– Полгода помолвки появились потому, что правители хотели воспитывать исключительно своих собственных детей, – негромко сказала я. – В древности беременность женщины определяли исключительно по внешнему виду. За шесть месяцев можно точно убедиться, что невеста монарха не носит чужого ребёнка.
– Разве невеста князя или императора не должна быть девственна? – с любопытством спросила Нуара.
– Не обязательно. Страны постоянно воевали, победители вступали в брак с жёнами побеждённых. Такое наглядное доказательство превосходства: «Я забрал твою землю, твои богатства и твою женщину».
– Хм, – Тивен погладил гладкий, несмотря на возраст, подбородок. – И что делали в том случае, когда завоёванная супруга оказывалась в положении?
– Травили плод.
Нуара поёжилась.
– А для того, чтобы результат был чистым, все полгода жених держался от невесты на расстоянии, – закончила я.
– Даже не надейся, – еле слышно шепнул Шен.
– Вы историк, льена Юлика? – поинтересовался Тивен.
– Да, я окончила университет в Скироне.
– Неожиданный выбор для девушки.
– Почему? Меня всегда увлекало прошлое. Государства, что рождались, расцветали и умирали, старые языки, отголоски которых слышатся в живой речи, заброшенные города, забытые боги, утраченные легенды. Всё то, что исчезло навсегда, однако оставило след. Мы зовём друг друга «льен» и «льена», но не помним, что когда-то на территории Кергара существовала Эльéниа, наша прародина. Льен – человек из Эльении.
– Занятно, – Тивен приосанился. – Может быть тогда в учёном мире есть какая-нибудь теория о том, почему на материке, на архипелаге и на островах, например, единая вера? Ведь согласитесь, странно, что большие суда, пересекающие моря, появились только семь веков назад, а мы одинаково почитаем Всевышнего. Да и в наших языках очень много схожего.
– Подобных теорий десятки, и все они сходятся на том, что когда-то материк был единым. Потом случилась катастрофа – учёные объясняют её извержением вулканов или падением крупного метеорита. Северная часть материка оторвалась и съехала в океан, на её месте образовались внутреннее море и острова архипелага, а наиболее крупные куски суши отнесло ещё дальше: это и есть Сайо, Койу, Майу и так далее. Людям в том катаклизме удалось уцелеть, от своих далёких предков они унаследовали белую кожу и светлые волосы. Отсюда и вера во Всевышнего, и схожие языковые основы.
Шен отложил ложку и покосился на меня.
– Юлика, лучше ничего этого не рассказывай за пределами дворца, – ухмыльнулась Нуара. – Учебник истории для младшей школы начинается со слов: «Острова были всегда».
– В учебнике мировой истории для школ в империи тоже написано, что «островитяне находятся на несоизмеримо более низком уровне развития, нежели Кергар», – процитировала я по памяти. – А рядом иллюстрации, на которых изображены хлипкие хижины, костяные гарпуны и старухи-ныряльщицы за жемчугом. Лишь немногие на материке знают, что вы обогнали нас в судостроении: журналисты очень удивлялись, что посольство прибыло не на лодках из шкур.
Нуара возмущённо всплеснула руками.
– Юлика, в империи нас считают дикарями?!
– Тупыми дикарями, – Шен потёр скулу. – Неотёсанными наглыми варварами… Юли, думаешь, если бы нас с детства учили, что мир когда-то был единым, мы бы не воевали?
– Воевали. Чтобы прекратить войны, детей следует учить иному – ценить любую жизнь, не важно, имперца или островитянина.
– Нет, Юли, – твёрдо возразил Шен, – иногда люди понимают только силу. Уступают, лишь напоровшись на того, кто их превосходит. Если бы не водники, острова ещё месяц назад утратили бы независимость. Мы стали бы колонией Кергара, как когда-то архипелаг.
– Если бы не высокомерие и замкнутость князей, о водниках знали бы в империи. Берган просто не посмел бы напасть на острова. Тысячи молодых парней остались бы живы.
За столом наступила тишина.
– Обидно, что здесь нет Майро, – после долгой паузы обронила Нуара.
– И Алвио, – тихо откликнулся Тивен. – Как жаль, Юлика, что вы неблагородного происхождения. Князья слушают только равных себе.
Мне удалось сохранить серьёзное лицо.
– Всем доброго вечера, – Шен решительно встал. – Эту ночь мы с Юли проведём у себя, переселение на ночь глядя – неблагодарное занятие.
– Ирши, но твой отец велел… – заикнулась Нуара.
– Ты же ведь меня не выдашь, правда, бабушка? – медовым голосом произнёс Шен.
Нуара просияла и часто закивала. Поднялась, раскрыла руки, обняла подошедшего внука и нежно поцеловала в щеку. Следующей подошла Миала и тоже расцеловала сына. Шен материнской ласки не стыдился, напротив, наклонил голову, чтобы княгиня дотянулась. Хоть и невысокий, он был выше Миалы на полголовы.
Обратно мы возвращались не торопясь. Шен повёл меня кружным путём и показал большую столовую: мои претензии к тому, кто поименовал малую, рассеялись вмиг. В парадном зале могли одновременно отобедать не тридцать, а триста человек, и тесниться бы им не пришлось. Для княжеской семьи на возвышении был установлен отдельный стол, за ним во всю стену шла мозаика с изображением острова. «Повелеваем волнами!» – гласил девиз, выложенный из синих драгоценных камней.
