потом опустил ладонью вниз на белоснежное покрывало. Сама простота этого жеста повергла Фредрика в неописуемый и необъяснимый ужас.
— Какого черты ты это делаешь? — закричал он и хотел было вбежать в спальню и оттащить Квода от кровати, но человечек, внезапно потеряв всякий интерес к супружескому ложу, с такой быстротой сам кинулся на балкон, что они едва не столкнулись в дверях. — Зачем ты это сделал? — спросил Фредрик, но не получил ответа.
Ловкими пальцами человечек быстро извлек дисковидное лезвие из спинки стула, а затем, забравшись на стол, выдернул второй диск из стены. Смертоносные лезвия он небрежно бросил в карман штанов. Как он только отваживается носить их там?
При каждом движении Квода сверток на его бедре болтался из стороны в сторону, Фредрик заметил это еще с балкона. Но только теперь он разглядел, что это было на самом деле. От неожиданности у него округлились глаза.
Это был не свитер, который Квод снял из-за жары. На поясе болтались две белки, связанные хвостами. На том месте, где должны быть головы, Фредрик увидел комья запекшейся черной крови.
Человечек спрыгнул со стола и, с быстротой ветра пробежав через спальню, выскочил на лестницу, а оттуда — в прихожую и к себе в каморку.
Визит полиции
Фредрик до того разволновался, что у него началось сердцебиение. Трясущимися руками он принялся листать телефонный справочник, чтобы найти номер летнего дома семьи Крейц.
Но, подумав, решил не звонить. Паула далеко и все равно ничем не сможет помочь, только расстроится. Важно, чтобы она знала, что Квод вооружен, что он убивает белок и может выстрелить в человека. Но все это он расскажет ей, когда она вернется, а пока не стоит портить ей отдых у родителей.
Вместо Паулы он позвонил Ульфу Шефельдту. Ульф ответил по мобильному телефону — он путешествовал под парусом в гавани Греббестада. Фредрик извинился за то, что нарушил отдых друга, и рассказал ему — насколько мог, кратко и по существу — об истории с ножами. Про белок и про спальню он умолчал, хотя именно эти последние обстоятельства, по непонятной причине, ужаснули его сильнее, чем угроза собственной жизни. Кроме того, он рассказал Ульфу и о том, что Квод его укусил. Нет ли каких-нибудь юридических оснований хоть теперь выселить его из дома?
Ответ Ульфа был четким и недвусмысленным.
— По тому, что ты рассказываешь, речь уже идет не о правах найма и не о социальных правах. Здесь в силу вступает уголовный кодекс. Это статьи о физическом насилии, угрозе насилием, причинении материального вреда и нарушении прав жилищной собственности. Все это в компетенции полиции, Фредрик.
Да, конечно, надо позвонить в полицию. Это единственное, что остается, чтобы избавиться от проклятого человека под лестницей. Он тотчас набрал нужный номер. Как ни старался Фредрик говорить кратко и сухо, он не смог скрыть страх.
— В каморке под лестницей моего дома живет человек. Он утверждает, что живет там давно, и отказывается покинуть помещение. Он укусил меня и метнул в меня нож, — сказал он прерывающимся голосом.
После короткого обсуждения женщина из полицейского участка сказала Фредрику, что сейчас к нему приедут.
Фредрик положил трубку. Он звонил с верхнего этажа, чтобы Квод не слышал его разговоров. Спускаясь по лестнице, он слышал в чулане возню Квода. Стуки и тихое громыхание — человечек возился в куче старого хлама. Фредрик спустился с крыльца и вышел на улицу дожидаться полицию.
Приехали трое полицейских — двое мужчин и одна женщина. Женщина держала на поводке овчарку.
— Спасибо, что так быстро приехали. Он в чулане. Я покажу вам, где это. Если вы будете действовать быстро и тихо, то сумеете задержать его, пока он не уполз в лаз. Там его уже не достанешь.
Полицейские побежали через сад к дому. Фредрик показал им каморку. Один из полицейских распахнул дверь и ступил внутрь:
— Эй! Есть здесь кто-нибудь?
Фредрик хотел предложить ему фонарь, но у того был свой. Другие полицейские между тем осмотрели первый этаж, но Фредрик позвал их назад, в прихожую.
— Это не имеет смысла. Здесь его нет. Он прячется под лестницей. Там есть лаз, куда он протискивается. Я вам его покажу.
Взяв фонарь, он вошел в каморку. Квод устроил там жуткий беспорядок, завалив вход всяким хламом. Разбросав мусор и освободив проход, Фредрик пропустил полицейского вперед.
— Там, под самой нижней ступенькой. Должно быть, он уполз туда, — сказал он, понизив голос почти до шепота.
Полицейский недоуменно посмотрел на Фредрика, пригнувшись, прошел вперед и, наконец, пополз к лазу на четвереньках. Фредрик видел, как он водил лучом фонаря по стенам.
— Видите отверстие? Он там, внизу, — прошептал Фредрик.
— Здесь никто не пролезет, — сказал полицейский.
— Он маленький, не карлик, но очень мал. К тому же он на удивление сильный и гибкий. Я забил отверстие доской, но он выломал ее. Но моя жена сказала, что жестоко загонять людей в ловушку.
Полицейский выполз из угла, осторожно выпрямился и покачал головой:
— Там внизу его не может быть.
