раньше Homo sapiens.
– А что, нет?
– Нашли черепа настоящих людей из куда более ранних времен.
– Значит, люди существовали бок о бок с другими видами.
– Люди не произошли от них. Homo sapiens всего лишь один из множества типов. Мы не произошли от неандертальцев или еще кого-то. Наши предки могли с ними скрещиваться.
– Возможно, в жилах людей до сих пор течет кровь неандертальцев.
– Возможно.
– Значит, неандертальцы не были расой, – сказал Домброзио, – они были больше похожи на стадо, так сказать, выродившихся людей?
– Это мало что значит или ничего не значит. В любом случае они исчезли очень внезапно. И они, очевидно, жили на огромной территории, от Африки до Азии и Европы. Но не в Новом Свете. Ни в Северной, ни в Южной Америке черепов не находили.
– Интересно, – сказал Домброзио.
Снизу они услышали голоса и скрип стульев. Слайды об инфекциях закончились, люди расходились. Домброзио услышал, как заводят двигатели.
– Вас подвезти? – спросил Уортон. – Могу добросить вас до дома.
– Нет, за мной заедет Шерри.
– Ей не слишком сложно? Она пять дней в неделю проводит в городе. Чем она занимается?
– Общается со знакомыми, – Домброзио надел пальто, – ей все очень нравится. Это не такая плохая ситуация. Она ходит по магазинам. Ходит в кино. Была на нескольких лекциях о коммерции в искусстве. Раньше она хотела стать профессиональным художником.
– Может, она могла бы помочь с костюмами на Хеллоуин, – с надеждой сказал Уортон.
7
На первом длинном подъеме на гору Тамалпаис его жена осторожно включила нужную передачу, не сводя глаз с тахометра «альфы». Позади, далеко внизу, виднелся океан. Подняв глаза, он увидел лес, густые заросли секвойи и пихты и пожарную вышку на самой высокой вершине. В холодном туманном свете в половине седьмого утра вышка походила на маленькую металлическую орудийную башню. И вообще-то, тут есть ракетная база «Найк», подумал Домброзио. Может, это вовсе не пожарная вышка. Может, это радарная установка.
Поскольку ему не нужно было следить за дорогой, он мог любоваться пейзажем. Немного расслабиться и посмотреть по сторонам, даже обернуться и посмотреть на извилистую дорогу и океан. У него кружилась голова.
– Не поворачивай так резко, – сказал он.
– Шины даже не визжат, – возразила Шерри.
– Это непредсказуемая дорога со слепыми поворотами. – Он постоянно это говорил по дороге туда и обратно. Он нервничал, будучи пассажиром. Его не устраивало, как водит жена, но он не мог понять, что не так. Она следила за тахометром, она не разгонялась слишком сильно, и, как она и сказала, не слышалось визга шин.
На спуске она сбросила скорость, переключив передачу, а не нажав на тормоз. «Я просто не люблю быть пассажиром», – решил он. Не имея возможности держаться за руль, он чувствовал, как его бросает при каждом повороте. Его мутило с первого дня, когда Шерри села за руль.
«Вообще-то, я должен быть благодарен», – подумал он. За то, что она вообще готова это делать. С самого начала, со дня суда, она возила его везде и не жаловалась. Как будто это была ее работа.
– Чем сегодня займешься? – спросил он.
– Почему ты спрашиваешь?
– Ты сегодня красивее, чем обычно. – Он заметил, что она надела один из лучших своих костюмов, темно-синий. Насколько он помнил, она надевала его только по особым случаям, в последний раз – на встречу с адвокатом.
– Я ищу работу, – сказала как ни в чем не бывало.
Ему стало холодно. Холодно и дурно.
– В смысле?
– Я ищу работу. Я все обдумала, и раз уж мне приходится ездить в город каждый день и торчать там весь день, то почему бы мне не устроиться на работу.
Она не отрывала глаз от дороги и говорила совершенно спокойно.
– Какую работу?
– Посмотрим.
– Эта херня продлится еще четыре месяца, – сказал он, – потом тебе не нужно будет меня возить. Пока ты найдешь работу, половина срока уже пройдет. Нельзя же выйти на работу на два месяца.
– Думаю, что найду работу чуть раньше.
– А ты уже искала? – Он совершенно точно понимал, что да, конечно, она ищет работу. И до сих пор ничего ему не говорила. Вероятно, у нее хорошие перспективы. Или уже есть работа. Естественно, она выжидала. Зачем ей говорить ему? Ей плевать на его мнение.
– Да, искала, – сказала Шерри.
– А почему ты ничего не сказала? – Он заставил себя говорить спокойно. Он изо всех сил сдерживал эмоции, чтобы выглядеть таким же разумным, как она. – Мне кажется, было бы неплохо обсудить это со мной.
На это она ничего не сказала.
Не в силах молчать, он продолжил:
– А если мне эта идея не нравится?
– Нам пригодятся деньги. Скоро надо платить налоги за дом. И канализация обойдется дорого. И мы не все заплатили адвокатам. Я отозвала тот чек, я не говорила?
– Но ты же уволишься, когда мне вернут права?
– Я думаю, это будет зависеть от того, насколько хорошо пойдут дела на работе, – ответила Шерри.