Шен был странно молчалив, словно прогулка требовалась ему для того, чтобы обдумать нечто важное. Всё выяснилось в спальне: едва мы вошли, он резко развернулся и прижал меня к закрытой двери.
– И когда ты собиралась мне сказать, что знаешь островной язык?
Лучшая защита – это нападение, поэтому я смело заявила:
– Не раньше, чем ты признался бы мне, что по традициям островов мы третий день женаты. Или после рождения первенца, а лучше – второго ребёнка.
У него был выбор: возмутиться или защищаться. Шен рассмеялся.
– Это слишком древние традиции, сейчас о них помнят одни старики.
– Ты не интересовался, владею ли я диалектом. Я прокололась, когда заговорила об общих языковых корнях?
– Историку, изучающему мёртвые языки, стыдно не выучить живые… Чёрт, Юли! Мне страшно вспоминать, что я при тебе говорил! Но раз ты не злишься… Значит ли это, что ты меня простила?
– А ты меня?
– Я же с тобой разговариваю, – Шен отвёл прядку с моего лба. – И я уже почти привык, что ты постоянно врёшь. Мой многоликий божок с десятком фальшивых обличий. Боюсь лишь одного: что однажды узнаю нечто такое, после чего не смогу жить дальше. Истинный ужасный лик бога.
Не выдержала и поцеловала его, заставив замолчать. Да, это было малодушно, нечестно, трусливо, только я отчаянно испугалась, что всё закончится именно сейчас. Прежняя Юлика никогда бы так не поступила, но от меня прежней не осталось ничего. Шен ответил на поцелуй так, словно мы занимались любовью не пару часов назад, а не виделись неделю или больше. Он наощупь запер дверь, подхватил меня на руки и понёс в постель.
Я выиграла ещё одну ночь счастья.
Глава 18
Сны приходили ко мне редко. Иногда снились родители, чаще Зея. В этот раз я очутилась в нашем доме и почему-то твёрдо знала, что сегодня мой день рождения. Мне исполнялось шесть лет, я стояла в прихожей, и за одной из дверей меня ждали мама с папой, подарки и гости. Дверей было много, слишком много. Я открывала их одну за другой, но везде были темнота, тишина и запах застарелой пыли. Бесчисленные двери, ведущие во тьму. Маленькая Юли вновь тянулась к ручке, скрипели несмазанные петли, а в проёме опять чернел непроглядный мрак. Потом под ноги мне выкатилась треснувшая ваза с засохшими цветами – тот самый букет, что перед смертью поставила Зея. В ужасе я пыталась бежать по бесконечному ковру из ломких мёртвых стеблей, они крошились и оседали серым прахом. Кажется, я плакала и звала на помощь. Разбудил меня взволнованный голос Шена:
– Юли, Юли, всё хорошо. Тебе приснился кошмар.
Пережитый страх вылился в нервный смех.
– Первый раз в жизни. С тобой у меня всё впервые, Шен, – слёзы, кошмары, и… – на последнем слове я запнулась.
– И? – переспросил он, целуя мои влажные щёки.
– И всё остальное, – выкрутилась я.
Солнце уже заливало спальню, и немудрено: уснули мы, когда уже начинало светать. Сквозь кисейные занавески проглядывало насыщенно-синее небо с кудрявыми белыми облачками. Странно, что на островах, что в Кергаре – небо одно и то же.
– Мы опять проспали завтрак, – Шен поискал вифон, включил, прочитал сообщения и тихо ойкнул. – Юли, через четверть часа я должен быть у отца.
Он опрометью метнулся в ванную, выскочил оттуда через пять минут, на ходу вытираясь полотенцем.
– Послы уже здесь. Верх неприличия не встретить их вместе с остальной семьёй. Всё-таки я не Элоя, которой простительно интересоваться исключительно модой и женихами… Я пришлю к тебе Нела.
Оделся он за считанные секунды, с невероятной быстротой привёл в порядок волосы, поцеловал меня и умчался. Я тоже встала, умылась и надела платье из подаренных Нуарой. Выбрала тёмное, свинцово-синего оттенка. На стук в дверь бросила через плечо: «Войдите!», нисколько не сомневаясь, что это Нел. Свою ошибку я поняла, когда услышала шелест шёлка. Обернулась и обомлела: передо мной стояла самая красивая девушка, которую я видела в своей жизни. Невольно возникло сравнение с тропическим цветком – изысканным и ярким. Серебристо-пепельные волосы свободно спадали до пояса, чистейшая бело-розовая кожа словно светилась изнутри. Огромные синие глаза под густыми длинными ресницами изучали меня с видом дезинсектора. Именно досадным насекомым – причём каким-нибудь мелким, вроде блохи или муравья, – я и почувствовала себя в её присутствии.
– Светлого дня, – пропела девушка.
– Светлого дня, – от растерянности я отзеркалила приветствие на диалекте.
Представляться гостья не спешила. Обошла меня кругом, подалась вперёд, рассматривая красные полоски шрамов на моих запястьях. Двигалась она настолько грациозно, что казалось, это па какого-то неизвестного мне танца.
– Пожалуйста, присаживайтесь, – предложила я.