– Ты не можешь отличить серое от коричневого, – сказала она, – например, на мистере Лауше был серый костюм…
Одними губами он произнес «коричневый».
– Я бы назвал костюм Норма серым, – вмешался Фокс, – если вы о том, в котором он был, когда говорил тут об афише Пабста.
– Я пойду? – спросила Шерри.
Ее муж посмотрел на нее с выражением, которое она не смогла назвать. Но она не стала даже думать об этом, потому что уже опаздывала.
– До свидания, – сказала она, направляясь к двери, – пожелай мне удачи.
Выражение лица Уолта не изменилось, когда дверь закрылась за ней.
Игра была хороша. Ну или все так думали. Во время игры ни Норм Лауш, ни муж не обращали на нее внимания, хотя сидели по обе стороны от нее. Они либо орали на питчера, высокого худого парня, который большую часть времени дергал себя за козырек кепки или ковырял землю, либо кричали на ходивших по трибунам продавцов. Оба все время пили пиво. Сама она выпила несколько чашек горячего бульона и съела хот-дог.
Стадион показался ей ужасно холодным. Все время дул ветер, она сидела, завернувшись в пальто и обхватив себя руками, пытаясь согреться. Но ей нравилось, несмотря на холод. Ближе к концу бэттер отбил мяч прямо в их сторону. Игрок, который помчался за ним, на огромной скорости врезался в ограждение перед ними, почти рухнул им на колени и под всеобщий вопль все же поймал мяч. Бэттер оказался в ауте.
Она очень долго не могла успокоиться и сесть на место. Она не помнила, когда последний раз так волновалась.
– Потрясающе! – говорила она, когда они пытались выбраться со стадиона после игры, а люди вокруг толкались и пихались. Но она даже не обращала на них внимания, в таком она была восторге.
– Когда он чуть не упал на нас…
– Да, неплохо, – бросил Норм Лауш, пожевывая сигару и сунув руки в карманы. Уолт ничего не сказал.
Когда они наконец выбрались на улицу, мужчины решили зайти в бар. Она не очень хотела, но и не возражала. В конце концов, им было что праздновать. У нее было отличное настроение. Оно весь день было неплохое, и игра сделала его только лучше. Теперь она поняла, почему мужчины так любят бейсбол. Он стимулирует их и вытаскивает из депрессии. Это как будто у тебя есть в кармане сто долларов и можно их все потратить в магазинах.
В баре на углу толпились зрители, вышедшие с матча. Все громко и оживленно обсуждали разных игроков. Норм, проталкиваясь вперед, сумел занять кабинку. Мужчины заказали крепкое, а она ограничилась пивом. Потягивая пиво, она снова подумала, что они еще не обсуждали работу.
По дороге на стадион они до этого не добрались – Уолту и Норму нужно было решить несколько технических вопросов. В этом она не участвовала. И на бейсбольном матче, конечно, не было возможности для обсуждения.
Но теперь, подумала она, пришло время.
– Давайте поговорим о работе, – сказала она.
Держа сигару в зубах, Норм Лауш посмотрел на нее и отпил из своего стакана. Ее муж уставился в пустоту невидящим взглядом, поставив стакан на стол. Казалось, он погрузился в раздумья.
– Сейчас самое время, – сказала она.
Норм ухмыльнулся и похлопал ее по руке.
– Еще по рюмочке.
Она с Уолтом выпили еще по одной. Она все еще пила пиво и еле сдерживалась. Почему они просто сидели, пили и время от времени говорили что-то банальное? Один раз Уолт заговорил о каком-то строительном материале, и ей захотелось его убить. А если Норм говорил что-то, это касалось бейсбола. Пока они сидели в баре, ее любовь к бейсболу утихла так же внезапно, как и родилась.
– Ну что, ребятки, пошли? – наконец сказал Лауш. Поднявшись на ноги, он ослабил ремень, допил свой стакан и двинулся сквозь толпу людей к выходу. Она встала и пошла за ним. И снова ни он, ни Уолт не обратили на нее никакого внимания, ей пришлось самой выбираться из бара.
Выйдя на улицу, она наткнулась на них. Они ее обогнали.
– Так, – неторопливо сказал Норм, – где машина? Давайте искать.
Они приехали на его огромном новом «бьюике». Он стоял в грязи у железнодорожных путей. Оглядевшись, она поняла, что они находятся в заброшенном промышленном районе Сан-Франциско, который она никогда раньше не видела. Для нее город был средоточием магазинов, жилых домов, ресторанов, театров и школ; она никогда не была здесь, к югу от Маркета, в складском районе. Разве что в здании «Лауш Компани», которое стояло неподалеку от набережной. Но там всегда горели фонари. Здесь она почти не видела огней. Мили темных улиц. Никаких магазинов или людей. Только огромные темные здания, судя по всему очень старые.
Открыв машину, Норм придержал для них дверь. Они устроились на переднем сиденье, а он обошел машину и сел за руль. Вскоре они медленно ехали по одной из пустынных улиц.
– Так много рельс, – сказала она, когда они переехали через несколько рядов.
– Да, – согласился Норм. Кажется, ему не было до этого дела. Запах сигарного дыма, пиво, холодный воздух, необходимость напрягать зрение, а теперь еще и тряска из-за езды через рельсы ее злили. Ее тошнило.
