– В том, что всегда найдётся чистый уголок, – рассмеялась я, разглядывая простыню. – Скажи мне, это был твой рекорд или подобное ждёт меня каждую ночь?
– Я предупреждал, – он довольно улыбнулся. – Ты зря не верила.
Вдруг Шен стал серьёзным и приподнялся на локте.
– Юли! Не то, чтоб это было проблемой, но я тут вспомнил, что вообще-то от близости бывают дети. Мы этот вопрос не обсудили, только если ты забеременеешь, избавляться от моего ребёнка я не дам, учти.
– Спохватился! – заулыбалась я. – Шен, в империи есть такие таблеточки. Принимаешь одну – и месяц можно не волноваться о последствиях.
– Жаль, – он притянул меня поближе. – Хотя, однажды срок действия этой таблеточки закончится. Ты кого хочешь – мальчика или девочку?
– Тройню, – с деланым спокойствием ответила я. – И чтобы все темноволосые с фамильной горбинкой на носу.
– Не получится, – в тон откликнулся Шен. – У водников слишком сильные гены. Все трое получатся светленькие и голубоглазенькие, как тебе нравится.
Пришла моя очередь привстать.
– Ты мои слова где-то записывал?
– У меня хорошая память, – он потянулся к одежде, брошенной на кресле, и достал из кармана брюк вифон. – Ты что будешь на завтрак?.. Ого! Половина второго! Тогда на обед?
– Без разницы. А ты решил сегодня целый день бездельничать?
– По-твоему, повод недостаточный?
Шен уткнулся в вифон, просматривая сообщения.
– Семнадцать посланий от мамы, восемь от бабушки, пять от Нела, три от Мая, Элоя прислала сердечко… Даже от отца есть! «Иршен, нам надо поговорить». Обойдётся.
– Зачем ты нарочно злишь отца?
– Не нарочно.
– Он тебя любит, Шен. Вся семья тебя обожает.
Меня сгребли в охапку.
– Юли, я больше не подпущу к тебе бабушку. Она вредно на тебя влияет. Если я узнаю, что она рассказала тебе о моём детстве…
– О детстве, – я поцеловала ямочку между ключицами. – О первой неудачной влюблённости, – второй поцелуй в уголок сжатых губ. – О…
Его поцелуй был нежным и чувственным. Битвы остались в прошлом.
– Я поговорю с отцом, Юли. Возможно, после этого разговора мы рассоримся окончательно, потому что мне наконец-то стало ясно, чего я хочу. Хочу прожить вместе с тобой всю жизнь, каждое утро просыпаться рядом, как сегодня, и каждую ночь выяснять, кто из нас ведёт в постели. Если для этого нужен официальный брак – я готов прямо сейчас отправиться в храм. Если ради этого мне придётся покинуть остров – «Путеводная звезда» отчалит этим же вечером. Моей семье придётся принять тебя или потерять меня и в любом случае смириться.
«Ты требовала, чтобы он повзрослел? – гаденько шепнул мне внутренний голос. – Поздравляю! Давай, после этого признания скажи ему, что знала, кого купила на рынке. Что это по приказу твоего родного дяди его морили голодом и избивали, дабы вызвать благодарность к избавительнице от страданий. Ну же, Юлика! Открой рот и начни с главного: Шен, я мерзкая обманщица…»
– Шен, я…
В дверь настойчиво постучали. Шен чертыхнулся и сходил за халатом, я предпочла подхватить с кресла одежду и укрыться в ванной.
– Лоу, простите, что нарушаю…
– Нел, короче!
– Ваша матушка сильно волнуется. Слугам вы велели вас не беспокоить, на сообщения не отвечаете.
– Угу. Хрупкая девушка меня зарезала, освежевала и съела. Узнаю маму. Можешь ей передать, что я жив, здоров и прекрасно себя чувствую. Что-то ещё?
– Лоу Ильва просит вас о встрече.
– Нет.
– Простите, лоу, – она очень просит. Практически умоляет. Она жена вашего брата, будущая княгиня.
– Хоть настоящая. Нел, я же её придушу!
– Если вы опасаетесь за себя – возьмите с собой льену Юлику.
– С этой ночи – лоу Юлику, Нел. И ты думаешь, это хорошая мысль – привести Юли к той, которая распорядилась её убить?
– Лоу Юлика разумная девушка. И ей так или иначе придётся познакомиться с лоу Ильвой. Лучше сделать это сейчас, когда лоу Ильва раскаивается и испытывает вину.
– Какие все вокруг умные… Хорошо, Нел, скажи Ильве, что я приду. Только сначала поем!
– Приятного аппетита, лоу.
Я поспешила в душ. Размотала повязки и поразилась тому, что порезы практически затянулись. Через минуту в ванной появился Шен, скинул халат и присоединился ко мне. Подставил голову под струи, мокрые волосы облепили плечи и спину.
– Подслушивала?
– Разумеется. Шен, а этой воде ты тоже можешь приказывать?
Он хмыкнул. Возникло знакомое сияние, потоки воды обогнули нас и заключили в струящийся кокон.
– Вода везде вода. Что ты делаешь?..
– Намыливаю тебя мочалкой.
– Теперь это называется так? Юли, я очень быстро возбуждаюсь.
– Вижу. Твои любовницы никогда не говорили тебе, что ты слишком много болтаешь, вместо того чтобы заниматься делом?
Шен подхватил меня под ноги, я обвила его руками. Свечение утихло, вода потекла нормально.
