При проведении полостных операций роженицу размещали на операционном столе. При иных вмешательствах она помещалась в родильное кресло, которое могло двигаться вверх и вниз с целью изменения положения роженицы относительно горизонта. Образцовым считался металлический операционный стол, который располагался на оси и мог поворачиваться на 360 градусов, а также менять наклон[1215]. Акушеры и гинекологи «соревновались» в изобретении оптимального операционного кресла (кровати), а также средств, фиксировавших положение тела роженицы для максимально удобной работы врача. Распространение получили приспособления профессора акушерства и гинекологии Д. О. Отта. Вместо металлических операционных кроватей он сконструировал более дешевый деревянный вариант операционного гинекологического кресла, который оценивался в 30 рублей[1216]. Он был устроен таким образом, что пациентку можно было фиксировать в различном положении (даже вниз головой) и проводить над ней всевозможные медицинские манипуляции. Для удобной фиксации ног пациенток врач предлагал специальные приспособления, которые получили название «ногодержатели Отта». При отсутствии у врача предлагаемой конструкции Д. О. Отт предлагал вариант простого ногодержателя, сделанного из подручных материалов (платков, бинтов и проч.). При помощи этого изобретения нижняя часть тела женщины была полностью обездвижена, что давало возможность врачу свободно проводить медицинские процедуры. Все новые изобретения закрепляли подчиненное положение женского тела в формирующейся технократической модели родов.
Врачей не волновал вопрос, как будет выглядеть пациентка в условиях коллективного оперативного вмешательства и наблюдения, моральная сторона вопроса была второстепенной. На картинках учебников по гинекологии и акушерству начиная с последней трети XIX века детально изображались различные позы оперируемых и осматриваемых пациенток, во многом напоминающие тела на средневековых конструкциях для пыток[1217]. Женщина рассматривалась исключительно в качестве объекта медицинского вмешательства, врачи полностью контролировали ее тело.
В небольших родильных приютах с ограниченным финансированием операционные могли вовсе отсутствовать. При необходимости проведения оперативных вмешательств в операционную превращалась палата роженицы.
В начале XX века в столичных родильных клиниках стали появляться рентгеновские кабинеты и диагностические лаборатории. Рентгеновские снимки становились важным средством при назначении операций и корректировке методов акушерской помощи.
Палаты. Первоначально родильные дома, предназначенные для бедных рожениц, содержали большие палаты (дородовые и послеродовые), рассчитанные на 6–12 пациенток. Но со временем стали появляться одиночные палаты, за размещение в которых необходимо было вносить повышенную плату. Одиночные палаты также ранжировались в зависимости от организации пространства и уровня комфорта. В ряде палат была предусмотрена дополнительная кровать для родственников, которые могли находиться вместе роженицей или родильницей. Появление таких палат свидетельствовало в пользу того, что с последней трети XIX века услугами родильных домов стали пользоваться обеспеченные клиентки. Клиническое пространство приобретало легитимность в восприятии широких слоев городского населения.
В оснащении родильных клиник не было жестких стандартов. В XIX веке пространство родильной клиники только зарождалось. Врачи были свободны в реализации своих предпочтений при организации родильных госпиталей, часто экспериментируя. Это касалось мебели, в особенности кроватей для рожениц и операционных столов. В Императорском клиническом повивальном институте использовались экспериментальные кровати, разработанные Д. О. Оттом. Он считал, что в работе акушера и гинеколога важнейшее место занимает правильное освещение. По его проекту к спинкам кроватей (ножной части) были прикреплены лампы. Кровати для рожениц несколько отличались от других больничных кроватей тем, что были выше. Предлагались различные варианты для большей устойчивости кроватей для рожениц. В частности, кровати снабжались колесиками только в головной части, в ножной части к ножкам кроватей прикреплялись резиновые вставки. В более простых родильных приютах использовались обычные железные кровати, на которых лежали белые полотняные мешки, набитые сеном или соломой. Использовали также кровати, сконструированные профессором Н. В. Ястребовым. Этот образец отличался тем, что кровать могла разделяться на две части, в результате чего легко «из простой постели превращалась в поперечную»[1218].
С развитием учения в области гигиены в родовспомогательных заведениях стали появляться ванные комнаты. Дезинфекции рожениц начали уделять особое внимание. Палаты родильной клиники непременно были снабжены умывальниками с холодной и горячей водой. В благоустроенных родильных домах в каждой палате за специальной драпировкой размещалось биде. В начале XX века все родильные клиники были снабжены помещениями для стерилизации инструментов, использовался автоклав.
