– Он, по крайней мере, говорил с вами о своих сослуживцах?
– Крайне редко.
– О своих подчиненных?
– Я же сказала: крайне редко. Видите ли, один из основных принципов Стига заключался в том, что служебные дела никоим образом не должны соприкасаться с частной жизнью.
– Но вы говорили, что знаете некоторых хотя бы по имени. Кого же?
– Кое-кого из руководства. Ну, начальника государственной полиции, полицеймейстера, интенданта…
– Из отдела общественного порядка?
– Да, – отвечала она. – А разве есть и другие интенданты?
В комнату вошел Рённ с какими-то документами. Мартин Бек изумленно воззрился на него. Потом он собрался с мыслями и продолжил разговор.
– Неужели ваш муж не упоминал никого из тех, с кем вместе работал?
– Одного по крайней мере. Я знаю, что у него был подчиненный, которого он очень ценил. Звали этого человека Хульт. Стиг время от времени поминал его. С Хультом он работал еще задолго до того, как мы поженились.
– Значит, Хульта вы знаете?
– Нет. Сколько мне помнится, я никогда его не видела.
– Не видели?
– Нет. Только по телефону с ним разговаривала.
– И все?
– Все.
– Подождите минутку, госпожа Нюман.
– Пожалуйста.
Мартин Бек опустил на стол руку с зажатой в ней трубкой и задумался, постукивая кончиками пальцев по корням волос, обрамляющих лоб. Рённ безучастно зевал.
Мартин снова поднес трубку к уху.
– Фру Нюман, вы слушаете?
– Да.
– Известно ли вам, как зовут старшего офицера, то есть Хульта?
– Да, по чистой случайности. Пальмон Харальд Хульт. А вот его звание я узнала только от вас.
– По случайности, вы сказали?
– Да, именно так. Оно записано тут, его имя. В телефонной книге. Пальмон Харальд Хульт.
– Кто же его записал?
– Я сама и записала.
Мартин Бек промолчал.
– Господин Хульт звонил нам вчера вечером, он справлялся о Стиге. И был потрясен, узнав, что Стиг тяжело болен.
– Вы дали ему адрес больницы?
– Да. Он хотел послать Стигу цветы. А я, как уже было сказано, знала Хульта. Он был единственным, кому я рискнула бы дать адрес, кроме…
– Кого?
– Ну, начальника полиции, или полицеймейстера, или интенданта, сами понимаете…
– Понимаю. Значит, вы дали Хульту адрес?
– Да.
Она помолчала, потом спросила с изумлением:
– На что вы намекаете?
– Ни на что, – успокоил ее Мартин. – Все это ровным счетом ничего не значит.
– Но вы себя так ведете, будто…
– Просто мы обязаны все проверить, фру Нюман. Вы очень нам помогли. Благодарю вас.
– Пожалуйста, – откликнулась она так же растерянно.
– Благодарю, – повторил Мартин и положил трубку.
Рённ стоял, прислонясь к дверному косяку.
– По-моему, – начал он, – я наидентифицировался сколько мог. Двое умерли. А про этого чертова Эрикссона никто ничего не знает.
– Так, так, – с отсутствующим видом протянул Мартин и уставился на раскрытый лист блокнота. Там стояло: Пальмон Харальд Хульт.
Раз Хульт поехал на работу, значит он сидит за своим столом. Хульт – человек в годах и теперь больше занимается писаниной, официально по крайней мере.
Но человек, снявший трубку в участке округа Мария, ничего, казалось, о нем не знал.
– Хульт? Нет, его здесь нет. У него выходной по субботам и воскресеньям.
– Он даже не показывался у вас сегодня?
– Нет.
– Это точно?
– Да. Я, во всяком случае, его не видел.
– Будьте так любезны, расспросите остальных.
– Каких это остальных?
– Ну, я надеюсь, у вас не так худо с персоналом, чтобы на целый участок никого, кроме вас, не было, – объяснил Мартин с некоторой долей раздражения. – Не один же вы тут сидите.
– Конечно, не один, – сказал человек у аппарата на полтона ниже. – Подождите, сейчас узнаю.
Мартин слышал, как звякнула об стол телефонная трубка и как затихли шаги.
Потом до него донесся отдаленный голос:
– Эй! Из вас никто не видел Хульта? Этот воображала Бек из комиссии по расследованию убийств спрашивает…
Конец фразы затерялся в шуме и голосах.
Мартин Бек ждал, он бросил усталый взгляд на Рённа, а тот устремил еще более усталый взгляд на свои часы.
Почему полицейский считает его воображалой? Может, потому, что Мартин обратился к нему на «вы»? Мартин лишь с трудом заставлял себя говорить «ты» соплякам, у которых еще молоко на губах не обсохло, и выслушивать такое же «ты» в ответ.
Хотя в остальном его никак нельзя было назвать поборником формализма.
Интересно, как вел бы себя в подобном случае человек вроде Стига Нюмана?
В трубке щелкнуло:
– Так вот насчет Хульта…
– И что же?
– Он действительно сюда заходил. Часа полтора назад. Но, кажется, сразу же ушел.
– Куда?
– Вот уж этого действительно никто не знает.
Мартин оставил эту шпильку без последствий и сказал:
– Спасибо.