– Принципиально я против того, чтобы моя жена работала.
– Ну… я все равно собираюсь устроиться на работу. Ты ведешь себя слишком агрессивно и властно, и мне не нравится твой тон.
– Я тебе не разрешаю.
Повернув голову, она на мгновение остановила на нем пристальный холодный взгляд и снова взглянула на дорогу. Раздельно сказала:
– Я больше не стану тебя возить.
Его захлестнули чувства, которые он был не в силах выразить. Он уставился на массивные секвойи. Впереди появилась машина, проехала мимо, провизжав шинами на повороте. Водитель взглядом оценил их машину.
– Странно, что американская машина способна пройти эти повороты, – сказал Домброзио.
– Я освободила ему дорогу, – сказала жена.
– Ты настаиваешь? – спросил он. – Чего ты хочешь? Я не могу понять. Что для тебя значит получить работу? Это как быть мужчиной?
Она ничего не сказала.
– Ты решила, что это ты носишь штаны, – сказал он.
– Почему это для тебя так важно? – спросила она. – Ты настолько не уверен в своей мужественности, что моя временная работа чем-то тебе угрожает. Кажется, ты чувствуешь себя неудачником в каком-то глобальном смысле.
– Если бы я умер, – сказал он, – ты бы устроилась на работу?
Это ее озадачило.
– Как – странно…
– Не устроилась бы. Потому что, если бы я умер, тебе не нужно было бы подавлять меня и соревноваться со мной.
Она резко рассмеялась, и ее лицо покраснело.
– Ты не в себе, – сказала она, – эта история с правами с ума тебя свела.
– Что бы ты делала? – настаивал он. – Если бы ты не была замужем за мной? Ты бы не устроилась на работу; тебе было бы плевать на работу. Это было бы последнее, о чем бы ты думала. Ты бы сидела дома… или сняла студию… и писала бы прекрасные картины. Великолепные картины. Как Пикассо.
– Спасибо.
– Ты бы снова жила за счет своей семьи. У тебя никогда не было работы. Ты никогда в жизни не работала. Когда я встретил тебя, тебя содержали родители. Если ты так хочешь работать, почему же ты тогда не работала?
– Как я могла работать? Я училась.
– Многие работают и учатся одновременно. – Он давил на нее, получая от этого несказанное удовольствие. – Я работал, когда мы познакомились. Я учился и работал, у меня нет богатых родственников.
Он почти кричал, но ему было все равно.
– Я знаю настоящую причину, почему ты меня не уважаешь!
– И почему же?
– Потому что я даже за миллион лет не смогу заработать столько денег, сколько тебе хочется. Как твоя семья. Ты думаешь, я должен быть в состоянии сделать то же, что и твой отчим. Ты сравниваешь меня с финансовым гением.
– Финансовый гений Уиллис, – горько усмехнулась она.
– Да. Так и есть. Ты считаешь, что совершенно нормально, чтобы мужчина владел сетью предприятий, которые приносят пятьдесят процентов прибыли каждый год. Боже мой, когда ты поднимаешься на этот уровень, деньги значат уже совсем не то, что они значат для нас. Это не способ покупать вещи. Это власть, власть в чистом виде. Ты думаешь, что я способен с ним соперничать? А ты понимаешь, что он начинал не с того же, что я? Вся его семья, его отец и его дед были инвесторами. Я еще не родился, когда они заработали капитал.
– Ты вечно об этом говоришь, – сказала она.
Не слушая ее, он продолжил:
– Уиллис поднялся так высоко, что для него уже даже закон не имеет значения. Такие люди сами создают законы. Они покупают адвокатов и судей из маленьких городков. Если не считать того суда из-за подоходного налога, где ему пришлось иметь дело с правительством, – за исключением этого, он может делать все, что захочет. И я должен соответствовать. Иначе я неудачник. Боже мой, когда им хочется нас увидеть, они садятся в самолет и летят сюда из Нью-Йорка. В любое время. И снимают люкс в «Марке Хопкинсе». И у них есть адвокаты по всей стране.
– Тебе следовало бы воспользоваться услугами одного из адвокатов Уиллиса, – сказала Шерри, – тогда ты не потерял бы права.
– И это ты тоже ставишь мне в вину.
– Я ставлю тебе в вину то, что ты такой инфантильный. Когда он позвонил и предложил тебе услуги Адамсона и Роджерса, ты отказался. И вместо этого нанял какого-то новичка без связей.
– В том-то и дело. Важны только связи.
– В том, что касается законов.
– Ну и мир.
– Тебе придется к нему приспособиться, – сказала Шерри, – такова жизнь. Прекрати носиться со своей инфантильной гордостью. Она тебя уничтожит. Ты не выносишь, если кто-то успешнее тебя. Ты завидуешь. Ты терпеть не можешь Уиллиса, потому что он богатый, а ты нет. Ну… ты не настолько успешен, – добавила она и стала ждать его реакции.
«Да, – подумал он. – Я тебя услышал, а ты меня нет». Вслух он сказал:
– Да, я инфантилен, и тебе приходится говорить это вслух. Что ты считаешь, что я не состоялся как мужчина.
– Я считаю, что у тебя нет способностей к бизнесу, – осторожно сказала она, – если это означает не состояться как мужчина…