Теперь в каморку ворвалась овчарка. Полицейские хотели ее удержать, но собака вдруг пришла в ярость. Она пробежала мимо ног Фредрика и попыталась проскочить мимо полицейского.
— Дай мне, — сказал тот и взял поводок у женщины, которая не могла удержать взбесившегося пса.
Собака с громким лаем устремилась в каморку.
— Вот, смотрите, пес его учуял! — закричал Фредрик. — Для этого даже не надо быть собакой. Этот человек очень сильно пахнет. Ведь я тоже пахну. А вы разве не пахнете?
— В таких каморках и чуланах обычно пахнет не особенно приятно.
— Но собака! Вы только посмотрите, как она реагирует!
Пес словно обезумел. Он сунул нос под последнюю ступеньку лестницы, лаял, рычал и пытался рыть пол когтями. Полицейский с трудом удерживал его.
— Там внизу, несомненно, что-то есть, — признал полицейский. — Может быть, барсук. Они часто подкапываются под фундамент и к тому же очень противно пахнут.
Полицейский вывел собаку из каморки и закрыл дверь.
— И что вы теперь будете делать? — спросил Фредрик.
— Делать нам тут особенно нечего, — ответил полицейский и передал поводок женщине.
— Но не можете же вы просто так взять и уйти? Он снова вылезет оттуда, будьте уверены. Вы не можете подождать? Или, может быть, вы его задержите, когда он вернется в дом после ночной прогулки.
— Для этого у нас просто не хватит людей, — отрезал полицейский. — Но вы можете снова позвонить, если он начнет угрожать.
Собака продолжала грозно рычать, глядя на дверь. Полицейский натянул поводок и прикрикнул на овчарку. Собака неохотно повиновалась и села у ног кинолога. Ноздри пса раздувались, уши стояли торчком. Он не мог оторвать глаз от двери.
— Барсук, конечно же это барсук, — сказал полицейский.
— Или что-то в этом роде, каким кажется, — сказал Фредрик, но они не приняли его слова всерьез.
Пятно
Солнце уже закатилось, но в теплом воздухе все еще стояло розовое свечение. Дети спали. Фредрик и Паула сидели на балконе, празднуя ее возвращение от родителей стаканчиком холодного белого вина.
Как всегда, после поездки к родителям Паула держала себя несколько отчужденно. В ней было много от родителей, она привозила с собой их жесты, манеру разговора.
Фредрик снова чувствовал себя как в тот вечер, в мастерской художника, где все они сидели на полу, а Паула, незнакомая красивая женщина, казалась ему далекой и недоступной.
Он посмотрел на нее. Паула, посвежевшая и загорелая, сидела на тиковом стуле. На ней была блузка без рукавов, которую он еще не видел. В ее присутствии он снова ощущал былую робость. Как будто годы супружества прошли даром, и теперь ему снова предстоит ее завоевывать. Эта мысль показалась ему одновременно пугающей и эротичной.
Фредрик принялся играть сам с собой в детскую игру. Он закрывал глаза и воображал, что эта загорелая, сидящая рядом с ним блондинка — прекрасная незнакомка, сблизиться с которой у него нет ни малейшего шанса, что она совершенно случайно оказалась рядом, как, например, в зале ожидания. Потом он представил себе, что эта женщина — его жена, с которой он живет в добротном доме на фоне прекраснейших ландшафтов. Он открывал глаза и — о, чудо! — так оно и оказывалось, это действительно была его жена. Вот оно, исполнение желаний.
Он протянул руку и робко погладил ее по руке, на которой на фоне загорелой кожи поблескивали золотистые волоски. Она повернулась к нему и прошептала:
— Тебе меня не хватало?
Он кивнул. В горле у него застрял холодный ком, он почему-то сильно нервничал. Он хотел еще немного продлить чувство, что эта женщина — незнакомка. И в то же время ему хотелось, чтобы она скорее стала прежней, привычной Паулой.
— Ты скучал по нас?
— Скучал? — переспросил он.
Он подумал о ноже, просвистевшем над его головой, когда он сидел здесь на том самом стуле, на котором теперь сидела Паула, вспомнил визит полицейских. Скука — неподходящее слово. Но он не хотел сейчас рассказывать об этом Пауле. Момент был неподходящий.
— Или тебе было удобно и спокойно?
Она бросила на него озорной взгляд, встала и начала словно невзначай расстегивать блузку.
— Я очень ждал тебя, Паула, — пробормотал он упавшим голосом.
Она продолжала раздеваться, смеясь над его боязливыми взглядами, которые он то и дело бросал в сад.
— Кто нас увидит? Мы здесь одни.
Она села к нему на колени и приникла к его губам долгим страстным поцелуем. Потом встала и повела его в спальню, повалила на кровать и легла на спину. На ней были только маленькие белые трусики. Паула, прижавшись к нему, принялась ласкать его своим животом. Ее движения напомнили Фредрику странные картинки заставки его компьютерного монитора.
Что с ним происходит, почему его плоть не реагирует на Паулу?
Естественно, такое случалось и раньше. Например, когда он слишком много выпивал. Или когда болел какой-то вирусной дрянью, а потом целую неделю был словно вареный. Иногда такое бессилие вызывал у него слишком быстрый мир после ссоры, которая подействовала ему на нервы сильнее, чем он хотел показать.