— Ну уж нет. Тот, кто пройдет мост медленней, пройдет его еще раз. Так мы договорились.
— Это уже не важно.
Келли выпятил челюсть:
— А для меня важно.
Он схватился за ограду и снова вылез на парапет.
— Давай пойдем домой, Пэдди, — попросил Тэм.
Но Патрик уже стоял на уступе.
— Засекай это чертово время!
Дэнни посмотрел на меня так, будто я могу помешать Питеру. Но я сделал все, что мог, так что в ответ только пожал плечами.
Кэтрин нажала кнопку секундомера.
— Пошел! — крикнула она.
Патрик двинулся вперед, используя мою технику. Но я сразу увидел: у него так не получится. Его туфли не давали такого сцепления со льдом. Проходя первый пролет моста, он несколько раз останавливался, чтобы восстановить равновесие. Тэм, Питер и я бежали рядом, подпрыгивая каждые несколько футов, чтобы получше его разглядеть. На лбу Патрика выступил пот, он блестел в лунном свете. Веснушки на побелевшем лице казались россыпью темных пятен. Было видно, что Келли боится, но ему нужно вернуть себе уважение — не только в наших глазах, но и в своих. Я слышал, как он резко втянул воздух, споткнувшись. Видел, как его рука хватает воздух. В этот кошмарный момент я решил, что он падает; но Патрик схватился за парапет и смог устоять на ногах.
Мы прошли половину моста, когда Дэнни со стороны кирхи крикнул:
— Полиция!
Сразу вслед за этим я услышал звук мотора, приближающийся со стороны площади. Кэтрин и Дэнни нырнули в тень кирхи, а нам с Питером и Тэмом деться было некуда.
— Пригнитесь! — крикнул я и скрючился возле стены. Потащил за собой Питера. Тэм присел рядом на корточки. Мы все дружно надеялись, что из черной патрульной машины нас не увидят. Она осветила нас фарами, но проехала мимо. Меня затопило чувство облегчения… Но тут раздался визг тормозов: машина резко остановилась на замерзшем асфальте.
— Черт!
— Бежим! — закричал Тэм.
Я услышал, как в полицейской машине включили заднюю передачу. Торопить меня не понадобилось — я вскочил и помчался к пресвитерианской церкви. Но мы не пробежали и десяти ярдов, когда я понял, что Питера нет рядом. Дэнни кричал с дальней стороны моста:
— Какого черта он творит?
Тэм схватил меня за руку. Мы обернулись и увидели: Питер скрючился на парапете, держась одной рукой за ограду. Вторую он тянул к Патрику Келли — как будто только что толкнул его. Тот в панике молотил руками по воздуху, пытаясь сохранить равновесие. Но было видно: ему это не удастся. Без единого звука Патрик рухнул во тьму. Именно эту тишину я запомнил навсегда. Он не кричал, не звал никого — просто молча упал в тень моста. Я очень хотел верить, что он может пережить падение. Но было очевидно: это невозможно.
— Черт! — Тэм дышал мне в лицо. — Да он его толкнул!
— Нет! — я и сам понимал, как это выглядит. Но я без тени сомнения знал: на такое Питер не способен.
Из патрульной машины выпрыгнули двое полицейских в форме и побежали к нам по мосту. Я кинулся назад, схватил брата и потащил его к южному концу моста, где ждали остальные. Питер хныкал и подвывал, лицо его было мокрым от слез.
— Он звал на помощь, — проговорил он, тяжело дыша. — Я пытался удержать его, Джонни. Честное слово!
— Эй! — в темноте раздался голос полицейского. — Мальчики! Что это вы тут делаете?
Мы поняли: пора разбегаться. Не знаю, что делали братья Келли. Мы с Питером и Кэтрин врассыпную бросились по улице, спотыкаясь и скользя по булыжнику. Назад мы смотреть не решались. Нас надежно скрывали темнота, тени домов и деревьев. Без единого слова мы вскарабкались по холму к двойным башням Дина.
Не знаю как, но утром все в Дине уже знали о том, что Патрик Келли упал с моста. Потом кто-то из деревни позвонил в приют и сказал, что в школе сегодня занятий не будет. Тогда все поняли: случилось нечто ужасное. Стало известно: прошлой ночью мальчик упал с моста в реку и умер. Никто из работников не знал, кто это был. Но все дети в Дине знали.
Как ни странно, у нас никто ничего не спрашивал. Как будто мы были прокаженными, и другие дети боялись подхватить заразу. Все, как обычно, разбились на группы. И только Питера, Кэтрин и меня обходили стороной. Так что мы просто сидели в столовой и ждали неизбежного. И оно случилось незадолго до полудня. К приюту с ревом подъехала полицейская машина и остановилась у лестницы. Из нее вышли двое полицейских в форме, их сразу проводили в кабинет мистера Андерсона. Прошло минут десять, и за нами послали смотрителя.
— Что вы натворили? — спросил он с беспокойством.
Я был самым старшим, так что брат и Кэтрин предоставили отвечать мне. Я пожал плечами:
— Понятия не имею.
Смотритель вел нас по коридору первого этажа в кабинет мистера Андерсона, а все остальные обитатели Дина смотрели на нас. Они стояли, разбившись на группы, и казалось, наблюдали, как приговоренных ведут на казнь. И каждый благодарил бога, что это случилось не с ним.
Мистер Андерсон стоял за своим столом, застегнутый на все пуговицы. Лицо его было пепельным, как и волосы. По одну сторону от него стояли полицейские со шлемами в руках, по другую — кастелянша. Мы втроем выстроились перед столом. Управляющий уставился на нас:
— Я хочу, чтобы один из вас говорил за всех.
