– Как вас зовут, льен? – спросила я.
– Рéймо Герео.
– Вы знаете, зачем меня ищет князь?
– Нет, лоу.
– Он лично обещал утопить меня в океане, если я разобью сердце его сыну. Я разбила.
Водник опять поклонился и без дальнейших вопросов повёл меня к левому лифту. Снаружи ярко светило солнце, чему я бесконечно удивилась. Время измеряется не часами, а событиями, и для меня по ощущениям давно наступила ночь. Немного очнулась я лишь в машине, которую Герео гнал на огромной скорости. Хорошо, что ехать было недолго, стальной корпус «Белинды» показался минут через десять.
– Спасибо вам, – поблагодарила я водника.
Герео грустно улыбнулся, высадил меня у самого пирса и уехал. Я торопливо набрала дядю.
– Юли, ты сумасшедшая?! – Бриш рванул сумку у меня из рук. – Что ты творишь, родная?!
– Взрослею, – тихо откликнулась я. – Ты что, ждал меня здесь?
– Я пообещал князю Алвио, что ты не покинешь остров!
– Он так хочет разделаться со мной лично?
– Он боится за сына!
– Его сын женится на Лиолене. Какая князю разница – мы обе императорской крови.
– С чего ты это взяла? – Бриш нахмурился.
– С собственных слов Шена… Дядя, я устала. Сегодня меня дважды пытались убить, я мало спала и ничего не ела. Если ты собираешься не пустить меня на «Белинду», я найму другой корабль до архипелага.
– Прекрати, – Бриш подтолкнул меня к трапу. – Никуда бы я не уплыл, пока не убедился, что ты или вернулась во дворец, или рядом со мной. Я меньше всех понимаю, что происходит, Юлика…
– Юли. Или Юлиана.
– Юли. Но этот страшненький мальчик…
– Он не страшненький! – почти выкрикнула я.
– О, Всевышний! – Бриш схватился за голову. – Почему у Робера не родился сын! Поднимайся шустрее, Юли. Что-то мне подсказывает, что если мы не отчалим сейчас, то не уплывём никогда.
Спорить не стала. Но яхту выпустили свободно. Я стояла на палубе и неотрывно смотрела на остров. Светло-бирюзовые волны сменялись насыщенными изумрудными, таяли очертания берегов. Ветер трепал мои волосы и холодил кожу. Предложи мне кто-нибудь сейчас иглу с настоящим ядом рыбы-камня – не раздумывала бы ни секунды. Если бы можно было выпрыгнуть и побежать по воде обратно – я бы это сделала.
– Милость Всевышнего! – ахнул кто-то из команды.
Я повернулась на голос и обомлела. Перед носом «Белинды» поднималась гигантская волна, словно из океана вырастала гора. Очень скоро плотная чёрная масса закрыла небо и угрожающе зависла над палубой. Кому-то было плевать и на только что подписанный мирный договор, и на последствия гибели императорских послов – лишь бы выплеснуть свою боль, такую же огромную, как та, что раздирала меня изнутри.
«Ну, что же ты медлишь! – крикнула я мысленно. – Давай, топи! Докажи себе и мне, что мы с тобой – заигравшиеся дети, готовые за наши ошибки наказать весь мир!»
Волна обрушилась всей своей чудовищной мощью, подхватила «Белинду», закрутила и подняла вверх, на такую высоту, что весь остров открылся как на ладони. Я вцепилась в поручень и молилась, чтобы смерть была лёгкой. Кажется, остальные поступили точно так же. Только волна медленно снизилась, мягко опустила яхту и напоследок с силой ударила в корму.
«Убирайся!»
Повелитель волн пощадил меня.
Конец второй части
Эпилог
Глава 1
– Льена Велон, вам просили передать, – Ди́а почтительно протянула мне серебряный поднос с конвертами.
Я поморщилась. Церемонные манеры дядиной инго порой невероятно раздражали.
– Спасибо, Диа.
Девушка низко поклонилась и вышла. На конверты с изящным тиснением я взглянула мельком: очередные приглашения. Юлиана Велон стала самой завидной невестой столицы, потеснив даже Лиолену. У моей троюродной сестры было происхождение и симпатичная мордашка, у меня – всё то же самое, плюс ореол таинственности и счёт с восьмью нулями в государственном банке. Как пронюхали о последнем – неизвестно, но журналисты старательно выискивали любую информацию о новоявленной родственнице императора. За неделю, проведённую в Грасоре, я получила девять предложений руки и сердца.
В окно уверенно заглядывало солнце. Сугробы стремительно таяли, дворники раскидывали особенно большие слежавшиеся снежные кучи. Вербы во дворе налились соком и покрылись белыми пушкáми. Я распахнула раму и подставила лицо под ласковые лучи. Если закрыть глаза, можно представить… Нечего представлять. Заныли рубцы на запястьях с еле заметными точками от снятых швов. Доктор семьи Велон восхитился мастерской работой коллеги, на вопрос, кто мной занимался, я честно ответила, что не знаю его имени.
Больше всего угнетала скука. Юлиана Велон не могла пойти работать, ей полагалось с утра посещать модных портних и салоны красоты, а вечера проводить в театре, в гостях и на выставках. Лиолена, привыкшая к этому образу жизни с рождения, искренне не понимала, что меня не устраивает. Я же тосковала по Скирону, по тайной службе, суете управления и даже по сплетницам в отделе делопроизводства. Несколько раз порывалась позвонить Патрише, но испугалась расспросов. На вопросы нужно отвечать, а что я могла ответить?
