– Все то же самое – скучно.
– Если тебя развлекают разговоры, могу слегка обрадовать.
– Чем? Решила поболтать подольше?
– Не совсем. Речь идет о другом собеседнике.
– Надеюсь, ты не о Краповом? Я не уверен, что эта каменная статуя умеет говорить.
– Я тоже, – улыбнулась Грета и серьезным тоном добавила: – В стабе есть что-то вроде своей службы безопасности. К новеньким у них особое внимание, сам понимаешь, и с тобой хочет пообщаться один из сотрудников. После того что случилось в Кумарнике, ты многим интересен.
– Шуст говорил, что его уже обо всем расспросили двадцать раз.
– А теперь твоя очередь.
– И когда состоится этот разговор?
– Если ты готов, прямо сейчас могу позвонить.
– У вас и телефоны есть?
– Своя станция сотовой связи.
– Круто устроились.
– Привыкай к большому стабу. Так что, можно звонить?
– Можно.
– Здравствуй, Карат, – с порога произнес высокий светловолосый мужчина.
Улыбка на его лице выглядела на редкость неестественной, ее словно вырезали из розовой резины и небрежно приклеили.
– И тебе привет, не знаю кто.
– Меня зовут Смит. Просто Смит.
– Странное имя для русскоязычного стаба.
– Ну ты же, наверное, знаешь, что прозвище себе выбирать нельзя.
– Женщины могут.
– Слабому полу у нас многое прощается. Кстати – напрасно. Современные женщины сильнее, чем мы, пострадали от последствий навязывания масскультуры. Большинство из них или до отвращения безвкусны, или пребывают в плену бесконечно далеких от реальности заблуждений, касающихся того, что именно приятно мужчинам. В итоге называют себя так, что иной раз едва от хохота не сгибаешься, а это нехорошо, ведь дешевый юмор плохо сочетается с романтикой. Как твое самочувствие?
– Не знаю. Но ваши лепилы говорят, что через два-три дня смогу отсюда выкарабкаться.
– Лепилы? Интересным словом ты назвал наших лекарей.
– Давай уже прямо спроси, не доводилось ли мне посиживать в неких весьма отдаленных местах. То есть не чалился ли я.
– Мне больше нравится выражение «топтал зону». Прямо-таки зримые животные ассоциации воображение вырисовывает. Но нет, спрашивать не стану. Все, что было в прежней жизни, в ней и осталось, необязательно это поднимать.
– Но вашей братии такие подробности биографии очень интересны, не так ли?
– Упоминая нашу братию, ты, выражаясь сухим языком воровской малявы, подразумевал ментов-мусоров? Не отвечай, и так понятно. Карат, я всего лишь человек, который помогает поддерживать порядок на территории, где люди пытаются придерживаться человеческих законов. Скажи мне в прежней жизни, что стану одновременно ментом и контрразведчиком, ни за что бы в такую чушь не поверил. До Улья занимался рекламой, такой вот непредсказуемый зигзаг судьбы.
– А я занимался буровыми работами, и контингент у нас был самый простой, в том числе из бывалых. Тех самых – топтавших зону. Регион у нас такой, своя кадровая специфика. Плюс, как заметил по Кумарнику, блатные словечки у многих рейдеров в чести, а мне приходится соответствовать. Образ жизни навязывает свою лексику.
– Да, язык у большинства скатывается до примитива. Ну так и жизнь у нас простая, лишние сложности не нужны. Я как раз о Кумарнике и хотел с тобой побеседовать.
– Спрашивай. Да только вряд ли что-нибудь новое услышишь, ведь Шуст уже все рассказал, скрывать ему нечего.
– Твой друг не видел главного – самого боя. Рассказал только о последствиях. Хотя мы о них уже знали, одна из разведгрупп провела съемку с дрона.
– У вас свои дроны есть?
– Простенькие, кое-как приспособили гражданские образцы под нужды разведки. Удобно, когда ближе опасаешься подъезжать. Съемку успели сделать до появления внешников.
– Туда что, еще и внешники приехали? Ну прям аншлаг…
– Грохотало в Кумарнике на всю округу, они это тоже слышали, у них своя сеть акустических пеленгаторов. Видимо, послали дрон, он снял разбросанные тела, вот и приехали. Целая куча ценного биологического материала, и при этом даже стрелять не надо. Для них – удачная находка.
– Да уж, повезло так повезло.
– Согласен, нечасто им так везет. Ты видел кого-нибудь из Детей Стикса без маски?
– Ты о килдингах?
– Себя они так не называют, это наше прозвище для этих сектантов, чтобы не путать с Детьми Улья. Тоже секта, но куда безобиднее, ее мало где запрещают, а вот килдинги на всех нормальных территориях вне закона. Так видел или нет?
– Двоих: Шило и Сабину.
Смит присвистнул:
– Не знаю первого, но Сабина – личность широко известная в узких кругах.
– Шуст говорил, что она у них вроде верховной жрицы.
– Твой Шуст слишком много знает, а это не всегда хорошо.
– И поболтать любит, а это тоже никуда не годится.
– Согласен – нехорошее сочетание, с таким обычно долго не живут. Насчет килдингов все на уровне слухов, нам неизвестны детали иерархии секты, но Сабина там и правда не на последнем месте. Описать ее сможешь?
– Смогу, но вряд ли это поможет.
– Почему так думаешь?
