– Вы танцуете, льена Юлика?
– Немного.
На самом деле я танцевала очень даже неплохо, правда, давно не практиковалась. Разумеется, Лерс выбрал медленный танец. Ладонь северянина обняла мою талию, я положила руку ему на плечо. Сразу сказалась разница в росте: мой нос едва не уткнулся Лерсу в грудь, пришлось задрать голову. Он хорошо танцевал – для человека его комплекции, а пылкий взгляд приятно грел самолюбие. Когда танец закончился, мы вернулись к столику. Я обнаружила затейливо украшенный десерт, про который уже успела забыть. Лерс заказал ещё вина. Собирается меня споить? Заманчиво…
Через четверть часа я беззаботно смеялась над забавными рассказами Лерса о его родном Дингáре и управлении железных дорог, где он занимал не последнюю должность. Северянин бесхитростно выложил о себе всё: ему тридцать два года, он живёт с родителями, которых обожает, повышение получил недавно и необычайно доволен, подумывает обзавестись своим домом и уже подыскал подходящий.
– Возраст такой, Юлика, что хочется семью. Жену, детей, чтобы встречали меня с работы.
– Лерс, но это же картинка из глянцевого журнала для домохозяек: на пороге чистенького опрятного особняка милая жёнушка и пара нарядных ребятишек, – запротестовала я. – Вдруг твоя жена не захочет оставить работу? Или не согласится сразу рожать?
– Не страшно, – нашёлся он. – Главное, чтобы в доме был уют. И взаимопонимание, как у мамы с папой. Понимаешь, они смотрят в одну сторону. Могут спорить из-за мелочей, но в важном всегда сходятся.
– А ты всерьёз считаешь островитян тупыми дикарями? – неожиданно для самой себя спросила я.
– По-твоему, их ультиматум Бергану – показатель большого ума? Крошечные клочки суши, точки, которые на карте без лупы не разглядишь! Надо быть совсем безмозглыми, чтобы в подобном положении что-то требовать от Кергара! Юлика, может, я погорячился, но в сравнении с нашей империей они всё равно что ничтожные камушки против гранитной глыбы!
– Камушки бывают разные, Лерс, – я поставила бокал так, чтобы пламя свечи играло в хрустальных гранях. – Кроме гранита существуют ещё и алмазы.
– Юлика, – огромная ладонь северянина легла поверх моей. – Давай не будем портить вечер. Не женское это дело – рассуждать о политике. Пойдём потанцуем?
Мы танцевали, потом пили вино и опять танцевали. Не говорить о политике? Хорошо. Подумаю о мускулистых плечах Лерса, его горящем взгляде и частом стуке сердца. Почему моё сердце никогда так не бьётся? Ах, у меня же нет сердца! И мне срочно нужен кто-то, чтобы почувствовать себя живой. Я запрокинула голову и закрыла глаза, нисколько не сомневаясь, что Лерс меня поцелует. Северянин не разочаровал. Он был в меру нежен, в меру напорист и весьма опытен. В полупустом зале ресторана мы целовались словно одержимые.
– К тебе или ко мне? – шепнул Лерс.
Я вспомнила о Шене и смежных каютах.
– К тебе.
По пути мы несколько раз останавливались, Лерс жадно впивался в мои губы, затем попросту подхватил на руки и отпустил лишь на двуспальную кровать в темноте своей каюты. Он потянулся к светильнику, я пресекла его попытку. Не хочу видеть, не хочу запоминать. Только страстные ласки, сильное, молодое тело, бессвязный шёпот и море удовольствия. Вопреки расхожему мнению о северянах Лерс оказался внимателен и заботлив. Первым, слишком торопливым разом мы не ограничились, вторая близость вышла более долгой и чувственной, после чего я удовлетворённо откинулась на подушки.
– Юлика, ты должна знать, – Лерс всё же включил свет и приподнялся на локтях. – Для меня ты не случайная интрижка. Ты мне понравилась. Сильно. Я никогда не встречал таких девушек – чтобы привлекала не просто внешность, а то, что внутри. Это знак судьбы, что мы пересеклись по пути в один отель. У меня целый месяц, чтобы доказать тебе серьёзность моих чувств…
Он встретился со мной взглядом и осёкся.
Что я могла ответить? «Лерс, ты очень славный, но у нас нет этого месяца. Я агент тайной службы империи. Завтра, точнее, уже сегодня, я сойду в Бару, встречусь со связным и отправлюсь на архипелаг. И я точно не та женщина, которая будет встречать тебя с работы на пороге уютного домика. Хотя бы потому, что я и уют – две несовместимые вещи».
Вслух я произнесла только:
– Ты очень славный, Лерс. Я воспользуюсь твоей ванной комнатой?
Дождавшись кивка, подобрала разбросанную одежду и бросила взгляд на часы: четыре утра. Тёплая вода приятно освежила тело. Не стоило списывать произошедшее на опьянение: я хотела переспать с Лерсом и переспала. К сожалению, он воспринял это иначе.
Северянин ждал меня, сидя на краю постели. Поднял голову и увидел, что я полностью одета.
– Юлика, я что-то сделал не так?..
– Всё было замечательно, Лерс. Дело во мне.
«Я не та, за кого себя выдаю?» «Я не создана для семейной жизни?» Как найти правильные слова, чтобы не ранить его ещё больнее?
