Я не мог ни опознать помещение, где нахожусь, ни даже понять, что это такое вообще. Не говоря о том, что тут же находились какие-то люди странного вида. От которого у меня сделалось нехорошо в желудке и началась тошнота.
Исключительно благодаря этому я и смог сориентироваться. Я, оказывается, висел вниз головой, прикованный за руки-ноги к стене в среднего размера бревенчатой каморе без окон.
Только в углу у потолка замечалась небольшая отдушина. Висеть было до невозможности неудобно. Всё затекло, а голова налилась кровью и потяжелела раза, наверное, в три. Ничего, мелькнула дурацкая мысль, зато, может, поумнею…
Кроме меня в каморе находились ещё двое. Явно тюремщицкого вида. Здоровые, голые до пояса и оба неумеренно волосатые. Рожи у них… Впрочем, господа, не стоит о грустном. В неровном свете факелов обстановка говорила сама за себя. И навевала соответствующие мысли.
Я поморгал и ещё раз огляделся. Рот был забит кляпом. Круто это они меня. Из одежды на мне осталась одна кевларовая броня. Скроенная в виде нижней рубахи и подштанников. Не без умысла, конечно.
Вот к случаю и пригодилось… Но, однако, и ободрали с меня всё! Ничего не скажешь. Аж зло берёт: ни единого кармана не оставили! Они и броню-то оставили только потому, что не поняли, что это такое… Скоты.
И только после этого на меня нахлынули эмоции. Догнавшие наконец, дождавшиеся своей очереди в гормональных глубинах организма. Досада, стыд, страх, злость, бессильная ярость… Бурный коктейль на все возможные вкусы.
Да чтоб вы провалились, так вас перетак! Что вам всем от меня надо?! Что я теперь, так и буду кочевать из застенка в лес, из леса в застенок?! Свежие ещё воспоминания о пребывании в Потуровом плену услужливо встали перед глазами.
Страсти, охватившие меня, достигли предела. И в этот момент открылась сбитая из толстых плах дверь и в камору вошёл ещё один человек. Я вытаращился на него и разом узнал. Это был Залиба, колдун Потура. В голове у меня что-то закоротило.
Ничего не понимаю. Я где тогда? Сколько времени прошло? Меня из города вывезли или что? Но, как ни странно, появление Залибы неожиданно резко пресекло мои страхи.
Я испытал самое настоящее бешенство. Если и не то, холодное, ледяное, что Анчаров называл яростью благородной, то что-то весьма близкое. Как всегда у меня в преддверии самых безрассудных поступков.
Я не боялся Потура. Я не боялся Залибы. Они меня просто дико, невозможно раздражали. И, увидев сейчас входящего в застенок колдуна, я просто взбесился. От бессилия, надо полагать. Скован-то я был всё равно надёжно. Лодыжки и запястья охватывали толстые металлические браслеты, присоединённые к мощным металлическим же костылям. Забитым в кондовые брёвна стены.
Жук, пришпиленный булавками в морилке, — мелькнуло где-то в отдалённых мыслях сравнение. Залиба, оглядев меня, оценил моё состояние. Мимолётная усмешка тронула его губы.
Он сделал знак тюремщикам, и один из них выдернул мне кляп изо рта. А-хр… перемать!
— Ну вот мы и встретились, — сообщил Залиба довольно, в лучших традициях бульварных романов. Мой ответ был «тьфу» или что-то вроде этого. Сопровождающийся остатками кляпа пополам со слюнями. Хорошо, что не с блевотиной… К тому же мне показалось, что Залиба не так уж и рад нашей встрече, как старается показать. С чего бы это? — Ты надёжно скован, — успокоил не то меня, не то себя колдун, глядя сверху с выражением превосходства. — И лишён всех своих колдовских штук. Так что не сможешь ничего применить против нас. И ничего нам не помешает на этот раз побеседовать с тобой обстоятельнее. Столько, сколько нужно. Понял?
Я промолчал, глядя на него в ответ. Чего непонятного? Всё понятно. Но видно, не этого требовал здешний этикет. Залиба сделал ещё один знак — и второй из подручных вздёрнул руку…
Я задохнулся от боли, пробившей тело сверху вниз — между ног, до самого затылка. Аж слёзы из глаз побежали совершенно самостоятельно. Вот так вот, господа. И товарищи. Очень удобно.
Подвесьте человека кверху ногами, а потом время от времени бейте между этих ног. Впечатляет. Меня тоже впечатлило. Я аж чуть не взвыл с первого же раза. Но не взвыл всё-таки.
Больно, конечно, было очень. И я никакой не герой-партизан. Просто относительное спокойствие я сохранял по причине того, что один раз уже побывал в такой ситуации. И весьма интересно из неё вышел.
Вот только в том заключалась закавыка известного мне способа, что нужно было позволить им довести меня до определённой кондиции. А там уж я сумею повторить то, что получилось в замке. Хрен они до меня доберутся!
Вот только один небольшой нюанс я забыл. А именно: в тот раз меня отделали до полусмерти в состоянии абсолютного беспамятства. Сейчас же палачам пришлось работать, что называется, по-живому.
Всё-таки я угодил на обещанный допрос к Залибе! Чтоб он сдох. И ведь добро бы он ещё знал, что спрашивать! А то ведь всё его дознание сводилось к нетленной триаде из «Свадьбы в Малиновке»: «откуда-куда-зачем?»
