расположение. И медик, она, похоже, хороший?
За дверью одноместной палаты, где лежал такой «важный» больной, как лейтенант, вдруг послышался шум. А потом, прервав размышления молодого человека, в палату стремительно ворвалась как раз и сама, вся белоснежная, Анечка. За нею неторопливо появились, тоже с белыми халатами, наброшенными на плечи, уже какой-то мужчина-врач средних лет в гражданском, наверное, кто-то из госпитального начальства и, чуть позже, вот чудо, сам грозный нарком Лаврентий Павлович Берия, спутать которого с кем-нибудь было просто невозможно.
— Товарищ нарком, у товарища Петрова состояние уже вполне нормализовалось. Идёт на поправку. Срок лечения – предположительно, ещё месяц, — доложился мужчина-врач.
— Это хорошо. Такие люди нам нужны в строю. Ну как вы себя чувствуете, товарищ лейтенант госбезопасности?
— Хорошо, товарищ нарком.
— И как здесь вам, товарищ Петров?
— Хорошо, товарищ нарком.
Ну что же ответить ему товарищу Берия? Ведь действительно-то жаловаться не на что. Где ещё увидишь такое? Да от волнения и язык с трудом проворачивался во рту.
— Ладно, лейтенант. Выздоравливайте, и скорее. Хочу сообщить вам по секрету, что вас за ваш подвиг ждёт высокая награда. Какая, узнаете позже.
Конечно, нарком в палате больше задерживаться не стал. Наверное, у него были и другие, более важные дела, да и в госпиталь он приехал не к одному же только человеку. А вот раненному лейтенанту самой лучшей наградой, как-никак, явился удивлённый и многообещающий взгляд самой Анечки Лебедевой. Вот за такое действительно можно было совершать подвиги, правда, чтобы потом суметь воспользоваться и их плодами. Конечно, это так, просто к слову…
И только потом, чуть позже, Иван Петров осознал, что карьера его, возможно, резко пошла на взлёт. Ведь лейтенант госбезопасности равнялся капитану в войсках. О таком повышении в звании, может, и должности, можно было только помечтать. Но – добавлялась и ответственность, да и не думал он до сих пор о службе в органах. Но всё равно, всё было к лучшему.
Только не знал и даже не догадывался будущий смершевец, что его судьба была уж заранее решена на самом высоком уровне. Конечно, не совсем уж боги предначертали ему путь, но, честно говоря, можно и думать, что почти…
Так что, конечно, товарищ Берия приехал в госпиталь посмотреть не только на него одного, но то, что лейтенант Петров ему однозначно понравился, этого, само собой, никто, кроме, может, самых доверенных людей наркома и опять же товарища Сталина, не знал. Правда, это никак не делало лёгким дальнейшую жизнь героя, недавнего танкиста. Высокое доверие больших людей порою требовалось оправдывать делом, кровью, а то и своей жизнью. Но кому легко, когда на кону судьба всей страны и миллионов-миллионов людей!
А вот на четвёртый день с утра больной почувствовал себя более-менее прилично и даже выбрался как бы на прогулку к околице деревни. Выбрав подходящий момент, он, недолго думая, опять же, как бы случайно залез в лес. Было трудно, но мужчина всё же сумел найти и притащить домой, конечно, тайком ото всех слишком любопытных, правда, никак не от бдительной матери, похоже, специально подкараулившей его, свой незабвенный баул со всеми находящимися там вещами.
Увидев АКМ, мама Ганка чуть в обморок не упала, но смирилась. К РПГ, видимо, интуитивно почувствовав в нём грозное оружие, она отнеслась весьма уважительно. А уж после пистолеты, притом и ПМ, и ТТ, и АПС, завалявшийся на дне баула, и польский трофейный, который ей уже успел примелькаться, никакого особого интереса у женщины не вызвали. Что ни говори, оружие всегда вызывает уважение, особенно большое и мощное.
Правда, на этот раз почти всё аккуратно уложилось в довольно широком мешке из какой-то местной, плотной и грубой, ткани, с подходящим отверстием для быстрого извлечения нескольких как бы тряпочных свёртков. Конечно, в первую очередь, это были РПГ- 7 с двумя сумками с выстрелами к гранатомёту, да ещё АКМ и шесть запасных магазинов к нему. Пришлось попаданцу, на всякий случай, добавить к ним и полностью снаряженный АПС, жаль, что без запасных магазинов, но с двумя десятками патронов, срочно выковырянных из магазинов к ПМ. Мама Ганка тут же пришила к мешку по бокам пару лямок, и получился своеобразный баул, удобный для носки. Тяжеловат оказался мешок, притом для ещё не полностью поправившегося человека, да ведь не носить требовалось, а просто везти в телеге и на не очень большой срок.
Написал мужчина и записку кому надо, считай, одному из самых важных людей Советского Союза. Вообще, можно было сочинить целое письмо и изложить там многое, но имелся большой риск попадания важный сведений не в те руки. Поэтому пока пришлось ограничить свои желания и просто начертить видавшим виды карандашом, наверное, привезённым прежним Василем, пару слов на листочке в клетку, вырванном из обычного блокнота. Судьбе было угодно, что в числе прочих личных вещей у попаданца оказался именно этот предмет. Небольшой блокнот карманного формата, с чёрной обложкой, просто завалялся в кармане куртки. Там много имелось всяких записей, может, и ненужных. Но пока возиться с блокнотом у него не получилось. Хотя, этим можно было заняться и позже. Поэтому пришлось отправить вещь в баул.
