо выяснить, попадал ли он в полицию. Узнай также, интересовались ли им различные социальные комиссии. Спроси в управлении домами, почему его выселили. И последнее, но не менее важное: поговори с его женой.
– Ты знаешь, где она живет, или мне и ее нужно искать? Попробуй-ка среди всех фру Свенссон найти нужную.
– Она живет на Норртульсгатан, двадцать три. Не забудь спросить ее, когда она в последний раз видела мужа. Я не знаю, в каких они отношениях, но возможно, что он звонил или встречался с ней в прошлый четверг. Ты можешь проделать все это срочно?
– На это уйдет целый день, – пожаловался Кольберг. – Но у меня нет выбора. Позвоню, когда управлюсь.
Кольберг положил трубку и мрачным взглядом уставился на свой письменный стол, где в полнейшем беспорядке лежали папки, документы, копии отчетов. Со вздохом взял телефонную книгу и начал звонить.
Часа через два он поднялся, надел пиджак, положил в карман записную книжку и спустился к машине.
Направляясь к Норртульсгатан, он размышлял о том, что дали его упорные телефонные звонки. До октября шестьдесят седьмого полиции не был известен человек по имени Бертиль Улоф Эмануэль Свенссон. В октябре его забрали за пьянство – нашли в подъезде дома, где он жил, и продержали ночь в участке. До июля шестьдесят восьмого его задерживали пять раз, один раз снова за пьянство и четыре раза за так называемые нарушения порядка в квартире. Это все. После июля никаких записей о нем не было.
В деле фигурировала и комиссия трезвости. Владелец дома и соседи неоднократно обращались в эту комиссию, вызывая ее представителей и утверждая, что Свенссон в нетрезвом виде их беспокоит. Над ним установили наблюдение, но за исключением двух раз, когда его забирала полиция, оснований для вмешательства не было. До октября шестьдесят седьмого он не был замечен в злоупотреблении алкоголем, и до этого времени о нем не было никаких сведений в комиссии трезвости.