– Никаких любовниц. Я принадлежу тебе.
Прошедшая ночь не сказалась на его состоятельности. Пожалуй, про неделю он не шутил. Неутомимый и ненасытный. И сильный – настолько сильный, что я чувствовала себя в его руках пушинкой. Кончая, он выдохнул моё имя. А я – я поняла, что мне тоже всё равно где быть, лишь бы с ним. Острова, империя, дарленские степи, южные пустыни… Только он меня не простит. Основная черта характера Шена – гордость.
Если бы можно было всё вернуть!
– Юли? Что с тобой? Не хочешь идти к Ильве?
– Опасаюсь, – ухватилась за соломинку.
– Она ничего тебе больше не сделает, – Шен опять поцеловал меня. – Ты же со мной. И против отца Ильва не посмеет замышлять.
В комнате он открыл шкаф и задумчиво окинул взглядом ровную шеренгу нарядов – в основном светло-серых или бледно-бежевых.
– Ты будешь смеяться, а мне понравилась имперская одежда. Простая, удобная.
– И вышивки золотом не колются, – поддакнула я.
– Нашла к чему прицепиться, – Шен выбрал один из костюмов и рубашку в тон, оделся и за пять минут ловко заплёл косу из ещё влажных волос. – Юли, я сын князя. Обязан соответствовать. Цвета рода Соайро – стальной, золотой и бежевый. Женщины могут носить голубой, причём не все, а только законные жёны. Выбором платья бабушка ненавязчиво подчеркнула твоё положение.
Я покосилась на себя в зеркало.
– Оно не совсем голубое.
– Голубое наденешь после храма. Как твои порезы?
– Заживают невероятно быстро. Ваш доктор волшебник. Даже не буду забинтовывать, они меня почти не беспокоят.
Этот стук в дверь был тихий и осторожный. Стайка служанок принесла обед. Они передвигались бесшумно и незаметно, и не только накрыли на стол, но и очень быстро навели порядок. Перестелили постель, заменили полотенца в ванной, забрали брошенные Шеном вещи и принесли вазы со свежими цветами.
– Не удивительно, что ты такой беспомощный в быту, – улыбнулась я. – Привык, что за тебя всё делают. Странно, как тебя и один-то раз на кухню пустили.
– Не пустили – сам пробрался, – он обнял меня. – Ничего, Юли, вот поругаюсь с отцом, уплывём на Айлу, купим дом, и я постепенно отвыкну от слуг.
В эту секунду наше совместное будущее стало таким возможным, таким реальным! Шум прибоя, «Путеводная звезда», покачивающаяся на волнах у пирса, дом в островном стиле, цветущие кустарники под окнами, вечное лето и Шен рядом. Уплыть туда, где никто не найдёт, забыть о прошлом и стать безмятежно счастливой.
– Умираю с голоду, – он придвинул к столу два стула.
– Немудрено: вчера не ужинал, сегодня не завтракал.
У меня аппетита не было. Ела только для того, чтобы избежать ненужных вопросов. Внутри меня словно запустили обратный отсчёт – часы, отведённые до момента, пока в ярко-голубых глазах вновь не вспыхнет ненависть. А до неё – неверие, боль, обида. Не простит. Он не простит. После этой чудесной ночи, после предельной откровенности.
– Шен…
Его вифон разразился громкой мелодией.
– И стоило включать звук, – проворчал он и нажал кнопку приёма. – Да, бабушка?
Не отрывая вифона от уха, Шен поднялся и повернул панель, которую я до этого считала декоративной. За панелью оказался огромный визор. Вместо привычных кнопок понизу шла полоса с рисками, прикосновение к одной из них заставило экран засветиться.
– …экстренный выпуск. Запись передал уполномоченный посол Кергара на Яроу, льен Áлвиан Рилáн, поэтому можно смело называть её официальным обращением. Мы не успели сделать дублированный перевод…
Диктор пытался сохранить суровый вид, но глаза и поза выдавали торжество.
– Это полная победа островов в неравной борьбе. Признание нас как союз государств, с которыми следует считаться. Сегодняшний день навсегда запомнится нам…
Шен нетерпеливо повёл плечом. Я старалась не выдать эмоции. Когда на экране появилось лицо Бергана, притворилась удивлённой. Начало обращения, полное традиционного пафоса, я пропустила – разглядывала Его Величество. Император выглядел холодным, спокойным и сосредоточенным.
– …истинное величие состоит в том, чтобы признать ошибку. Я ошибся и не боюсь произнести это вслух. Сильные должны быть снисходительны к тем, кто не способен дать отпор. Уступить не значит проявить слабость. Кергар предлагает островам мир…
Ругательство Шена было из тех, что девушкам знать непозволительно. Кулак почти врезался в экран, я еле успела перехватить руку.
– Визор-то при чём? Он же не виноват, что великая империя не может во всеуслышание объявить себя проигравшей. Надо пощадить самолюбие Бергана.
– Пощадить?! – вскинулся Шен. – Сколько людей пострадало, Юли! А теперь он проявляет снисходительность?! Великодушно предлагает нам мир?!
– Он император, – бесстрастно заметила я. – Невероятно, что он вообще решил сделать заявление. Для него это означает переступить через себя, через свою гордость. Берган обязан поддерживать свой авторитет, иначе каждый министр, каждый высокопоставленный чиновник будет тыкать его носом в начатую из-за пустяка и проигранную войну.
Взгляд Шена мне не понравился: пристальный, цепкий.