Для верности он набрал домашний телефон Хульта, но там, как и следовало ожидать, никто не отозвался, и после пятого гудка Мартин положил трубку.
– Ты кого ищешь? – спросил Рённ.
– Хульта.
– Ах так.
«Похоже, что Рённ не отличается особой наблюдательностью», – подумал Мартин с досадой.
– Эйнар!
– Да?
– Хульт вчера вечером звонил жене Нюмана, и она дала ему адрес больницы.
– Угу.
– Интересно, с чего бы это?
– Ну, должно быть, он хотел послать в больницу цветы или еще что-нибудь, – сказал Рённ апатично. – Они дружны были с Нюманом.
– А вообще, мало кто знал, что Нюман лежит в Саббатсберге.
– Потому-то Хульту и пришлось звонить, спрашивать адрес.
– Странное совпадение.
Это был не вопрос, и Рённ, естественно, ничего не ответил.
Он сказал свое:
– Да, я тебе говорил, что не мог добраться до Эрикссона?
– Какого еще Эрикссона?
– До Оке Эрикссона. До того полицейского, который вечно жаловался на все и вся.
Мартин Бек кивнул. Он припоминал это имя, хотя сейчас оно было не так уж и важно. Имя никого не интересовало, а кроме того, сейчас куда важнее был Хульт.
Он сам лично разговаривал с Хультом не более двух часов назад. Чем занимался Хульт все это время? Сперва весть об убийстве Нюмана вообще не произвела на него особого впечатления. Потом Хульт ушел – на работу, как он выразился.
Ну в этом еще не было ничего необычного. Хульт был толстокожий полисмен старой закалки, не ахти какой сообразительности и уж никак не импульсивный. То, что он вызвался работать в неурочное время, когда убили его коллегу, как раз в порядке вещей. При определенном стечении обстоятельств Мартин сам поступил бы точно так же.
Необычным во всей истории был только телефонный звонок. Почему он ни единым словом не обмолвился о том, что разговаривал с женой Нюмана не далее как прошлым вечером? Если у него не было другого повода, кроме желания послать цветы, почему он позвонил именно вечером?
Зато, если у него, кроме цветов, были другие причины интересоваться тем, где находился Нюман…
Мартин Бек усилием воли прервал эту цепь размышлений.
А звонил ли Хульт вечером?
И если звонил, то во сколько?
Надо еще кое-что уточнить.
Мартин Бек тяжело вздохнул, снова поднял трубку и в третий раз набрал номер Анны Нюман.
На сей раз к телефону подошла она сама.
– Да, – откликнулась она без всякого энтузиазма. – Слушаю вас, комиссар Бек.
– Извините, но я должен уточнить некоторые детали.
– Да?
– Вы сказали, что старший офицер Хульт звонил вам вчера вечером?
– Сказала.
– В котором часу?
– Очень поздно, а точно не могу сказать.
– Ну хоть приблизительно…
– Ммм…
– Вы после этого сразу легли?
– Нет, не сразу… еще немного посидела.
Мартин нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. Он слышал, как она о чем-то расспрашивает сына, но о чем, разобрать не мог.
– Вы слушаете?
– Да, да…
– Я поговорила со Стефаном. Мы с ним смотрели телевизор. Сперва телефильм с Хамфри Богартом, но фильм был такой жуткий, что мы переключили на второй канал. Там была развлекательная программа. С участием Бенни Хилла, программа только началась, когда зазвонил телефон.
– Превосходно. А сколько же вы смотрели эту программу до звонка?
– Ну, несколько минут. Пять от силы.
– Большое спасибо, фру Нюман. И последнее…
– Что же?
– Вы не можете точно припомнить, о чем говорил Хульт?
– Слово в слово не припомню. Он просто попросил Стига к телефону, а я ответила, что…
– Простите, я вас перебью. Он прямо так и спросил: «Можно Стига?»
– Ну, разумеется, нет. Он держался вполне корректно.
– А именно?
– Сперва извинился, потом спросил, нельзя ли позвать к телефону комиссара Нюмана.
– А почему он извинился?
– Ну, разумеется, потому, что он позвонил так поздно.
– А вы что ответили?
– Я спросила, кто говорит. Или, если быть точной: «С кем имею честь?»
– Ну а что ответил господин Хульт?
– «Я сослуживец комиссара Нюмана». Примерно так. А потом он назвал себя.
– А вы что ответили?
– Как я вам говорила, я сразу узнала это имя, кроме того, я знала, что он звонил и раньше и что был одним из немногих, кого Стиг действительно ценил.
– Вы говорите, звонил и раньше. Часто звонил?
– Несколько раз за год. Но пока муж был здоров и находился дома, трубку почти всегда снимал он сам, поэтому Хульт, может быть, звонил и чаще, мне это не известно.
– А вы что ответили?
– Я же говорила.
– Простите, я действительно должен казаться вам назойливым, но все это может иметь очень большое значение.
– Ну, я ответила, что Стиг болен. Он как будто удивился и огорчился и спросил, серьезно ли болен Стиг…
– А вы?
– Я ответила, что, к сожалению, очень серьезно и что он в больнице. Тогда он спросил, можно ли ему проведать моего мужа, а я ответила, что Стигу, скорей всего, это будет неприятно.