Кэтрин и Питер посмотрели на меня.
— Ладно, Макбрайд, — это был первый и последний раз, когда мистер Андерсон назвал меня по имени. Затем он посмотрел на остальных:
— Если кто-то из вас не согласен с тем, что он скажет — можете говорить. Ваше молчание будет расценено как согласие.
Он глубоко вздохнул, затем оперся кончиками пальцев на стол, слегка наклонился вперед.
— Вас вызвали сюда, потому что ночью с моста упал мальчик и умер. Некий Патрик Келли. Вы его знали?
— Да, сэр.
— Говорят, около полуночи на мосту видели каких-то хулиганов. Там были несколько мальчиков и девочка, — управляющий в упор посмотрел на Кэтрин. — А еще говорят, что двух мальчиков и девочку из Дина незадолго до этого видели в деревне, — он снова выпрямился во весь рост. — Думаю, ты не знаешь, кто это мог быть?
— Не знаю, сэр.
Я знал, что доказать ничего нельзя, если у полиции нет свидетелей. А если бы они были, их привезли бы сюда, и они уже указали бы на нас. Так что я все отрицал. Нет, мы не покидали приют. Всю ночь мы спокойно проспали. До утра мы ничего не слышали о смерти Патрика Келли. И мы не знаем, что он или кто-то другой мог делать ночью на мосту.
Конечно, все понимали, что я вру. Видимо, кто-то что-то рассказал. Или братья Келли, или их друзья.
Мистер Андерсон оперся на столешницу костяшками пальцев, и они побелели — как в день нашего прихода в Дин, почти год назад. Глядя на полицейских, он произнес:
— Возможно, мальчик упал не сам. Его могли толкнуть. Будет проведено расследование. Тому, кто толкнул мальчика, будет предъявлено обвинение в убийстве. Как минимум — в непредумышленном убийстве. Это очень, очень серьезно! Если выяснится, что кто-то из воспитанников Дина виновен, это будет ужасное пятно на репутации приюта. Вам понятно?
— Да, сэр.
Ни Питер, ни Кэтрин не раскрыли рта за все время разговора. Мистер Андерсон вперил в них взгляд:
— А вам есть что добавить?
— Нет, сэр.
Полиция уехала только через полчаса после того, как нас выпроводили из кабинета. Голос мистера Андерсона было отлично слышно в коридоре:
— Проклятые католики! Хочу, чтобы их здесь не было.
И наконец предсказание Кэтрин сбылось. На следующий же день за нами приехал священник.
Глава семнадцатая
Фин внимательно наблюдал за стариком. Серебристая щетина на его лице и шее ярко выделялась в солнечном свете. Глаза, напротив, казались матовыми — их туманили воспоминания, которыми Тормод не мог или не хотел поделиться. Он долго сидел молча, и его слезы высохли, оставив соленые дорожки на щеках. Подтянув колени к груди и обхватив их руками, он глядел на море. Казалось, он видит что-то, недоступное Фину. Фотографию он давно уронил на коврик. Фин поднял ее и убрал в сумку. Потом взял Тормода за локоть и осторожно потянул.
— Давайте пройдемся вдоль воды, мистер Макдональд.
Его голос пробудил старика от задумчивости. Тот в удивлении поднял глаза, словно увидел Фина в первый раз.
— Он этого не делал, — произнес Тормод, отказываясь встать.
— Кто не делал чего, мистер Макдональд?
Но тот лишь покачал головой:
— Может, он и был не в себе, но гэльский выучил гораздо быстрее меня.
Фин нахмурился, удивленный таким поворотом мысли. На островах все знали гэльский с младенчества. Во времена Тормода английский начинали учить только в школе.
— Вы хотите сказать, он выучил английский быстрее вас?
Хорошо бы еще узнать, кто этот он.
Тормод яростно затряс головой:
— Нет, гэльский! Как будто это был его родной язык.
— Чарли?
На этот раз он усмехнулся:
— Да нет же. Чарли говорил бы по-итальянски.
Старик протянул Фину руку, чтобы тот помог ему встать, и поднялся навстречу ветру.
— Давай намочим ноги! Мы всегда так делали на Пляже Чарли, — потом указал на туфли Фина:
— Снимай ботинки, парень.
Тормод наклонился, начал закатывать брюки. Фин сбросил туфли, стянул носки и закатал штанины до колен. Двое мужчин рука об руку пошли по мягкому глубокому песку туда, где отступающая вода сделала его плотным и мокрым. Ветер запутывал плащ Тормода вокруг его ног, раздувал куртку Фина, нес мелкую водяную пыль. Пролетев три тысячи миль над Атлантикой, он набрал немалую силу.
Первая волна разбилась вокруг их ног, захлестнув песок. Вода была удивительно холодной. Старый Тормод радостно засмеялся, отходя с пути волны. С него сдуло шляпу, но Фин увидел, как порыв ветра поднимает ее с головы старика, и каким-то чудом успел ее поймать. Тормод снова засмеялся, как ребенок, которому показали новую игру. Он хотел снова надеть шляпу, но Фин сложил ее и положил в карман плаща, чтобы она не потерялась. Ему тоже понравилось играть с волнами. Он снова направился туда, где бурные когда-то волны нежно омывали берег. Вода плеснула мужчинам выше щиколоток. Оба вскрикнули, потом засмеялись. Тормод казался полным сил. Приятно было видеть, что маразм хотя бы на короткое время выпустил его из цепких объятий. Он снова радовался простым удовольствиям жизни, снова был полноценным человеком.