– А теперь мы можем поговорить о работе? – Она удивилась злости и нетерпению в своем голосе. – Вы помните, что нам с Уолтом еще ехать через гору в округ Марин? Мы так до четырех не ляжем.
Ей уже казалось, что Лауш ехал в никуда, они просто катались по пустым улицам, не приближаясь к «Лауш Компани» и их собственной машине.
– Хорошо, – согласился Норм.
– Мне очень важно ваше решение, – сказала она.
Она взглянула на Уолта, но тот молчал, глядя перед собой. О чем он думал? Она попробовала коснуться его руки, но он не отреагировал, и она перестала его трогать. Вытащив изо рта сигару, Норм положил ее в пепельницу на приборной панели.
– Что скажете, Уолтер? Я бы ее взял.
– Лучше бы вы этого не делали.
– Вы двое так ни о чем не договорились?
– Нет, – сказал Уолт.
– Его согласие не требуется, – сказала Шерри, – насколько мне известно. Я отдельный человек. Меня нанимают за мои заслуги, а не за то, что я чья-то жена.
– Мне будет трудно, если у меня будут работать супруги. Особенно если между ними есть какой-то конфликт.
– Если вы ее наймете, – сказал Уолт, – уйду я.
– Что сделаете? Уволитесь?
Муж Шерри кивнул.
– Да вы чокнутый, – сказал Норм.
Уолт пожал плечами.
– А что вы думаете? – поинтересовался Норм. – Что я не смогу обойтись без вас? Что вы ужасно оригинальный и изобретательный?
– Вот именно, – сказал Уолт.
– Ой, бросьте.
– Что вы имеете в виду? – сказал ее муж медленным, тяжелым голосом.
Раньше она ничего подобного не слышала и замолчала. Сердце у нее сжалось от страха, и она отстранилась от обоих, съежившись и пожалев, что не сидит на заднем сиденье. Как это вообще случилось?
– Что это за бред насчет лица компании? Какое отношение это имеет к ценам на яблоки? Вас какая-то муха в задницу укусила, и вы решили, что будет очень мило нанять какую-нибудь куколку, чтобы она показывала клиентам, что к чему. Очень нежно и вежливо. Через неделю вы эту идею даже не вспомните. Придумаете что-нибудь новое. Например, чтобы у нас на рабочей одежде были написаны наши имена. Вышиты красным.
Норм ничего не сказал, но она видела его лицо. Он надулся так, что у него, казалось, сейчас лопнет воротничок.
– Вам нравится эта оболочка, – говорил Уолт, – что бы вы ни говорили. У нее пара красивых буферов и отличная задница. И две длинные ноги. И великосветский выговор. И вообще все престижное. Вы самый большой любитель породы в мире. Вы готовы отдать за нее любые деньги, потому что прекрасно знаете, что у вас ее нет.
Норм Лауш, не говоря ни слова, подвел машину к обочине. Становился, открыл дверь и вышел на тротуар.
– Выходи, – велел он и бросил сигару в канаву.
Открыв дверь со своей стороны, Уолт вышел на улицу. Здесь никого не было видно, они оказались в очередном квартале закрытых складов. Сидя в машине одна, она наблюдала за мужчинами, стоявшими друг напротив друга. Из-за темноты и неудачного угла обзора она не понимала, что происходит, в панике она заметалась по огромной машине, пытаясь разглядеть, в чем дело.
Лауш снял пальто и кинул его на капот. Ее муж сделал то же самое. Никто из них не произнес ни слова. Внезапно ее муж выпрямился и неловко поднял кулаки, как человек со старой картинки. Она увидела, как он отступил. Норм Лауш также поднял руки и сжал кулаки, прикрываясь. Оба присели, а затем ее муж ударил Лауша по плечу. Удар вышел таким громким, что она дернулась от страха.
Размахивая кулаками, Лауш также отступил. Широко размахнувшись, он ударил Уолта по шее. Уолт отшатнулся, споткнулся, полностью потерял равновесие и сел на тротуар. Он остался там, опираясь ладонями на асфальт и переводя дыхание. А потом снова поднялся на ноги. Снова они стояли лицом к лицу, очень близко друг к другу, почти соприкасаясь.
– Я тебя убью, – сказал Лауш.
– Да, – сказал Уолт.
– Ты мудак. Убирайся отсюда и не возвращайся. Видеть тебя не хочу.
– С удовольствием, – сказал Уолт.
Они постояли некоторое время, не двигаясь, по-прежнему сверля друг друга взглядами и делая угрожающие жесты. Потом постепенно опустили руки. Отошли друг от друга. Уолт потер шею. Наконец Лауш подошел к машине и взял свое пальто. Вскоре Уолт тоже подобрал свое. Открыл дверцу машины. Когда он сел рядом с ней, она обнаружила, что он дрожит. Все его тело вибрировало, даже зубы стучали.
Обойдя машину, Лауш сел со стороны водителя, хлопнул дверцей и завел мотор. Не говоря ни слова, он двинулся в прежнем направлении. Когда они проехали весь Маркет в полном молчании, Шерри сказала:
– Никогда в жизни не видела ничего более инфантильного.
Мужчины молчали. Уолт к этому времени уже перестал дрожать, но он так и не надел пальто обратно, а держал его в руках.
– Очень инфантильно, – сказала она. Собственный голос показался ей очень тонким, наверное от страха.
– Соглашусь, – сказал Лауш наконец.