.
В том случае, если постродовых патологий не наблюдалось, врачи настаивали провести не менее десяти суток в постели, при этом первые два дня необходимо было лежать на спине, с третьего-четвертого дня разрешалось ложиться на бок и вставать. На протяжении 5–6 суток запрещалось сидеть. В комнату родильницы рекомендовалось впускать только самых близких родственников. Объяснялось это не столько опасностью занесения инфекции, сколько профилактикой душевного расстройства женщины: «Должно сколько возможно удалять лишних посетителей и пустое любопытство, потому что между прочими легко могут попасться такие лица, которые сами по себе произведут неприятное впечатление, или такие, которые надоедят болтовней, передадут известие некстати, сообщат новость не вовремя»[1103], – отмечал врач. Среди запрещенных процедур значилось чтение книг, так как считалось, что излишняя умственная работа также оказывает негативное влияние на восстановительный процесс. Что касается прогулок, то врачи их разрешали спустя месяц после родов при условии благоприятного течения послеродового периода[1104].
Послеродовой период в жизни горожанок, «сознательных матерей» все больше медикализировался. Им на помощь приходили новейшие средства медицины и фармацевтической промышленности. Эти нововведения были призваны сохранить красоту женского тела и снизить возможность появления гинекологических патологий. Все чаще на страницах научных и научно-популярных журналов можно было встретить рекламу обезболивающих средств, помогавших, как обещали производители, снять послеродовые боли. В частности, к таковым относилось специализированное болеутоляющее средство Mammin-Poehl Ovariw-Poehl Aspirin, применявшееся также при дисменорее и аменорее[1105].
С целью ускорения сокращения матки, предотвращения всевозможных гинекологических отклонений, а также для профилактики «вислого живота» сразу после родов акушерка накладывала женщине что-то похожее на давящую повязку из обычного бинта. В прошлое уходила «правка живота», которая активно применялась сельскими повитухами для того, чтобы «золотник» (матка) встал на место[1106]. Под влиянием научной медицины распространение получил специально сконструированный академиком А. Я. Крассовским брюшной бинт, он же именовался бандажом. В ходу также были «набрюшники», которые носили и во время беременности в качестве бандажа. «Набрюшник» надевали на четвертый день после родов, оставаясь в нем на протяжении нескольких месяцев. Для многажды рожавших одной из существенных проблем становился «отвислый» живот. В связи с этим среди «сознательных матерей» все чаще стал использоваться профилактический бандаж, сконструированный отечественной акушеркой Е. Андреевой. Именно женщина-врач предложила использовать не обычные плотные, а вязаные (растягивающиеся) бинты, комбинируя их с обычными. Бандаж застегивался спереди и заканчивался вязаными короткими панталончиками. Во имя сохранения фигуры его назначали носить на протяжении полугода после родов. Цены на эти изделия были высоки – от 5 рублей (то есть они стоили столько же, сколько 2 кг красной икры или офицерский ранец в 1913 году[1107]). Такая конструкция получила широкое распространение в Европе под названием «русский бандаж».
В гигиенических целях применяли «дамские гигиенические подушки», используемые женщинами как во время регул, так и в послеродовой период. Не только столичные, но и провинциальные газеты пестрели объявлениями о продаже соответствующей текстильной продукции. «Гигиенические подушки» можно было приобрести в аптекарских магазинах. Они продавались спрессованными в пакетики по 6–12 штук, их цена составляла от 80 копеек до 2 рублей. Средства интимной гигиены могли быть вязаными, из бумажной ткани, а также из «древесной сулемовой ваты»[1108]. Ввиду экономии предлагались «дамские подушки» многоразового использования, в рекламных объявлениях подчеркивалось удобство их стирки. Родившим женщинам к «гигиеническим подушкам» рекомендовали приобретать «дамский пояс» для их поддержания. Пояс был изготовлен из «высококачественной резины», цена его варьировалась от одного до двух рублей. Наиболее распространенными были изделия доктора Фюрста, включавшие небольшой «набрюшник», к которому на особых застежках прикреплялась подушечка с сулемовой ватой. По сообщениям отечественных акушеров, в конце XIX века среди женщин высшего сословия имел распространение «регулоприемник Perioden-Taschen», состоявший из коротких сетчатых панталон, к которым был пришит резиновый мешок. Стоили они довольно дорого – от 10 рублей.
