С о т н и к. Ты уверен? Посмотрим, посмотрим… Да Публий, ты прав. Подожди немного.
3–й с о л д а т. Секли слишком сильно, я так думаю.
С о т н и к. М–м-м… То‑то и плохо с терпеливыми. Думаешь, ничего, держатся — а он р–раз! — и на тебя же упадет.
4–й с о л д а т. Вроде очухался.
С о т н и к. Хорошо. Умер бы здесь, с нас бы и спросили. По закону распинать их надо живыми… (Тихо.) Вот бедняги!
Симон Киринеянин (кричит). Плохой закон! Жестокий! У нас до римлян таких законов не было.
Толпа явно сочувствует.
С о т н и к. Тихо!
С и м о н. Навидался я ваших законов в Африке! Пришел домой на Пасху — и тут опять, ведут!
С о т н и к. Поговорил и хватит! Ну, народец! Камнями бьют, жгут, душат — а крови пролить нельзя! Лицемеры вы!.. Может идти? Постой… Тихо, тихо… руку Ему дай, Он как слепой.
3–й с о л д а т. Чего‑то Он руками водит!
4–й с о л д а т. Креста не дождется.
3–й с о л д а т. Ну уж, знаете!.. (Солдаты смеются, но не злобно.) Сотник. Никогда таких не видел! Идет, как овца на заклание.
3–й с о л д а т. Ладно, не спеши. Успеем. (Опять смеются.)
С о т н и к. Крест Он нести не может. Надо кого‑нибудь найти… покрепче… Эй, где этот, который орал? Да, ты! Как зовут?
С и м о н. Симон. Я — из Киринеи.
С о т н и к. Давай неси! Донесешь до места — сил не будет кричать. Ну, пошевеливайся!
С и м о н. А, чтоб тебя!.. (Вдруг меняет тон.) Хорошо, понесу.
С о т н и к. Жалел Его? Вот и помоги. Эй, теперь будет полегче!.. Справишься? Идти можешь? Хорошо. Пошли.
7.
И о а н н. Мария, Мать Иисуса, дай мне руку. Мы почти пришли, здесь — крутой каменистый склон.
М а р и я. Ты помогаешь Мне, а кто поможет Ему?
М а р и я К л е о п о в а. Сестра, сейчас Он не падает. Поднял голову.
И о а н н. И народ поутих. Может, устыдились… или пожалели. Смотри, женщины плачут.
Женщины. Бедный, бедный!.. Так хорошо говорил!.. Исцелял больных!.. Кормил голодных!.. Детей привечал!.. Тридцать три года, ты подумай!.. А красивый, как царь Давид!.. Иисус, Иисус! Скажи нам что‑нибудь! Утешь нас!
И и с у с. Дочери Иерусалима, не плачьте обо Мне, плачьте о себе и о детях ваших. Приходят дни, когда скажут:"Счастлива не рожавшая, которой не о ком заботиться, не за кого бояться!".
Женщины. Разве это утешение?! Пожалей нас! Иисус, смилуйся! Господи, помилуй!
С о т н и к. Ну, хватит! Можешь говорить, значит, можешь идти. Пошли, ребята!
Идут дальше.
Сцена II
Голгофа.
1. У подножья Креста.
Е в а н г е л и с т. Когда пришли на Голгофу, распяли и Его, и разбойников, по правую руку от Него, и по левую.
1–й с о л д а т. Ну, с разбойниками — все…
2–й с о л д а т. Гестас этот… да… Пальцы пришлось перебить, никак кулаки не разжимал.
3–й с о л д а т. Да уж, можно сказать, боролся. Какой фонарь Тебе поставил! (Смеются.)
1–й солдат (мстительно). Ничего, поплатится. Мы его растянули, как тетиву.
2–й с о л д а т. Ладно, третьим займемся… Раздел ты Его?
3–й с о л д а т. Да. Прошу.
4–й с о л д а т. Ну, этот драться не будет.
3–й с о л д а т. Кто Его знает! Мирру с уксусом не пьет…
1–й с о л д а т. Почему это?
3–й с о л д а т. Не хочу, говорит, чтоб разум помутился.