Конечно, и ТТ с парочкой магазинов Вася надёжно пристроил в своей одежде. «Макаров» и восемь магазинов, уже неполных, да ещё штуки три к трофейному пистолету, как ни жаль, остались тоже в бауле.
Сейчас мужчина в не очень уж новых и шикарных штанах и куртке местного покроя, кстати, оставшихся от прежнего Василя, просто смахивал на какого-то простоватого деревенского молодого мужика, правда, немного исхудавшего, может, от непосильной работы.
Немного подумав, новый Василь затащил специально вызванную Алесю, весьма удивлённую этим, но никак не сопротивлявшуюся, в захудалые пристройки к дому мамы Ганки и вручил ей, удивив ещё больше, польский трофейный пистолет. Девушка боязливо отодвинулась от него, но оружие взяла, немного поддержала, повертела в руках и уже потом принялась аккуратно засовывать его куда-то в свои одежды.
— Подожди, Алеся, позже спрячешь!
— Василь, этот пистоль мне? А что я буду делать с ним?
— Защищаться от врагов. Да мало ли что? Пригодится.
— Но я не умею? Да и родители, если увидят, не так подумают.
— Ничего, милая. Ты просто пистолет им не показывай. А насчёт "не умею"? Вот прямо сейчас и научишься.
Конечно, прежде чем взяться за процесс обучения, жених и невеста опять же вволю нацеловались. Страха у девушки никакого не было. Да она и так всё понимала, тем более, похоже, принимала своего жениха вполне за польского офицера, а тот разубеждать её в этом и не собирался. Пусть только мама Ганка знает, что Василий русский, точнее, советский разведчик, выполняющий особое задание своего командования, и ему нигде и никак нельзя раскрываться.
Обучение завершилось несколькими выстрелами в упор в пустовавшем бревенчатом хлеве. Алеся оказалась способной ученицей и даже осталась довольна стрельбой и в конце просто вознаградила своего любимого очередными, весьма жаркими, поцелуями. Пистолет и пара запасных магазинов тут же исчезли в её одеждах.
В принципе, подготовка к дальней поездке была закончена. Выехать, конечно, прихватив разные гостиницы для родственников Михальчиков, предстояло завтра с утра. А пока попаданец, попрощавшись со своей подругой, уже в присутствии мамы Ганки, стал разбираться, как говорится, с вещами.
— Василь, а ты вернёшься?
Конечно, что можно было сказать такому родному человеку перед разлукой, пусть и такой короткой, может, всего на пару дней? Только это:
— Мама, вернусь! Поверь, обязательно вернусь!
Глава 26Хлопоты, всё хлопоты?
— Непростой ты человек, Василь. Оружие у тебя какое-то. И эти вещи?
Мама Ганка пристально следила за Василием, разбирающимся с кое-каким барахлом в своём необъятном бауле. Надо было, наконец-то, определиться попаданцу с самыми разнообразными, давнишними и нынешними, трофеями и прочими своими личными вещами, находящимися там. А то, сколько времени прошло и неизвестно, что же попало ему в руки.
Действительно, в этой простой, просто огромной хозяйственной сумке, да ещё с несвойственным этому времени длинным ленточным замком, имелось много чего. Мужчина сам удивился таким богатствам. Что-то было от бандита Пети, а кое-чем он прибарахлился сам. К примеру, как оказалось, в сумке имелись даже парочка «лимонок» и три штуки РГД-5. Это было весьма круто. Что-что, а такая «карманная артиллерия» никак не помешает в пути, и тут же по одной гранате разных видов было отложено в сторону.
Правда, что же делать ему с оптическим прицелом? Взять с собой? Тяжеловато будет, и так уж нагружен, да по самое не могу, да и АКМ всё же не снайперское оружие. Ладно, пока ему место в бауле! Пусть там же и полежит новенький камуфляж.
Парочка маленьких переносных раций с трудным названием, кажется, японского или китайского производства, и такая же японская, но уже модульная, как небольшая коробка, рация обрадовали его, но не сильно. Такой девайс, конечно, по нынешним временам весьма круто, но что делать с ними лично ему, да ещё при отсутствии электричества и запасных частей, в голову мужчине пока не приходило, кроме того, что отдать как-нибудь по случаю советскому командованию.
Жаль, что и инструкции по применению были на английском языке. Хотя у попаданца некоторые навыки по этому языку, как и немецкому, имелись, но не очень хорошие, что сильно огорчало его.
Из польских трофеев, доставшихся ему так к месту, сразу же в глаза бросались бинокль и широкий поясной ремень с прикреплённой к нему парочкой тройных подсумков с патронами. Не мешали и пустая пистолетная кобура, саперная лопатка и даже пустая металлическая фляжка. Отдельно лежала уложенная в прямоугольник карта Польши, единственная из всяких трофейных бумаг. Остальные документы поляка остались в ранце и, само собой, сгинули.