Формирование стационарного акушерства. Родильная клиника как пространство для экспериментов
В представленной главе мы не задаемся целью описать историю появления и развития родильных домов, отделений, акушерских кафедр, что составляет предмет историко-медицинских исследований. Наша основная цель – выявить основные причины появления родильных отделений, а вслед за этим понять, как за полтора столетия родильные отделения смогли стать легитимным пространством для родов, вымещая традиционную практику домашних родов. Нам важно понять, почему этот процесс протекал неравномерно и неоднозначно в различных регионах России. Мы стремимся связать развитие профессионального родовспоможения с развитием научного акушерства, акушерской клиники и стационарного родовспоможения в целом. Для нас важным было описать складывание пространства родильной клиники в XIX веке, характер взаимодействия врачей и пациенток, способы внедрения новых манипуляций с женским телом, которые меняли не только повседневность рожавших, но и в целом родильную культуру. Наконец, нам важно было установить, как вследствие переноса родов из дома в клинику менялись представления о нормах и патологиях, каковы приобретения и потери этого процесса для женщин, науки, медицинского сообщества и государства. Мы употребляем термин «родильная клиника» как наиболее общее понятие для родильного стационара (приютов, домов, убежищ), которое характеризовалось особым родовым пространством, построенным на изоляции, участии исключительно экспертного (профессионального) сообщества, особых принципах взаимодействия между пациентками и экспертами.
Впервые особый взгляд на «клинику» как новое пространство для понимания здоровья и болезни, нормы и патологии, контроля и подчинения представил французский философ, историк медицины Мишель Фуко[1109]. В своей работе «Рождение клиники» он высказалмысль, что на исходе эпохи Просвещения с развитием научной медицины в Западной Европе рождается новое пространство для лечения – «клиническое»[1110]. Исторически, по мнению Фуко, клиника – это больница, в которой организовано практическое обучение врача. Клиническое пространство превращается в место, в котором человек (пациент) становится объектом для исследования врача или студента. Анатомо-хирургический подход, основанный на практике, наблюдении, активных действиях врача, становится важнейшим в деятельности врача. Клиника создает особую систему правил поведения, которой пациент должен подчиняться и соблюдать все нормы. Клиническое пространство воплотило не только интересы пациенток (снижение смертности, внедрение новых акушерских операций, относительная безопасность)[1111] и врачей (появление практического «материала», возможность повысить собственный профессиональный авторитет), но и государства. С развитием городов встала задача особым образом организовать общественное здравоохранение. Возникла необходимость в контроле деятельности врачей (необходимость специальной подготовки, защита от шарлатанов), унификации средств лечения, контроле поведения больного, научном описании признаков тех или иных болезней. Клиническое родовспоможение стандартизировало услуги, вводило жесткие рамки норм и патологий, координируя поведение пациенток гораздо эффективнее, чем религия или право. Клиника приобретала статус оптимального места для реализации этих задач, превращаясь в важнейший инструмент биполитического контроля поведения человека[1112].
Первые родильные отделения в России появились во второй половине XVIII века. На протяжении XIX века происходило формирование стационарного акушерства, пространства родильной клиники. С развитием профессионального и прежде всего организованного акушерства родильная клиника становилась особым пространством для родов. По аналогии с народной традицией, где роженица должна была быть изолирована перед наступлением родового акта, занять периферийное, малодоступное место (баня, хлев, конюшня, сарай или особая часть дома) с присутствием исключительно повитухи (реже членов семьи), в профессиональном акушерстве таким местом должна была стать родильная клиника. На протяжении всего рассматриваемого периода профессиональное родовспоможение реализовывалось как в родильной клинике, так и в домашних условиях (разъездная акушерская помощь), которая сопровождалась приглашением на роды профессионалов (врачей, образованных повивальных бабок). Практика домашних родов оказывалась чрезвычайно устойчивой. Лишь в первое десятилетие XX века врачи стали склоняться к тому, что профессиональное родовспоможение должно реализовываться исключительно в особых условиях стационара: «С научной точки зрения весьма желательно, чтобы каждые роды, как и каждая хирургическая операция, совершалась в особых, приспособленных помещениях»[1113].