1–й с о л д а т. Бежать задумал?
4–й с о л д а т. Да нет, чудачит. (Иисусу.) Давай пей, легче будет. Не хочешь? Ну, дело Твое… Чудак Ты, однако. Ну, начали!
1–й солдат (сердито). Дай Ему по ногам!
2–й с о л д а т. Незачем. Сам валится… Эй, держи Ему ноги!
1–й солдат (Иисусу). Ноги‑то вытяни. Тоже, царь нашелся…
1–й с о л д а т. Дай‑ка молоточек.
И и с у с. Отец, прости им. Они не знают, что делают.
Резко вздыхает от боли. Стук молотка.
2. У первосвященника
Н и к о д и м. Спокойна ли твоя совесть, господин мой Кайяфа?
К а й я ф а. Да, Никодим. А что?
Н и к о д и м. Спорить с тобой об Иисусе я не буду. Меня поразило одно. Я был готов поверить, что Он — мудрец, великий пророк, может быть — Мессия, но Он назвал Себя Сыном Божьим — нет, не в переносном смысле, в прямом! Божий Сын, правая рука Всевышнего. Это -или страшное кощунство, или невыносимая истина.
К а й я ф а. Хочешь ли ты сказать, что это — истина?
Н и к о д и м. Может, и хочу, но не смею. Подумай, если так — что же мы сделали? Судили и убили Бога!
К а й я ф а. Ну вот! Стоит договорить до конца — и видишь, как это бессмысленно. Бог — Один, Бог — Духовен. Что ж, по–твоему, на земле — целое стадо богов, слабых, как мы, люди? Поистине, вспомнишь мерзкие языческие сказки! Боги, полубоги… Так ты думаешь?
Н и к о д и м. Конечно, нет.
К а й я ф а. Тогда в чем дело? Чем вы недовольны с Иосифом?
Иосиф Аримафейский. Тут главное не"что", а"как". Лизать ноги Риму, да еще на людях? Признавать главенство кесаря?
Н и к о д и м. Стоило ли пугать Пилата? Риму ты грозил Римом.
И о с и ф. Им палец покажи, они руку отхватят! Нет, перед Римом надо захлопнуть дверь! Иначе иудеям — конец!
К а й я ф а. Иосиф и Никодим, разрешите вам кое‑что сказать. Иудеям и так конец. Прошло время малых наций. Сейчас — пора империй. Мы только и делали, что хлопали дверью, огораживали свой сад. Как же, мы — избранный народ, иной, особый, Божий! Но дверь открылась. Кто ее открыл?
Н и к о д и м. Гиркан обратился к Риму, когда сыновья Александра не могли столковаться.
К а й я ф а. Вот именно. Так получили мы великого Ирода, римского ставленника, который тридцать лет держал нас железной рукой. Он умер — и что же? Опять раздоры, страна поделена, римлянин правит Иудеей. При Ироде мы были едины, теперь у нас — три провинции. Каждый раз, что мы поссоримся, Рим откусывает часть, скоро ничего не останется… Хорошо, я убил Иисуса, но вместо одного самозванца встанет пятьдесят… Рано или поздно зилоты поднимут меч на кесаря, Иерусалим охватит кольцо огня и железа, шаг легионов отдастся в сердце святилища. Вот и я стал пророком.
Иосиф (потрясен). Что же нам делать?
К а й я ф а. Принять неизбежное. Приспособиться к Риму. С нашим народом плохо то, что мы никак не научимся гражданской жизни. Мы не умеем править и не умеем подчиняться. Какой же может быть порядок? Согласимся же с будущим, пока еще можно, иначе в мире не будет уголка, куда вправе ступить еврей.
И о с и ф. Как странно… Ты повторяешь Его пророчества. Правда, Он скорее расширил бы Израиль, включил в него весь мир. Он говорил:"Придут с Востока и с Запада и возлягут в Царстве Божьем". Самаряне, римляне, греки — Он никого не отталкивал. Может быть, Он видел то, что ты видишь? Может быть, Он распахивал дверь, но у Него не Израиль терялся в Риме, а Рим — в Израиле?