– Она давно попала в Улей, но при этом выглядела, как уродливая старуха. А ведь стариков здесь нет, возраст быстро откатывает.
– Да, уже через полгода семидесятилетний может выглядеть не старше сорокалетнего.
– Вот и я о том же. Не думаю, что такая внешность задержится у нее надолго, это явная маскировка или просто блажь.
– Да, я слышал, что она мастерица менять облик. Но все же набросай потом ее описание. Может быть, детали какие-нибудь сумеешь вспомнить. Грета даст бумагу, она же и передаст ее нам.
– Хорошо. Еще я слышал ее голос, тоже могу описать.
– Все описывай. А что там с Шилом? Кто он такой?
– Да просто рядовой сектант или около того.
– Все равно описание не помешает.
– О нем нет смысла говорить.
– Почему ты так решил?
– Потому что я его убил. Думаю, вас вряд ли заботят покойники.
– То есть маску снял уже с мертвеца?
– Нет, он ее вообще не носил. И я встретил его еще днем, до нападения на стаб.
– Очень интересно. Продолжай.
– Он у них вроде диверсанта, его специально заслали в поселок, чтобы прикончил ребят на посту под штабом. Спровоцировал драку на улице, его закрыли там в камеру, а у него дар открывать замки, предметы мог передвигать, не касаясь руками.
– Тонкий кинетик?
– Да, кинетик.
– Ты рассказал куда больше своего друга.
– Так он прятался на задворках, а я на площади побывал. Так сказать – в гуще событий.
– Вот об этом давай подробнее. Что именно там произошло?
– Насколько я понял, народ готовили к жертвоприношению, а меня повели под штаб в камеру. Почему-то новички им неинтересны. То есть мы не годимся в жертвы, так Сабина сказала.
– Лично сказала? Ты сам это слышал?
– Я ее видел ближе, чем тебя, именно так она и сказала. Из камеры меня вытащил Шуст, дальше нам пришлось разделиться, и я встретил Хмурого, он местный хозяин увеселительного заведения.
– Это ушлый кваз, который девочек и рыгаловку держал?
– Да, именно он. Хмурый уговорил меня прорываться через главные ворота, дал гранатомет, а сам должен был забраться в машину, которая стояла возле штаба. Я свою задачу выполнил – сжег бронетранспортер, что пасся перед шлагбаумом. Но потом все пошло не по плану – Хмурый слетел с катушек, начал поливать всех подряд из пулемета. Одновременно с этим появился элитник. Его в самом начале привезли на грузовике, он был закован в цепи, но освободился и устроил резню. Хмурый стрелял, тварь рвала народ направо и налево, у сектантов крупнокалиберных пулеметов в строю не осталось, а обычные его не очень-то волновали. Ты не поверишь, но килдинги додумались заковать эту тварь в броню.
– Это как?
– Вроде доспехов из толстых стальных пластин.
– Полные психи.
– Согласен. Так что этот элитник всем устроил кузькину мать. Многие из наших начали под шумок бросаться на килдингов. В общем, пошло побоище, народу терять особо нечего, со связанными руками на стволы кидались. Ну и мне в этот момент под ноги прилетело.
– Как вырвался элитник? За такой тварью нужен глаз да глаз.
– Элитника увезли с площади, что там с этой тварью было потом – понятия не имею.
– Уверен?
– Смит, если я что-то недоговорил, так оно тебе и не надо.
– Мне, может, и не надо, а другие могут спросить. Что я им отвечу?
– За ответами пусть обращаются ко мне.
– Килдинги – больной для многих вопрос. И страшный. Самая загадочная секта Улья, ее даже сектой не все называют, эта контора не очень-то похожа на спятившую паству и окучивающих ее хитрых типов. Там все очень серьезно и непонятно. Где сейчас Хмурый?
– А это лучше у Шуста спросить. Я его не видел с тех пор, как пошел сжигать их броневик.
– Ты же говорил, что он потом стрелял.
– Стрельбу наблюдал, и, кроме него, заниматься этим никто не мог, но самого Хмурого не видел, только выхлоп пулеметный. Темно там, да и в тот момент было не до разглядываний.
– Мы еще нескольких выживших опросили, а цельной картины до сих пор нет.
– И не будет. Там такой бардак начался, что все ни один не расскажет.
– Это плохо. Дети Стикса не первый стаб зачищают, но этот слишком близок к нам, руководство обеспокоено, а спрашивает оно с таких, как я. И строго спрашивает.
– Прими мои соболезнования.
– Ну пока что соболезновать рано, но ты лежи, отдыхай, возможно, с тобой еще кто-нибудь захочет пообщаться.
– Даю слово, что в ближайшее время никуда отсюда не уйду, – ухмыльнулся Карат.
Глава 2
Костыли – простое и удобное средство, помогающее справляться с затруднениями, которые возникают при серьезных травмах нижних конечностей. Вот только удобны они лишь в том случае, когда пострадала одна нога. Ведь ее можно вообще не напрягать – знай себе шагай на здоровой.
Граната – оружие, не сказать что точечное. Многочисленные осколки сорвали мясо с голеней, а местами и с бедер, изуродовали ступни и колени. Даже в самом продвинутом госпитале после такого отправляют на ампутацию, ведь спасти столь сильно пострадавшие ноги невозможно, а промедление может привести к куда более серьезным последствиям.