Каждую ночь мне снился Шен. Смеющийся, злой, нежный, грубый, страстный… Сейчас я жалела о «таблеточках» – возможно, если бы я увезла с собой его ребёнка, жизнь обрела бы хоть какой-то смысл. Просыпалась я с сухими глазами – способность плакать ко мне так и не вернулась. Лежала и смотрела в потолок своей роскошной спальни. Журналисты приписывали мне меланхолию, а я просто не понимала, зачем ещё дышу. На людях ещё как-то держалась, наедине с собой притворяться было незачем.
Не радовал мир между империей и островами, намерение Бергана жениться на островитянке и вовсе вызвало смех. Не было желания смотреть новости, особенно те, где показывали Сайо, – я не хотела услышать о браке сына князя и Лиолены Ренир. Нет, я не превратилась в неухоженную страхолюдину, напротив, зеркало каждый день отражало блестящий результат усилий лучших мастеров своего дела. Столичные «Вести» назвали троюродную сестру императора образцом вкуса и стиля – приходилось соответствовать. Внешне я казалась совершенно нормальной: послушно посещала все мероприятия, куда меня вывозил дядя, и поддерживала непринуждённую светскую беседу. Никто при этом не догадывался, что я чувствую и чувствую ли вообще.
«Юли, я заеду за тобой через пять минут», – высветилось сообщение на экране вифона. Дядю огорчать не стоило, он и так лез из кожи вон, чтобы меня развеселить. От него я своё состояние тщательно скрывала – как, впрочем, и от всех остальных. Мне это удавалось, видимо, привычка притворяться въелась слишком прочно. Если так пойдёт, возможно, лет через пять я научусь не вздрагивать каждый раз при упоминании островов. А через десять, пожалуй, выйду замуж исключительно по политическим соображениям. Договорной брак, исключающий постель. Быть с кем-то после Шена – всё равно что после роскошного обеда закусить помоями.
Бриш вошёл расфранчённый, с бархатным футляром в руках.
– Опять? – всплеснула я руками.
– Нет-нет, – поспешил объяснить он. – Это фамильная ценность, Юли, я лишь забрал её из сейфа в банке. Она должна была принадлежать твоей матери, но дед озлобился и нарушил традицию.
С чёрного бархата на меня смотрели потрясающие камни – ярко-голубые, как глаза Шена.
– Юли, эти аквамарины Алонсо Великий подарил своей невестке, твоей прабабушке. Она, в свою очередь, преподнесла их моей матери. Теперь они принадлежат тебе. Будет уместно надеть их на сегодняшний вечер, тем более что и твоё платье в тон.
Странно, если бы не в тон: после островов я носила исключительно голубое. Колье дядя застегнул сам.
– Что за вечер? – равнодушно спросила я.
– Берган принимает делегацию с архипелага, очень просил привезти тебя. Хочет похвастаться красивой умной родственницей.
– Императору не отказывают, – я оглядела себя в зеркале.
Красивая? Не сказала бы, до той же Лаисы мне далеко. Умная? Спорное утверждение, особенно если знать, как я по ночам грызу подушку. Против родственницы у меня возражений не нашлось. В машине Бриш поднял перегородку, отделяющую салон от кабины водителя. Я насторожилась. Только разговоров по душам мне не хватало.
– Юли, я вижу, что ты тяготишься своим новым положением.
– Я не привыкла целыми днями ничего не делать. Даже перекладывать бумажки было интереснее.
– Ты могла бы заняться благотворительностью, – осторожно заметил Бриш.
– Дядя, ну какая из меня благотворительница? В лучшем случае я переведу пару миллионов приюту или больнице, и их тут же потратят на всякую ерунду. Нецелевое использование – так, кажется, это называется? Нужно основывать какой-то фонд, нанимать штат… Люди учатся экономике всю жизнь, а я даже примерно не представляю, как это работает.
– А чем бы ты хотела заниматься?
– Изучать острова, – тихо ответила я. – Сравнивать нашу историю, написать книгу о единых корнях.
Бриш прокашлялся.
– Допустим, я найду способ осуществить твою мечту. Ты поедешь?
– Нет. Меня там не ждут.
Он отвернулся, помолчал.
– Ты ведь знаешь, что мы наладили постоянную связь с островами. В частности, с Сайо.
– Я рада.
– Ты не рада, – Бриш вздохнул. – Ты три недели не улыбаешься, Юли. Диа говорит, ты ничего не ешь.
– Берегу фигуру.
– Какая фигура – одни косточки! Скоро на мальчика своего станешь похожа.
Боль резанула и сбила дыхание.
– Мы можем поговорить о чём-нибудь другом?
– Юли! – вспыхнул дядя. – Ну что мне сделать?! Хочешь – я поеду на этот клятый остров и скажу, что это была моя идея с кнутом и ошейником?! Хочешь – устрою вторую войну и притащу к тебе этого паршивца волоком? Только не хорони себя заживо! Ни один мужчина этого не сто́ит!
– Сто́ит, – отрезала я.
Машина въехала на территорию императорского дворца. Охрана заглянула в окна, после чего потянулись невыносимо скучные ряды вечнозелёных кустарников, подстриженных под геометрические фигуры, и розы, укрытые до настоящей весны. Перед парадной полукруглой лестницей водитель тормознул, мы вышли. Бриш подал мне руку, я оперлась и поёжилась. Зря не взяла меховую накидку: пока поднимемся – околею. Сорок две мраморные ступени, к концу подъёма плечи окоченели. В холле дежурили здоровые северяне из дворцовой охраны, при виде нас они поклонились и распахнули двери. Зал приёмов был ярко освещён и полон народу. «Льен Бришар Велон и его племянница Юлиана Велон!» – зычно огласил церемониймейстер. Разумеется, навстречу ринулась толпа. Я прикрыла глаза.