Но Хазен продолжал стоять! Под ним уже натекла лужа крови! Ему давно упасть полагалось, а он стоял! И, по-видимому, теперь отчётливо понимал, кто ему главный враг. Я. Судя по тому взгляду, который он на меня направил.
Я ещё увидел, как Арх, облегчённо держась за сердце, прислоняется без сил к стене, стараясь не спускать глаз с меня и Хазена. Но толку от вояка на данный момент не было никакого.
И едва я так подумал — Хазен ударил по мне всеми оставшимися силами. И было их у него, надо думать, ещё достаточно. Сердце сдавило так, что я удивился, что ещё живой. Вот только помирать в компании с этой скотиной, Хазеном, нисколько не хотелось. От этого у меня возникло непередаваемое чувство омерзения. Не исключено, что именно это-то мне и помогло.
Я умудрился раскрыть смёрзшиеся — такое впечатление — веки. Поднять руки сил вроде уже не оставалось. И тогда я просто сел, соскользнув вдоль стены. Это помогло. Руки удалось поднять на уровень глаз. Вместе с пистолетом, разумеется. Я ещё раз сменил в оружии боезапас и безостановочно выпустил в Хазена не меньше обоймы. Я совсем поплыл, только и старался, чтобы ни в коем случае не отпускать спусковой крючок.
И вдруг всё кончилось. Словно вспыхнул ярчайший свет. Сердце отпустило, и оно забилось легко и свободно. Я проморгался и увидел перед собой Хазена. Вернее, то, что от него осталось.
Тело, залитое потоками крови, всё ещё продолжало стоять! На какой-то миг мне показалось, что Хазен сейчас, как Кощей в старом фильме, коснётся груди — и у него отрастёт новая голова. Вот тогда бы я уж точно не знал, что делать!
К счастью, этого не произошло. Труп покачнулся, лишившись того, что им управляло, и бесформенным мешком повалился на пол. Разбрызгивая кровь в изобилии на всё, что оказалось на пути. Я успел увернуться.
— Ртутные пули, — обращаясь неизвестно к кому, сообщил я. — Полный абзац, знаете ли.
Вовремя я вспомнил про «День Шакала». Так бы Хазен нас и оприходовал… Я переступил через тело поверженного колдуна и на подгибающихся ногах заковылял на помощь Анизу.
Тот, несгибаемый герой-большевик, стоял ногами до коленей как раз посередине настоящего кузнечного горна. А не какой-то жаровни, как мне сперва показалось. В окулярах прибора свет углей казался ослепительным.
В горле у меня что-то клокотало.
ГЛАВА 9Но есть дама с собачкой
Всё не так, как надо!..
Ангрест всхлипывал. Плакал не стесняясь. Слёзы катились по его гигантскому лицу беспрепятственно, вымывая в грязи и пыли светлые дорожки. Аниз был плох. Силач сидел с ним рядом, держа за руку, и не хотел никуда отходить.
Арх тоже тёр глаза, но ему было сейчас легче — на его долю досталось распоряжаться захваченным замком. И он ушёл отдавать приказания. Пришибленный гарнизон подчинился безоговорочно.
Как выяснилось, они знать даже не знали, что имеют дело с волколаками. Присутствие Хазена делало оборотней способными оставаться людьми в любое время. А в ином виде их никто никогда в замке не видел. Хитро, в общем, придумано.
Поэтому когда мы с Архом, имея за спиной Ангреста с Анизом на руках, выбрались из подвала, то были изрядно удивлены и озадачены. Зрелищем людей, сражающихся с волколаками.
И сражающихся, в общем, весьма безнадёжно. Поскольку лишь малую часть оборотней им удавалось вывести из строя надолго. Так что наше вмешательство приняли как само собой разумеющееся.
Как потом выяснилось, нас просто объявили в замке врагами короля, что весьма Арха развеселило. Как председателя Королевской Контрольной Комиссии, я думаю.
Объединёнными усилиями с отрядом волколаков всё же разобрались. А их некоторое небольшое количество удалось даже захватить живьём и засунуть в подвал. Где они сейчас и сидели. Ветриба мы обнаружили в его покоях отбивающимся от троих оборотней сразу. Арх отправил его тоже в подвал.
После чего Аниза разместили в бывшей Ветрибовой спальне. Поскольку сделать для него не могли больше ничего. Потому что до коленей ног у него, по сути, не осталось. Торчали обугленные кости, и всё. Выше колен… всё равно что не было тоже. Четвёртая степень, не то А, не то Б или даже ещё дальше. Удивительно, как он всё ещё был жив при всём при этом! Обгорелые обрубки сочились кровью.
Богатая постель Ветриба моментально покрылась отвратительными пятнами. Я всё время оставался при Анизе с Ангрестом. Просто от растерянности. Я не мог смотреть — и не мог уйти. Ну что можно сделать в такой вот ситуации?!
— Он хотел забрать всю мою силу, — пояснил Аниз, видя моё замешательство. Как будто это было хоть сколько-нибудь важно! — На этом я его и поймал. Он очень сильный маг… Был.
Он улыбнулся, глядя на меня. Провалиться мне! Он был в совершенно ясном сознании. И казался совершенно обычным. Только лицо невероятно побелело, несмотря даже на загар. И глаза были — зрачки во всю радужку.