Традиционную обстановку родильных палат составляли столик (ночной или письменный), стулья, шкаф, иногда кресло и кушетка. На окнах могли висеть занавески, это придавало палате ощущение домашнего уюта. В больших родильных домах на дверях палат размещались рамочки, куда помещались фамилии пациенток. В правом верхнем углу, по аналогии с «красным углом» в крестьянских избах, размещалась икона, обычно с изображением Богородицы.
Послеродовые палаты располагались в особом отделении. Они могли быть общими (вмещали до 10–12 кроватей) и одиночными. В первой половине XIX века не было жестких стандартов относительно совместного или раздельного содержания матери с новорожденным. Как правило, новорожденные размещались в отдельном помещении – «детской». В комнате располагалось несколько десятков детских кроваток. В некоторых родильных домах в «детских» использовались красные занавески. Считалось, что занавески именно этого цвета имели благоприятное действие на кожу новорожденных[1219]. С помощью акушерок или прислуги детей 5–7 раз в день доставляли матерям для кормления. С развитием идеалов материнской заботы в XIX веке грудному вскармливанию стали придавать большее значение. В родильных клиниках дежурные акушерки всегда присутствовали при вскармливании новорожденных, обучая кормлению перворожениц[1220].
Для удобства идентификации новорожденных стали использовать детские браслеты, которые соответствовали идентификационному листку матери. Они крепились на ручку ребенка вскоре после рождения. На браслетах, как правило, указывался номер ребенка, такой же номер располагался на кровати матери новорожденного. В некоторых отделениях использовались медальоны, которые крепились к кроваткам новорожденных. С формированием концепта «сознательного материнства», защищавшего принципы тесного контакта матери и новорожденного, рядом с кроватью родильницы стали появляться детские кроватки. Совместное содержание матери и ребенка было также выгодно в финансовом отношении. Родильной клинике удавалось сэкономить средства, которые прежде шли на содержание сиделок и дополнительных акушерок.
С конца XIX века особое внимание стали обращать на детей, рожденных раньше срока. В медицинской литературе их называли «недоноски». В крупных родильных домах для них устраивали отдельные комнаты с грелками. В распоряжении столичных родильных клиниках появились специальные аппараты для выхаживания «недоносков», которые символично напоминали деревенскую печь, куда крестьянки помещали рожденных раньше срока младенцев, поэтому такая практика в ряде местностей называлась «припекание». В Императорском клиническом повивальном институте специальные грелки для «недоносков» доктора Лиона располагались в палатах[1221]. Эти технические приспособления создавали необходимую температуру для поддержания жизнедеятельности недоношенных младенцев.
Ориентация родильных домов на образовательную цель (обучение будущих врачей) оказывала влияние на организацию пространства. При крупных родильных домах располагались ассистентские, кабинет профессора, квартиры для медицинского персонала. Многие родильные дома имели учебные классы, где обучали студентов медицинских факультетов и повивальных бабок. Частым явлением было проектирование при родильных домах и отделениях квартир врачей, акушерок, обслуживающего персонала, что было связано с необходимостью их экстренного присутствия на родах.
Родильные госпитали, имевшие несколько этажей, стали оснащаться лифтами («подъемные машины», «подъемные платформы»)[1222], которые решали проблему транспортировки пациенток из одного отделения в другое.
Среди помещений первых родильных домов XIX веке были как вполне привычные для современных рожениц (приемные, смотровые, палаты, операционные, буфеты, уборные), так и нетипичные для нынешних больниц. В ряде родильных клиник были устроены специальные крестильные комнаты («крещальни») для младенцев, где могли присутствовать приглашенные на крестины гости. В крупных стационарах могли находиться курительные комнаты, оборудованные креслами, классными досками и даже фантомами. Предполагалось, что именно там между медицинским персоналом обсуждались наиболее интересные врачебные случаи («эта комната представляется излюбленным местом, где зачастую обсуждаются наблюдавшиеся интересные случаи»[1223]). В столичных родильных домах могли существовать дополнительные помещения, что было связано с различными экспериментальными методами лечения. В Императорском клиническом повивальном институте, к примеру, были водолечебница, грязелечебница, кабинет для лечения светом, кабинет для лечения массажем, кабинет для газолечения.