У комля раскинулся великолепный муравейник едва не в мой рост. Одно слово — впечатляло. Если бы не это впечатление, я бы прошёл мимо, даже не покосившись. А так полез вверх, хотя теперь уже это не имело ни малейшего значения.
Дерево впечатляло и наверху. Оно возвышалось как утёс и над поверхностью леса. Здесь пел ветер и ствол ощутимо покачивался, роняя иголки в двадцатипятиметровую бездну.
Во все стороны уходили сплошным ковром зелёные волны. Давно не виденный простор восхищал. Полной грудью вдыхая прохладный ветер, я уцепился за ветви и огляделся. Даль купалась в туманной дымке.
С трёх сторон над горизонтом парили контурные росчерки горных вершин, как бы тесня, огораживая лес. С юга же в панораме имелся разрыв. И тайга уходила в него как в ворота.
Сливаясь где-то там — в дымчатой дали — с небом. Это выглядело очень красиво! Но вся красота мгновенно вылетела у меня из головы, когда вдали над лесом я увидел поднимающуюся вертикально полоску дыма.
Дым был далеко. Даже с дерева я его еле различал. Но всё-таки он был. Я засёк направление, спустился на землю, сел под соседним деревом, подальше от муравьиной кучи, и задумался.
Мне бы вроде обрадоваться полагалось. Но я воспринял этот дым совершенно спокойно. Тупо даже. Словно и не со мной вовсе всё происходило. Словно не ждал я втайне все эти дни чего-нибудь подобного. Жить-то ведь хочется!
А с другой стороны — неизвестно, что там впереди ещё ждёт, возле дыма. Поди угадай! Но тут уж выбирать не приходилось: либо к дыму, либо настанет зима. И тогда… И я пошёл. Деваться-то куда?
Идти пришлось долго. Дольше даже, чем я думал. И то бы я вряд ли куда пришёл, если бы случайно не набрёл на тропу. Сперва я принял её за обычную звериную — они мне часто попадались, — но тут на стволах имелись затеси. Значит, люди.
Вообще, наверное, полагалось бы волноваться. Как-никак плутал две недели с лишком в тайге. И вышел к людям! Но то ли отупел так за это время, то ли ещё что, но я никак не мог поверить, что путешествие моё подходит к концу.
Так что был я совершенно спокоен. Хотя, надо признаться, то, что меня там ожидало, я совсем увидеть не предполагал.
Я вышел на пепелище.
Вообще-то это был замок. Настоящий, хотя и деревянный. Со рвом, башнями — но очень старый. Да и небольшой размером. Так, фортеция местного значения. Во рву даже воды не имелось.
Подле замка совсем недавно стояла деревня. Тоже не очень большая. Дым от неё я и видел. А всё, что осталось, лежало чёрными, обугленными кучами. Тут-то я, пожалуй, пожалел наконец, что угодил сюда. Но было уже поздно.
Над замком летало вороньё. Вороньё каркало над пожарищем же. За деревней, на околице, я увидел людей. Но только подойдя ближе, понял, что они заняты похоронами.
Меня подвело моё плохое зрение: слишком близко я подошёл, чтобы разглядеть, что момент для моего визита не самый подходящий. А когда понял — меня уже тоже заметили.
Ситуация получилась глупейшая. Я только в тот момент осознал, что не знаю языка этих людей. А они — моего. Обычаи опять же… Одежда на них была явно классическая средневековая, в моём понимании, — какие-то холстины да кожи.
Облик типично крестьянский. Здесь присутствовали и старые и молодые. Мужчины, женщины, старики, дети. Солнце, разливая в воздухе золотую тоску, клонилось к горизонту, сильно пахло гарью.
Я смотрел на людей, люди — на меня. И вид у них был такой, словно я невесть какое чудо о десяти головах. И чем дальше мы глядели друг на друга, тем сильнее я чувствовал, в насколько же дурацкое положение угодил.
Я совсем было уже собрался повернуться и уйти обратно в лес — почти как гиппопотам в одной небезызвестной песне, — когда из толпы вышла женщина, подобротней и побогаче одетая, и, встав впереди, обратилась ко мне с каким-то вопросом.
В совершеннейшем замешательстве я понял, что обращается она ко мне по-русски!
— Кто вы? — спросила она. — И что вам здесь надо?
Замешательство продлилось необычно долго, поскольку я в такой ситуации попросту не мог сообразить, что отвечать. В конце концов я выдавил из себя:
— Извините меня, я нездешний… Я попал сюда издалека… Долго шёл лесом… Не могли бы вы мне помочь?
Лепет мой бессвязный, понятное дело, не вызвал ни у кого восторга. Женщина же — тут я разглядел, что она очень молода и только следы копоти на лице прибавляют ей лет, — нахмурившись, отвечала:
— Не в лучшее место вы обратились, сударь… Мы сами в затруднительном положении. Боюсь, что ничем не сможем помочь вам. Более того — скоро здесь опасно будет оставаться. Особенно незнакомцу вроде вас…
От этих её слов всё во мне померкло с нехорошей быстротой. Но пугайся хоть десять раз — от этого всё равно ничего не изменится. Что-то надо было делать. Я напряг свои мозговые извилины и спросил:
— Может быть, тогда вы можете мне сказать, куда бы я мог направиться?
Вопрос прозвучал весьма бледно. Моя собеседница внимательно посмотрела на меня.