Н и к о д и м. Нет! Израиль не знается с язычниками. Только безумный…
К а й я ф а (сухо). Именно, безумный. Мы, государственные люди, не вправе попускать безумия или, скажем так, мечтаний. Они опасны. Безопасность, порядок, мир — от Рима, и цену диктует он.
Иосиф (мрачно). Что ж, путь Иисуса мы отклонили. Вероятно, примем твой.
К а й я ф а. Меня вы тоже отвергнете… Что ж, враг мой Иисус, и я проживу впустую.
3. У Креста.
Шум толпы, голоса..
Голоса. Кто обещал разрушить храм?.. Храм вроде цел. Ты вот крест разрушь! Что Тебе стоит! Ну‑ка, ну‑ка, чудотворец! Яви Свою силу!
М а р и я М а г д а л и н а. Что Он вам сделал?
Голоса. Мессией Себя называл? Называл. А Царем? То‑то! Сын Давидов!.. Больше Соломона!.. Израиль не берет Царей из плотницкой!.. Да, да, и из тюрьмы!.. Эй, Царь Иудейский, хорош у Тебя трон?
М а р и я М а г д а л и н а. Он ввел бы вас в Царство Божье, а вы увенчали Его тернием!
Голоса. Где это Царство?.. Других спасал, а Себя спасти не может!.. Эй, Ты, целитель, исцели Свои раны!.. Если Ты Божий Сын, сойди!
М а р и я М а г д а л и н а. Он укрепил ваши руки, утвердил ваши ноги, а вы Его руки и ноги прибили к кресту!
Голоса. Есть хочешь?.. Пить хочешь?.. Где небесный хлеб?.. Где живая вода?.. Вынь‑ка рыбку!.. Не можешь? (Смех.) Хлеб и рыба!.. Хлеб и рыба!..
М а р и я М а г д а л и н а. Он кормил и поил вас, а вы Его поите уксусом!
Голоса. Шарлатан!.. Колдун!.. Ах, расхвастался!..
М а р и я М а г д а л и н а. Иоанн, подойдем поближе! Все ж Ему будет лучше, когда Он нас увидит.
И о а н н. Не знаю, пропустят ли солдаты. Что ж, спросим.
С о т н и к. Отойдите! Отойдите! Эй, ты, отойди, прохода нет!
И о а н н. Пропусти нас, сотник! Мы — друзья Иисуса Назареянина.
С о т н и к. Тогда уведи ты этих женщин. Нечего им тут делать.
М а р и я. Господин мой, Я — Его мать. Пусти Меня к Нему, прошу тебя.
С о т н и к. Прости, госпожа, нельзя. (Кричит.) ЭЙ,
Корв, да отгони ты их! (Тише.) А ты, госпожа, иди домой.
М а р и я М а г д а л и н а. Марцелл, ты меня не узнаешь?
С о т н и к. Нет. В жизни не видел.
М а р и я М а г д а л и н а. Значит, изменилась с горя. Мария! И ты, Мария! Быстро! Распустите мне волосы! Погляди, Марцелл, у кого еще в Иерусалиме такая рыжая грива?
С о т н и к. Магдалина!
С о л д а т ы. Мария! Рыжая Мария! Где ты пропадала?
М а р и я М а г д а л и н а. Ради моих песен, ради моих плясок, ради моей красоты — пусти меня, Марцелл!
Марцелл. Красота — для живых. Зачем она Ему? Он сейчас умрет.
М а р и я М а г д а л и н а. Я жива только Им, а вы Его убили. (Солдаты смеются.) Смейтесь… думайте, что хотите… только дайте мне пройти!
1–й с о л д а т. А чем заплатишь?
2–й с о л д а т. Спой, как бывало, а?
С о л д а т ы. Верно! Верно! Спой! Мы посмеемся, мы и поплачем. Спой, Магдалина!
М а р и я М а г д а л и н а (растерянно). Я все перезабыла… Нет, нет… Постойте, сейчас… Что вам спеть:"Розы Сарона"?"Красотку Дину"?"Что загрустил, солдат"?
С о л д а т ы."Солдата"!"Солдата"! Вы, тихо!
Солдаты и толпа притихают.
Мария Магдалина.
Что загрустил, солдат?