Если бы я мог ему хоть что-то сообщить! Впрочем, изображать партизана мне пришлось всё равно. То ещё удовольствие. Хотя ничего серьёзного ко мне пока и не думали применять.
Просто тупо, методично били. Весьма болезненно. Похоже, Залиба решил тянуть процедуру. Что ж, товарищ Сухов это бы оценил: тут перед смертью явно имелась возможность долго помучиться.
Я вот только товарищем Суховым не был. И чем дальше, тем больше приходил во всё усиливающуюся ярость. Хотя уж и так, казалось бы, некуда. Ох как они меня достали! Если б только мог, я бы поубивал их не задумываясь!
Одним словом, меня били — я зверел. Орал благим матом, матерился почём зря. Не очень помогало. И всё никак не удавалось поймать то замечательное состояние, в котором я ускользнул от них в прошлый раз.
Не по какой-нибудь серьёзной причине, а просто не получалось, и всё! Хоть тресни. И палачи, и я взмокли и устали. А результат в итоге оказался нулевой. Если отрешиться от происходящего, то, наверное, можно было бы найти и забавную сторону.
Только вот мне как-то было не до смеха. И, как ни странно, Залибе тоже. Он начал злиться, нервничать. В глазах разгоралось какое-то опасное пламя. Но я как-то не очень замечал окружающее в тот момент.
У меня как раз начало что-то вытанцовываться. Правда, здорово мешала ещё и обида на моих неведомых благодетелей. Они-то чего ждут, интересно? Когда меня, как в прошлый раз, в ров скинут?!
Видимо, всё-таки что-то такое у меня получилось. Потому что без перехода я вдруг увидел прямо перед собой перекошенное напряжением Лицо Залибы с остановившимися, какими-то полубезумными глазами…
Сразу стало понятно, что что-то он сейчас такое применит кардинальное, что до сих пор придерживал. Мне даже как-то не по себе стало. Ну он и проделал. Взял меня пальцами за запястье. И в тот же миг такая дикая боль пронзила меня до последней клеточки, что я заорал, позабыв про всё на свете. А потом ещё раз. Как бы в обратную сторону, что ли. Я не понял.
Иглоукалыватель хренов! Я едва не полопался от крика. Так было хоть чуточку легче. Сорву ведь голос-то! Делать надо что-то. Вот что только?! Польку-бабочку танцевать?!
От боли и нахлынувшего отчаяния — всё моё спокойствие как ветром сдуло — какое тут, к ляду, спокойствие?! — я снова попробовал дотянуться до того спасительного состояния. Которое так некстати перебил Залиба. И дотянулся!
Только результат получился не совсем тот, какого я ожидал. Точнее — совсем не тот. Я даже сперва не понял, что добился всё-таки чего-то. Поскольку ничего на первый взгляд не переменилось.
А потом вдруг осознал — как-то не умом, а чем-то ещё другим, — что мне следует делать и что вообще происходит. Похоже, у моих хранителей сработала-таки система безопасности.
Вот знать бы ещё только, отчего она уже только в самой крайней ситуации функционировать начинает? Что, нельзя было контроль не на такой высоте ставить, пониже?
Как ни смешно, но тут же я сам догадался, что нельзя. Если эта защита от летальных, так сказать, исходов, то она и срабатывать должна в адекватной обстановке! А так что будет?
Я только плюнул мысленно — от объяснения не стало легче. Ну я вам!.. Покончу дело, взявши обязательство!.. Ни с того ни с сего пришёл на ум Высоцкий, когда я напряг все свои слабые силы. Эх!..
Напрячься же пришлось изо всей мочи. Без шуток — я боялся, что, того и гляди, пупок развяжется — зубы крошились, когда я начал вытягивать из стены глубоко вколоченные костыли.
Затем, как известно, бракованные гвозди… стал потихоньку… вынимать… Перемать-мать… Ещё разок, ещё… Хватит, всё. Вроде. Нет уж, больше я не позволю, чтоб за мной гонялись разные придурочные колдуны. И прочие…
Пусть они сами от меня бегают! Или лучше вообще отстанут от меня. Не то… не то я за себя не отвечаю. Тем более что здесь никакая не Земля, а совсем другой мир. На который мне с самой высокой колокольни наплевать!
Всё замерло в однообразной неподвижности. Не как даже на рапиде, а как на самой обычной фотографии. Залиба, стражники, языки пламени на оголовках факелов. Краем сознания я замечал эту несуразность, но старался не обращать на неё внимания.
Сперва ноги-руки. Чуть-чуть, ещё немного… Медленно я сполз на пол, перевернулся, поднялся. Выпрямился. В глазах потемнело на какое-то время, кровь отлила от головы.
Теперь мозги опять не очень умными станут, наверное, мелькнула в голове дурацкая мысль. Не забыть бы, подумал я, растирая руки. Повернулся и пошёл к двери. Дыша как спринтер после стометровки. Оглядел Залибу с подручными.
И… не знаю. Не стал ничего делать. Жалко, что ли, стало. Придерживая, как странные украшения, болтающиеся железные шкворни, я подошёл к двери и попытался отбросить засов.
Ого! Это оказалось не так-то просто. Пришлось повторить. Навалиться. Наконец брус пошёл из пазов. Однако и скорость же реакции тут… в этом… где?
В этот момент всё и кончилось. С хлопком время, куда-то уходившее, вернулось обратно. Факела дрогнули. Тени заколыхались по стенам. Шумный вдох тюремщиков прозвучал как порыв ветра.