— Мне очень важно было оставаться в сознании, — пояснял Аниз дальше. Губы его подрагивали, и я всё же сообразил, насколько ему может быть адски больно… Какое больно?! Он умереть должен был от болевого шока уже давно! А не воспоминаниям предаваться. — Только так я мог ему сопротивляться. Но и ему важно было, чтоб я тоже был в сознании. Только так он и мог забрать у меня силу. Это старый ритуал. Приличные маги им не пользуются, — он ещё усмехнулся, — зато другие… Я уверен был, что ты вывернешься, — перешёл он вдруг к другой теме. — Потому согласился с ним на поединок… Никогда не думал, что действительно встречусь с таким страшилищем. Хорошо ещё, что у него, кроме силы, ничего почти не было. И когда я услышал шум, я ухватил его… — Он всё-таки замолчал, закусив губу, сохраняя всё то же бесстрастное выражение лица. Сейчас он показался мне похожим не на Кусто, а на воина-индейца, принявшего пытку на костре врагов…
Только тут я хлопнул себя по лбу. Вспомнив хоть что-то из медицинских верхушек, которых успел нахвататься мимоходом на Земле. Как всякий читатель массовой литературы. И лихорадочно полез в свой рюкзак.
Вынул шприц-ампулу, сбросил колпачок с иглы. Оба — что Ангрест, что Аниз — взирали на меня с одинаковым непониманием. Пр-роклятие! Я и уколов-то никогда не делал… Но когда-то ведь надо и начинать, верно?
— Терпи, — сквозь зубы процедил я, всаживая иглу прямо через рукав. Вроде в полевых условиях так можно…
Во взгляде Аниза возникло слабое удивление — обезболивающее начало действовать.
— Гар, — сообщил мне через некоторое время Аниз, — у тебя очень интересный мешок, друг мой. Никогда ещё не встречал такого. В нём так много необычных вещей… Моя сумка не идёт ни в какое сравнение с ним.
Ну вот, разговорился! Почувствовал, что отпустило! Но что толку? Он всё равно умирает! Вон уже белый стал весь совершенно… Что сделать?! Что?! Жгуты!! Поражённый пришедшей догадкой, я кинулся снова в рюкзак.
Выдернул, порывшись, нужное. Взбодрившегося Аниза пришлось укладывать, привлекши на это дело Ангреста. Здоровяк не очень понимал, чего я хочу. Но подчинился.
Присохшую одежду пришлось срезать лоскутьями. Вместе с кожей. Ох ты… Практически до паха всё сплошной ожог. Да выживают ли с такими поражениями?! Сколько там процентов поверхности тела смертельно?!
Я наложил жгуты, перетянул. Весь перемазался кровью. Но остановил. Что дальше?!
Так, не ори. Тихо. Спокойно, без паники. Работаем. Или что? Кровь остановили. Что толку? Надо… Я же не врач! Спокойно. Спокойно, Герасим, я собака Баскервилей, другого выхода всё равно нет. И так, похоже, все уверены, что Аниз помирать собрался. Что мне потребуется? В конце концов, партизанские врачи работали и в худших условиях. Одними ножами! У меня-то совсем другое дело.
Вот только общий наркоз давать нельзя — умрёт, скорей всего. Значит, под местной анестезией. Эх! Когда ни помирать — всё равно день терять! Так, кажется, выражаются селигерские плотники?
Я думал всё это, а сам уже снова лез в мешок, вынимал необходимое. Неуклюже — какой опыт, откуда?! — колол новокаин, снова новокаин, сердечное укрепляющее, снова новокаин. Прикидывал, какое нужно железо, доставал. Снова колол.
Чуть не отбил себе голову — потеря крови, дурак! Перфторуглерод! Голубой баллон с катетером — в вену. Пошло. Что ещё?
Держись, Аниз! Слышишь? Держись!..
Он держался-таки. Хоть и полусмутно, но следил вполне осознанно за моими действиями. Ангрест, придерживая его, откровенно таращился. Что они здесь, полевой хирургии не видели, что ли?
— Будет больно — скажи немедленно! — предупредил я Аниза, не вдумываясь, о чём именно ему говорю: об ожогах или заморозке.
Как правильно резать? Да ещё живое, настоящее тело. Будь я хирургом… Сильно подозреваю, что всё делал неправильно, раскраивая бёдра до кости вдоль. Разбираться в анатомии у меня не было времени. Всё внимание уходило на то, чтобы резать ткань, закреплять разрез, открывать кость, колоть снова и снова новокаин, обезболивающее. Ещё вспомнил — тоже мне «медик» — противошоковое и противостолбнячное!
Сахарная кость в прожилках сосудов, правда, всё залито кровью. Хорошо, что жгуты наложил. Но всё равно салфетки пропитываются очень быстро. Я выкидываю их не глядя, кладу новые.
Ладно, ещё аутокровь делать не требуется — приходит в голову сумасшедшая мысль: почём я знаю, как эту аутокровь делать надо?! То есть знать-то я знаю, теоретически, но не дай бог ещё бы и эту мороку!.. Ладно. Проехали.
Так. Пила. По кости… Брр… Самому не по себе. В сторону! Не отвлекаться. Мелкие зубья вгрызаются в кость. Как положено, с запасом — ткань после ампутации атрофируется, надо чтобы кость не торчала.
А каково врачам работать? Людям в белых халатах? Второй обрубок глухо падает на пол. Всё. Отреж-жем, отреж-жем Мересьеву ноги… Пропади оно всё пропадом! Любой врач у меня дома сошёл бы с ума от такой операции.
Не от самого содержания, врачи народ бывалый, а от того, что пациент при этом не умер. Впрочем, он и до этого не умер, хотя и должен был… Так. Теперь закрываем разрез. Попутно удаляем лишнее.