– Ни хрена не видно.
– Я тоже ничего не вижу, – мрачно отозвался Пастух. – Все равно смотрим, у нас работа такая – смотреть.
– А что будет, если кого-то увидим? У тебя на винтовке нет ночного прицела.
– Не люблю я их туда-сюда менять. Не дело этим заниматься без нормальной пристрелки.
– А Косой меняет, я видел. На холодную регулирует.
– Ты видел, какая у него винтовка?
– Покороче, полегче, полуавтоматическая, со съемным магазином.
– Вот то-то и оно. Косой работает по близким целям, а я по дальним. Задачи у нас разные. Там, где он на волосинку не довертит, у него пуля на десять сантиметров уйдет, а у меня на метр. Разница заметная, потому приходится быть аккуратным. А это еще что такое?.. Что-то меня уже глаза обманывать начинают, не по мне такие мультфильмы. Карат, посмотри сам, может, удастся разглядеть. На полвторого, веди взглядом вдоль балки по другому берегу и дальше по ней.
Карат в технологиях ночного видения не разбирался совершенно, но даже неспециалисту с одного взгляда понятно, что новый прибор принципиально иного действия, чем тот, в который он таращился до этого. Никакой поднадоевшей монотонной зелени, лишь все оттенки серого, картинка четкая, но маловатая, вдали только крупные объекты можно распознать.
Легко нашел искомую балку, прошелся по ней взглядом, в конце уперся в темно-серую стену лесополосы, которая тянулась от дальней кромки подсолнухового поля. Перед ней угадывается линия проселочной дороги, но, возможно, зрение обманывает, точно сказать невозможно, даже при дневном свете Карат не смог рассмотреть больше, а ведь тогда он использовал отличный бинокль.
А это еще что? Среди зарослей мелькнула яркая точка, странно выглядевшая в царстве серого. Еще раз и еще. А потом все, погасла.
– Что видишь? – спросил Пастух.
– Лесополоса там, и вроде бы похоже, что перед ней дорога.
– И все?
– Какая-то яркая точка мелькнула в зарослях несколько раз.
– Мелькнула, или это было движение?
– Похоже на движение.
– В какую сторону?
– Прочь от нас, причем быстро. Но это просто точка, никаких деталей не видно.
– Вот и я о том же. Мелькает, но не пойми что, изображение ровно на точку. Если перевожу в цветной режим, желтым помигивает то там, то здесь. Далековато для прибора, картинки нет.
– И что это значит?
– Среди деревьев горячие объекты. И похоже, они двигаются.
– Твари теплокровные?
– Если ты о том, могут ли они светиться на тепловизоре, то да. Они горячее нас, метаболизм у них бешеный – ходячие паровозные топки. Но с таким же успехом это может оказаться парой глухарей, эти птички вырастают достаточно жирными, чтобы через все поле светиться. Температура у них даже повыше, чем у нас.
– Хану говорить будем?
– И что мы ему скажем? Что нам какая-то теплая точка из посадки мигает? Да он в ответ, как всегда, по нашим матерям пройдется и на другой бок завалится – досматривать прерванный сон про грудастых девочек и море. Больше нам говори…
Пастух осекся на полуслове, завертел головой и, похоже, начал к чему-то принюхиваться. Приподнялся, упершись макушкой в тент, и напряженно произнес:
– Ты ничего не чувствуешь? Запашок есть?
– Да вроде нет. Запах как после дождя. И…
– Что и?
– Вроде как муравьями пахнет.
– Муравьями?!
– Ну, когда над кучей муравьиной нагнешься, похожий запах. Кислотой брызгают, они так защищаются.
– Да твою же мать! – процитировал Пастух любимое выражение своего командира и поспешно начал тыкать в рацию: – Давай же! Давай! Отвечай! Хан! Отвечай, тетеря глухая!
– Пастух, мать твою, чего тебе тихо не сидится?! – сонно поинтересовались из рации.
– Кисляк пошел! Кисляк! Только что заметили!
– Мать твою! – выдохнул Хан и торопливо добавил: – Наблюдать и ждать!
Пастух в раздражении стукнул кулаком по крыше:
– Да чего тут ждать, сваливать надо.
Рация будто подслушивала, тут же прозвучал новый приказ:
– Сваливаем! Повторяю – сваливаем! Резко сваливаем!
– Вот так бы и сразу. Карат, бегом собираем оптику. Шевелись, но линзы не поцарапай, пакуем бережно.
– А тент и бортик?
– В задницу их, такое добро еще наделаем. Уходить надо. Быстро уходить. Опоздавших ждать не станут – не тот случай.
Ситуация понятная – им «повезло» заночевать на кластере, который прямо сейчас решил пойти на перезагрузку. Даже твари в такой момент разбегаются кто куда, а уж люди подавно. Остаться здесь – это попасть под откат – явление, при котором тебя или убьет, или превратит в слюнявого идиота, шансы выкрутиться невелики.
Некоторые кластеры перезагружаются по строгому расписанию, хоть часы по ним сверяй; другие не так точны; третьи вообще непредсказуемы. Так что даже на хорошо изученной территории ты можешь легко попасть в переплет, а уж здесь, где наскоро провели разведку и даже нормальных карт нет, берегись всего со всех сторон.