— Вам некуда? — спросила она. — Почему? Что произошло с вами?
— Я не знаю этих мест и этого края, — ответил я. — Я вообще не представляю, в какой стране нахожусь!
Тут уж удивление ясно выразилось в моей собеседнице. А в толпе произошло какое-то оживление.
— Но как же это может быть? — недоумённо спросила она.
Я в затруднении задумался. Как объяснить?
— Не знаю, — ответил я в конце концов. — Каким-то образом я очутился в лесу, к северу отсюда. Две недели плутал, пока вот не пришёл сегодня сюда…
Тут девушка даже мигнула.
— То есть, — сказала она, — вы хотите сказать, что ваша страна находится на севере?
Но уже по самому этому вопросу я понял, что за ним кроется какой-то другой смысл. Нетрудно было догадаться, что появление моё с севера совсем не обычное дело. Я ответил:
— Я не знаю, где находится моя страна, — и добавил: — Боюсь даже, что здесь у вас её совсем нет.
На секунду возникла пауза. Потом девушка спросила:
— Так вы… колдун?
— Нет… — Отвечая, я лихорадочно попытался сообразить, почему она об этом спросила. — Не колдун…
— Но тогда как иначе объяснить всё, что вы говорите? — задала она новый вопрос. — Или, может быть, вы были околдованы?
Я даже рот разинул, слушая её. Уж чего только не обещали мне все чудеса с тушёнкой, фляжкой, спичками и сигаретами, — казалось бы, чему удивляться? Но это было удивительно — стоять и слышать такое предположение запросто, как единственно возможное. Но тут из толпы протолкался какой-то звероподобного вида мужик, хмуро глянул на меня и обратился к девушке:
— Госпожа… Это шпион, он подослан, чтобы задержать нас здесь!
От этих слов мне стало не по себе. Дело оборачивалось скверно. Стараясь не поддаваться страху, я взял себя в руки и сказал как можно твёрже:
— Можете считать меня кем хотите, но я действительно две недели шёл по лесу и понятия не имею, где нахожусь!
— Нет, он не шпион, — ответила девушка, задумчиво меня разглядывая. — Подсылать шпиона так — просто глупо. Он действительно ничего не знает. Скажите, — обратилась она ко мне, — вы идёте из…
Последнее слово она произнесла неразборчиво. И ещё до того, как я раскрыл рот, чтобы попросить повторить, я по её лицу понял, что она поверила.
— Что же вам теперь делать? — спросила она задумчиво. — Здесь оставаться не стоит. Один ваш вид привлечёт внимание кого угодно…
— Так я бы и хотел только узнать, как мне добраться до какого-нибудь безопасного места! — подхватил я. — Больше мне ничего не нужно!
— Да, конечно, — согласилась девушка со мной, но как-то рассеянно, о чём-то раздумывая.
Давешний мужик опять приблизился и заговорил предостерегающе:
— Госпожа Рэра… Что вы хотите делать? Никто из нас не знает этого человека. А вдруг он всё-таки шпион Потура? Мне он не нравится!
Ещё бы я ему понравился. Будь я на его месте, а он на моём — он бы мне ещё меньше понравился… А собеседницу мою, значит, Рэрой зовут. Странное какое-то имя. Не слыхал прежде…
— Этот человек обратился к нам за помощью, Слейф, — ответила Рэра строго. — Он чужой здесь, это видно. И оставаться тут ему тоже нельзя. Разве мы можем отказать ему?
— Но госпожа моя… — начал было тот, кого она назвала Слейфом, но Рэра перебила его:
— Это решено! Мы не можем отказать человеку в помощи!
— Но послушайте, — вмешался я в их распрю, — если это для вас трудно, то, ради бога, не беспокойтесь! Укажите мне только дорогу, и я доберусь сам!
Но ответить мне уже никто не успел. Ни Слейф, ни Рэра, потому что в этот момент события рванулись вперёд, точно окупая ту медлительность, с которой они тащились предыдущие две недели.
В толпе возник какой-то переполох, донеслись неясные возгласы, совершенно взволнованный паренёк протиснулся к нам.
— Госпожа Рэра, они едут! — выпалил он запыхавшись и уставился на меня.
На секунду возникла пауза, а потом всё разом пришло в движение. Толпа кинулась куда-то в деревню. С Рэрой возле меня осталось несколько человек. В мгновение ока у всех откуда-то взялись котомки, оружие — длинные ножи, топоры.
Похоже, девушка была здесь за старшего. Небольшой группой, обойдя деревню задами, мы прошли мимо замка и двинулись в лес. Причём таким темпом, что я, за день отмахавший уже изрядно, начал опасаться, угонюсь ли за моими спутниками.
Безусловно, это были тренированные ходоки.
Когда мы проходили мимо замка, я обернулся, разглядывая кондовые, потемневшие от времени брёвна стен на каменном фундаменте, — укрепление было возведено по-настоящему, не бутафорски. И, видимо, очень давно.
И как раз в противоположной стороне, за деревней, из леса стали выезжать верхами какие-то люди. Какие — я с моими глазами различить не мог, даже в очках. Но это затруднение в тот же момент разрешил давешний Слейф.
Мигом оказавшись рядом и сверля меня при этом взглядом, он пообещал:
— Если только ты попробуешь отстать или подать знак… — Он кивнул назад и выразительно потянул из-за пояса внушительный топор с длинным, окованным железом ратовищем.