Я подложила ему последний окорочок и подлила соку.
– После выброса силы страшно хочется есть, – повинился Шен. – Поэтому никак и не наберу массу – всё уходит в энергию. Я довольно сильный водник, но не с этими огрызками, – он взлохматил волосы. – Отрастут хотя бы до лопаток, станет проще.
Дождалась, пока он справится с курицей, и лишь потом спросила:
– Волосы аккумулируют энергию?
– Преобразовывают. Сила рождается здесь, – он приложил ладонь к солнечному сплетению. – Это сложно объяснить, надо чувствовать.
– Вы в одиночку поднимаете волны, способные потопить боевой корабль?
– Нет, конечно, – рассмеялся он. – Для подобного нужны совместные действия десятков водников. Тучи для империи создавала сотня человек.
– И много водников на островах?
– У Сайо около двухсот, про Майу и Койу не знаю. Такие тайны не открывают даже союзникам.
– А если собрать всех водников, они могут представлять угрозу самому существованию Кергара? Направить волну такой чудовищной силы, что империю попросту смоет?
– Никто из нас на это не пойдёт, – лицо Шена ожесточилось. – Есть разница между защитой своих интересов и убийством миллионов ни в чём не повинных людей.
– Почему вы не предъявили Бергану ультиматум? Так и так, не сдвинете торговые пути – получите природный катаклизм.
– Вначале император не пожелал нас выслушать. Затем князь принял решение вначале продемонстрировать наши возможности, чтобы Берган стал сговорчивее. Отсюда и снегопады. Что случилось после, я не знаю. О волнах я узнал из новостей одновременно с вами.
Шен вертел в пальцах пустую чашку. Поразительно, насколько изменилось его поведение. Оказывается, он может быть очень даже милым, а улыбка, лишённая сарказма, превращала непривлекательное лицо в симпатичное.
– Льена Юлика, сока больше нет?
Громкий звонок заставил его дёрнуться.
– Допивайте, – протянула ему упаковку и пошла открывать дверь.
Курьер передал мне два огромных пакета, я оценила их габариты и предложила молодому человеку самому занести их в гостиную. На всякий случай я приобрела для Шена полный гардероб, благо расходы оплачивал дядя Бриш. Как мы и договаривались, вместе с одеждой Нарита прислала прочную цепочку с креплением для знака инго. Первой из всего вороха Шен вытащил именно эту коробочку, открыл и вопросительно поглядел на меня.
– Не хочу дырявить вашу кожу, – пояснила я. – Наденете на шею, потом утопите в океане вместе со знаком. На пунктах контроля сканеры считают информацию, этого достаточно.
– Вопросов не возникнет?
– Если не вздумаете щеголять цепочкой поверх рубашки – нет. Забирайте одежду, она ваша. Там ещё должны быть дорожная сумка и мелочи – расчёска, зубная щётка, паста, бритва и тому подобное.
Он хмыкнул.
– Бритва мне не нужна.
– Я заметила. Но её отсутствие в багаже покажется подозрительным. Для всех вы раскенец, а они довольно волосаты.
– Ваша предусмотрительность одновременно и пугает, и восхищает, – Шен вынул из кипы вещей тёплую куртку, прикинул на себя и удивился. – Льена Юлика, вы обмеряли меня, пока я был без сознания? Ладно, свободные домашние вещи, но как вы угадали размер остального?
– Уверяю, до вас дотрагивался только доктор. Размер я определяла на глазок.
– Брезговали? – усмехнулся он.
– Никогда не прикасалась к мужчинам без их ведома и согласия и намерена поступать так и впредь. Шен, в порту нужно быть за час до отплытия, выезжаем в половине девятого, подъём в семь тридцать. Соберите сумку заранее и скажите мне, если я что-то забыла. От Скирона до Бару плыть день, от Бару до архипелага – шесть, и за эту неделю нам не попадётся ни одного торгового пункта.
Шен не стал спорить. Забрал вещи и понёс в комнату. Я же прошла в кабинет, достала два листа особой бумаги и дважды кратко изложила всё, что узнала про «климатические установки» Сайо. По мере написания бумага поглощала текст: теперь, чтобы его прочитать, следовало окунуть лист в специальный проявитель. Предосторожности на этом не закончились. Один экземпляр я спрятала в сейф, о котором из ныне живущих знал лишь дядя Бриш. Второй лист запечатала в конверт, оделась и добежала до магазинчика сувениров. Конверт отправился в тайник, взамен я забрала вифон, но звонить Бришу не спешила. Сначала пусть «Литавика» выйдет из порта. Не то чтобы я сомневалась в честном слове дяди, только где гарантии, что узнав о способностях Шена, он не захочет получше исследовать «секретное орудие» островов? Я бы на его месте непременно соблазнилась. А слово, данное племяннице, не перевешивает пользы для империи. В этом мы расходились – во мне, как посмеивался Бриш, ещё не перебродил юношеский максимализм. Пусть так. Я обещала Шену свободу и своё обещание сдержу.
Собственные сборы заняли у меня не более четверти часа. Сумку с необходимыми дорожными принадлежностями я всегда держала наготове, упаковать пару летних платьев не составило труда. Для правдоподобности я положила купальный костюм, солнцезащитные очки и крем для загара. Что ещё нужно на курорте? Пляжные шлёпанцы, парео, широкополая шляпка… Глупейшее времяпрепровождение – лежишь на песке в окружении таких же расслабленных потных тел, потом барахтаешься в тёплой водичке и снова на песочек. Наверное, я чего-то не понимаю в жизни, не могут же все люди, стремящиеся в Алорис, поголовно быть идиотами.
– Льена Юлика, – Шен вежливо стукнул в створку открытой двери, – мы ужинать будем?
Взглянула на часы: девять вечера.
– Конечно. Сейчас что-нибудь соображу.
Соображать особо было не из чего. Поджарила остатки ветчины, залила яйцом. В шкафу обнаружила банку маринованных огурцов: Зея обожала делать домашние заготовки. Эту банку задвинули в самый угол, оттого она и уцелела.
– Шен, откройте, пожалуйста.
На консервный нож он уставился так, словно видел его впервые в жизни. Или без «словно», настолько озадаченным выглядел островитянин. Я отобрала банку и нож, вскрыла крышку и притворилась, будто ни о чём не просила.
– Мне никогда не приходилось заниматься, – он замялся, подбирая слово, – бытовыми мелочами.
– Это заметно, – я спрятала улыбку. – Слуги и всё такое… Шен, каким образом аристократ и водник оказался на передовой?
– Честно? – его щёки порозовели. – По собственной дурости. Поругался с отцом и братом, психанул и отправился воевать. В первой же стычке меня славно приложили по голове, а очнулся я уже в империи и в ошейнике.
– И дар вам не помог?
– Чем? Пролить на своих похитителей дождик? Водники управляют только водой.
– А кровью? – вырвалось у меня.
– Если бы мне подчинялась кровь, мы с вами никогда бы не встретились, – в его голосе прорезалась сталь. – Я уважаю неприкосновенность чужой жизни ровно до тех пор, пока уважают мою.
Он аккуратно выудил из банки огурец, разрезал ножиком на дольки, попробовал и довольно захрустел.
– Вкусно! Это вы делали?
– Зея мариновала, светлая ей память. В домашнем хозяйстве я почти такая же бестолковая, как и вы, Шен.
– Чувствуется, – кивнул он. – Вашему дому не помешала бы генеральная уборка. На окне в вазе вообще засохший букет.
– Эти цветы поставила Зея. Через несколько часов она умерла. Попросила меня сбегать в магазин за молоком – собиралась заводить тесто. Когда я вернулась, нашла её мёртвую на полу возле плиты… Она была моей единственной семьёй тринадцать лет. Про букет я сначала забыла, потом просто не смогла выбросить. Собиралась десятки раз, так и не поднялась рука. После смерти Зеи находиться в доме стало невыносимо. Каждый день я гуляла допоздна, приходила только ночевать.
Шен перестал жевать.
– У меня большая семья, льена Юлика. Отец, мама, бабушка, её второй муж, старший брат, его жена и сын, младшая сестра, тёти, племянники. Живём вместе, уединиться практически невозможно. Никогда не думал, что одиночество настолько угнетает.
– Угнетает не одиночество, а сознание, что ты одна, – я посмотрела на яичницу и подвинула Шену свою тарелку. – Ешьте, я не хочу. Посуду поставьте в раковину, я потом вымою. Спокойной ночи.
Кажется, он собирался что-то сказать, но передумал. Проводил меня задумчивым взглядом. В спальне я достала альбом с визоснимками. Рассматривала лица бабушки и дедушки, молодых родителей, маленькую себя на руках у мамы. Снимков было немного, служба приучила отца к скрытности. Он никогда не рассказывал мне о своих родственниках, я даже не знала о том, что у него есть младший брат. Здорово, наверное, иметь большую дружную семью.
Я завела будильник на семь утра и заснула с альбомом в изголовье.
***
Во сне я видела волны. Огромные, грозные, мрачные, они неотвратимо надвигались на Скирон со стороны моря. Без помех миновали дамбу, нависли над гранитной набережной, обрушились всей тяжёлой массой и ринулись дальше. Затопили улицы, хлынули в дома, безжалостно захватили город. Вскоре на месте старой столицы Кергара плескался безбрежный океан, лишь бронзовый Алонсо возвышался над тёмной водой.
Зазвонивший будильник я готова была расцеловать, потому что он выдернул меня из кошмара. Душ окончательно развеял тягостный осадок. В службе такси заверили, что машина не опоздает, в холодильнике нашлось немного молока для каши. В семь тридцать на кухню вышел Шен – слегка заспанный, но полностью одетый. Островитянин заметно поправился и уже не выглядел живым скелетом – просто тонкий в кости, изящный, невысокий парень. Волосы, которые отросли ещё больше, он собрал в куцый хвостик на затылке.
– Светлого утра, – поздоровалась я. – Кашу будете?
– С удовольствием.
Заметив мой внимательный взгляд, Шен расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и вытащил цепочку со знаком.
– Не беспокойтесь, льена Юлика. Я не доставлю вам хлопот. Во всяком случае, постараюсь.
Позавтракали мы в тишине, затем я перемыла посуду. Поменяла совершенно одинаковые с виду вифоны, тот, которым обычно пользовалась, убрала в сейф. Проверила все окна – закрыты ли, усмехнулась, глядя на решётку. Первым делом после возвращения с архипелага вызову рабочих, пускай снимают и её, и засов. Свою роль они отыграли, как и я – свою. Месяц незапланированного отдыха, и я вернусь к бумажкам и чаепитиям в отделе делопроизводства. Патрише придётся рассказать трагичную историю про инго, который утонул в океане. Добросердечная Пат будет рыдать, но ей хватает своих проблем, чтобы долго плакать над чужими.