– Лерс, я связана обязательствами. Политический договорной брак, очень скоро. Ты – мой последний глоток свободы, и я искренне тебе признательна. Поверь, у меня останутся прекрасные воспоминания.
Он заметно расслабился. Обстоятельства извне не задевают мужское самолюбие.
– Но ты можешь остаться со мной на этот месяц?
Тесное общение с Шеном чуть не заставило спросить: «Зачем?» Я поцеловала Лерса, благодаря за чудесную ночь. Он попытался меня удержать.
– Мы же ещё увидимся?
– Нет, – я погладила щёку с проступившей колючей светлой щетиной. – Не сто́ит, Лерс.
Тихонько выскользнула за дверь. Слава Всевышнему, что нельзя полюбить человека с первого взгляда и… хм… первой близости. Загореться, увлечься – да. Любовь предполагает более долгое знакомство. Для Лерса я останусь милым дорожным приключением, а он для меня – к чему лукавить? – способом поднять рухнувшую самооценку. Грубо? Зато честно. Потом я понимала, насколько мы с Лерсом разные. Притяжение тел пройдёт, а что останется? «Не лезь в политику, дорогая, ты ничего в этом не смыслишь…»
Отношения можно строить только с тем, с кем ты смотришь в одну сторону.
Глава 14
У себя в каюте я была в половине пятого. Расчесала подсохшие волосы, надела чистую блузку. Тихонько стукнула в дверь между каютами. Шен открыл сразу, словно стоял там наготове. Полностью одетый, с сумкой в руках. Волосы отросли до такой степени, что он собрал их в низкий хвост. От кровоподтёка не осталось и следа.
– Светлого утра, – невозмутимо поздоровалась я. – Через двадцать минут причаливаем. Вы не забыли знак?
– А вы не забыли, где ваша каюта? – Шен отогнул ворот и продемонстрировал мне цепочку. – Где вы спали этой ночью?
– Кто вам сказал, что я спала? – усмехнулась мстительно.
На тонких губах возникла язвительная улыбочка, ноздри носа хищно втянули воздух.
– Кедр и лаванда. Мужской гель для душа. В кои-то веки вы не врёте, льена Юлика.
Непонятно, почему я терпела этот наглый тон и эту бесцеремонность. Не сомневалась, что стоит мне произнести фразу вроде: «Что вы себе позволяете?», и Шен моментально замкнётся. Но внутри меня царила безмятежная расслабленность, поэтому я лишь пожала плечами. Осмотрела каюту, забрала свою сумку и вышла. Через секунду сумку перехватила твёрдая рука.
– Не женское дело – таскать тяжести, – прокомментировал свой поступок Шен. – К тому же я ваш инго.
Возражать я не собиралась. Предстоял важный момент – разговор с персоналом «Литавики». Следовало как-то объяснить, что я покидаю теплоход, и предупредить, чтобы меня не искали. Однако здесь мне невероятно повезло: заспанный младший офицер даже не дослушал заранее заготовленную историю о внезапно заболевшем дяде. Отметил в журнале напротив моей фамилии «сошла в Бару» и пожелал дяде скорейшего выздоровления.
– Какие-то они небдительные, – буркнул Шен, едва мы оказались на пирсе.
– Мы же не потребовали вернуть деньги за билеты, – хмыкнула я. – Там пришлось бы писать объяснительную и указывать уважительную причину.
– Всё равно: военное время… Хотя у вас война совсем не чувствуется.
– А у вас – чувствуется?
Шен огляделся. Порт в Бару по причине раннего времени казался вымершим, бледный свет фонарей едва разгонял синеватый сумрак. Клевала носом сонная девушка в окошке справочного киоска, неподвижно застыла пара охранников у контрольного пункта на выходе в город.
– У нас, льена Юлика, все прибрежные поселения эвакуированы, центральные области переполнены беженцами. Больницы забиты ранеными, причём не солдатами – у Сайо нет армии. Пострадали обычные жители, которые попали под обстрелы.
– После чего вы решили топить вражеские корабли, пока они не подошли близко, – вырвалось у меня.
– Да, – зло ответил Шен. – Вам напомнить, сколько человек проживает в империи и сколько – на островах?
– Не надо, – моё умиротворение как рукой сняло. – Пусть цифрами занимаются политики. Но если вы думаете, что горе матери-островитянки, потерявшей сына, отличается от горя матери-кергарки, то вы заблуждаетесь, Шен.
– Не мы начали эту войну!
– Возможно. Вы лишь совершили дипломатическую ошибку, явившись с жёсткими требованиями к мальчику-императору, который больше всего на свете боится выглядеть слабее великого прадеда. А платят за ошибки Бергана и ваших послов чьи-то дети и внуки! И без разницы, где они рождены – на островах или в Кергаре!
Мы застыли одинаково напряжённые, готовые вцепиться друг в друга. Спас положение звонок моего вифона.
– Юли, ты сейчас где? – прогремел бодрый голос дяди.
– Только сошла с «Литавики», стою на пассажирском пирсе.
– Отлично! Никуда не уходи. Редкая удача – вас подхватит почтовик до Яро́у. Открытку можешь не присылать. Обнимаю.
Облегчённо выдохнула. С моим непредсказуемым спутником чем меньше мы задержимся на суше, тем лучше. К тому же Яроу – крайний остров архипелага, оттуда до Сайо рукой подать. И скорость у почтовых кораблей приличная, шесть дней пути вполне могут сократиться до пяти, а то и до четырёх.