Однажды, на заре своей новой жизни, Карат уже сталкивался с перезагружаемым кластером. Под откат не угодил, потому что вовремя заметил подозрительный туман – кисляк. Так его называют за кисловатый запах. Если почуял его, держись от этого места подальше, пока не начнет рассеиваться клубящаяся мгла. Это значит, что старая местность пропала, на ее место прилетела новая, обычно с такими же сооружениями, с ничего не понимающими людьми и животными.
И без единой твари.
Но обстановка очень быстро изменяется – свежий кластер привлекает абсолютно всех. Здесь и ценное барахло для шатающихся по Улью ловцов удачи; и куча свежайшего мяса для вечно голодных монстров; и растерявшиеся новички с иммунитетом, за которыми охотятся внешники и муры. Рай для всех, и могила для тех, кому не повезет стать чьей-то добычей.
Здешний кластер пустынен, на нем не видно ни деревень с богатыми коровниками и свинарниками, ни городов. Просто поля, посадки и одинокий промышленный объект, где работало не больше трех-четырех десятков человек. То есть даже после перезагрузки тварям здесь делать нечего.
Вот только не все они способны так грамотно рассуждать. Недалеких привлекает перезагрузка сама по себе, хлынут сюда сразу вслед за ней. Так что надо не просто удрать до отката, надо ехать дальше без остановок, иначе окажешься на пути нашествия. Здесь, на окраине Пекла, плотность тварей зашкаливает, они толпами заявляются при малейшем намеке на угощение.
Ночью по Улью разъезжать нежелательно, но в каждом правиле встречаются исключения. Придется покататься, выбора нет.
Вот и грузовик, видно, как спешно грузятся бойцы.
Подбегая, Карат непрерывно покрикивал:
– Гранд! Гранд! Гранд, бегом ко мне!
– Карат, чего орешь, мать твою?! – рявкнул из кузова Хан.
– Да кота надо забрать, бегает где-то.
– Нигде он не бегает, давно под твоей сидушкой заныкался. Хитрый, мать его, такой котяра точно не пропадет. Грузитесь быстрее!
Глава 14
Карат и днем не мог толком наблюдать за округой, лишь ловил отдельные ориентиры, что попадались на глаза при взглядах на задний борт, где тент оставил простор для работы пулемета Глыбы. Но сейчас и этой возможности не осталось, мрак кромешный, только время от времени небосклон освещается вспышками далекой грозы. А может, просто сияет перезагружающийся кластер, такое тоже случается.
В Улье вообще много чего странного бывает, и если это не грозит тебе смертью, как правило, никто не обращает на странности внимания.
На зрение надежды нет, уши не слышат ничего, кроме шума техники, нос тоже бесполезен. Единственное, что Карату осталось, – осязание. Он чувствует, как машину трясет на колдобинах стабов, затем колеса выскакивают на участки с ровным асфальтом – хорошие дороги встречаются лишь на стандартных кластерах, да и то не на всех. В ногу тыкается мордочка кота, осторожный хитрец ухитрился погрузиться первым, видимо, даже он в курсе, что от обновляющегося кластера следует держаться подальше.
Хан так и сидит правее и даже продолжает таращиться в монитор – оказывается, на машине установлена пара камер, способных работать без освещения. Колонна движется, будто флотилия подводных лодок в море, где вместо воды чернила – ни одна фара не горит. Это самый надежный способ, если не хочешь, чтобы на свет сбежались монстры с ближней и дальней округи. Оказавшиеся поблизости от дороги и без того выскакивают на шум двигателей, но «теплая встреча» обходится без стрельбы, ничего особо опасного. Но это пока движутся по диким местам, стоит показаться застройке, и все может измениться.
Самые страшные твари тяготеют к городам и богатым домашним скотом деревням.
Интересно, как Русский следит за дорогой? Через маску прибора ночного видения или обзорные мониторы? И то и другое в кабине у него есть, Карат успел полюбопытствовать. Не так трудно оборудовать машину любыми системами наблюдения, но вот езда при этом затрудняется. Сейчас прекрасно ощущается – что-то не то, водитель ведет не просто осторожно, а откровенно необычно. Обороты скачут, тормоза почти все время в работе, скорость то резко увеличивается, то так же резко падает, болтает из-за этого дико, даже кот иногда начинает выть, такие прогулки ему не по душе.
Вот опять резко сбавили ход. Хан, прислушиваясь к наушнику, закрепленному в левом ухе, перекрикивая ревущий на подъеме двигатель, прокричал:
– Живем, мать вашу! Сейчас выберемся на нормальное шоссе, зеленка в стороне от асфальта, на крышу никто не запрыгнет! А дальше будет место, где можно переждать до рассвета! Наша разведка несколько раз здесь каталась, дорога известная!
В этот момент дико вспыхнуло, по барабанным перепонкам жестоко врезало грохотом сильнейшего взрыва, от ударной волны грузовик дернулся, на Карата посыпались обрывки тента и какое-то непонятное крошево. Машина резко остановилась, Хан что-то прокричал, но слух еще не вернулся, донеслись лишь обрывки слов, да и те пролетели мимо сознания.
Впрочем, что делать в том случае, когда транспорт остановился при обстреле, Карат знал по старому опыту – выскакивать надо, да поживее. Остальные тоже не из детского сада набраны, уже ломились к выходу. На фоне непонятного сияния, которое чуть расцвечивало ночь в оранжевые тона, Карат увидел, как Глыба легко снимает пулемет с турели. При этом молчаливый здоровяк орет веселым басом: