В качестве ответа Косарь со стоном приподнялся и пальнул поверх ящиков в сторону двери, но добился этим только издевательского хохота. Поняв, что поступает глупо, он положил пистолет на пол и достал мобильник. Буквально пары нажатий на сенсорный экран хватило, чтобы выяснить неприятный факт.
— Глушилку включили, твари. — Тон и пара слов, добавленных Косарем, показывали, что дела у нас действительно хуже некуда.
Впрочем, как я уже не раз убеждался в своей веселой жизни — нет придела для совершенства. Внезапно в помещении вспыхнул яркий свет.
Это же надо было додуматься сделать включатель снаружи? Впрочем, для склада не такое уж глупое решение, только нам от этого не легче. Косарь еще раз привстал, явно собираясь разбить лампочку над дверью, но в этот раз ему даже не дали высунуться. Загрохотал автомат, и от верхнего ряда ящиков полетели щепки. Косарь тут же нырнул обратно и вновь уселся рядом со мной.
— Косарь, — снова напомнил о себе Гиря, — помнишь, я зуб давал за братуху ответку кинуть, да позабористей? Пацан сказал — пацан сделал. Лови подарочек.
Что-то промелькнуло сверху и, ударившись о стенку, подкатилось к нам. Это оказался светло-желтый, как старая кость, шар чуть больше бильярдного. Всю его поверхность испещряли мельчайшие руны. Подкатился этот странный снаряд крайне неудачно особенно для меня. Слегка задев ботинок, он остановился как раз между моими полусогнутыми ногами. До паха осталось всего ничего.
— Кранты, — выдохнул Косарь, и обреченность в его голосе заставила меня оторвать взгляд от таинственного шара.
Мой наниматель был бледен, словно увидел старуху с косой или даже хуже. Он явно боялся этой штуки до оторопи, несмотря на свой крутой нрав.
Но важнее другой вопрос — почему во мне нет этого вполне закономерного страха? А ведь это по-любому граната, пусть даже и какая-то хитромагическая. Тогда почему я не боюсь? И это точно не мой извечный пофигизм, а простое равнодушие. Такое впечатление, что мне подкатили обычную елочную игрушку, причем пластиковую, которая даже разбиться не может.
И тут опять сработала приобретенная и явно дурная привычка хватать все руками. Очень уж захотелось прикоснуться к явно непростой вещи. Снова накатила непонятно откуда взявшаяся осведомленность. Действительно граната. Причем сделанная мастером своего дела. По крайней мере, оболочка. Что внутри — неизвестно: магическая начинка явно не мой конек. Зато сразу стало понятно, почему во мне нет страха. Похоже, этот самый Гиря умом не блещет и инструкции, как и девяносто процентов других пользователей сложных девайсов, читает крайне невнимательно. А ведь это не тостер. Я даже понял, где ошибся наш с Косарем соперник. Чтобы запустить данный артефакт, нужно было провернуть две половинки в противоположных направлениях до щелчка. Но это только постановка на взвод, а вот для активации необходимо довернуть еще на щелчок.
Гиря этого не сделал, а мне ведь не трудно. Я поднялся на ноги, мельком выглянул из-за нашей баррикады. А затем сдвинул половинки шара. Вместе со щелчком прозвучало какое-то сипение со стороны Косаря. Мимолетный взгляд показал, что у него от ужаса даже глаза побелели.
Вот за что меня всегда хвалил наш физрук, так это за метание малого мяча. Говорил, полезное умение. Зря я ему не поверил.
Шар пролетел точно посередине все еще открытого дверного проема. И тут Косарь вышел из ступора и резко дернул меня обратно за ящики. Взрыва так и не последовало. Снаружи словно фыркнул огромный кот. Затем что-то негромко, зато многоголосо взвыло, и аккомпанементом этому пугающе-странному хору прозвучал вой и вполне узнаваемый вопль. Так голосят люди, увидавшие нечто запредельно ужасное, а затем и вовсе ощутившие страшную боль. Все еще вцепившегося в мое предплечье бандита начала бить мелкая дрожь.
К счастью, пугающий шум снаружи быстро стих, но после этого воцарилась жутковатая тишина, которую мне сразу же захотелось нарушить:
— Что это было?
— С-серьезно? — В выпученных глазах Косаря среди остывающего ужаса отразились удивление и даже возмущение. — Ты самый отмороженный псих из всех, кого я видел. А повидал я всякое зверье. Это был «улей проклятых духов», и я совершенно не вдупляю, как ты провернул все это. Когда ты цапнул «улей», все духи должны были достаться тебе. Как ты вообще решился на такое?
— Ничего сверхъестественного. — В последний момент я все же вернул себе маску антиквара. — Этот артефакт не активировали до конца, и он был совершенно безопасен. Ну, пока я не завершил активацию.
— Все равно ты псих конченый, — не унимался косарь.
— Я бы очень просил вас не называть меня так.
В ответ мой собеседник лишь фыркнул. Он хотел еще что-то добавить, но скрипнул зубами и махнул рукой. Похоже, этот разговор был нужен ему, чтобы оттянуть момент, когда придется выходить наружу. Косарь до половины расстегнул молнию куртки и аккуратно сунул за отворот раненную руку. Затем подхватил с пола пистолет и неожиданно протянул его мне.
— У меня рука будет занята щитом, — пояснил он и грустно вздохнул. — Только не пальни в спину, псих.
— Не называйте меня так, — повторил я, чуть добавив в вежливые интонации металла, опять же копируя своего учителя истории.
У него всегда получалось, сработало и тут.
Косарь вернул себе самообладание, но спорить не стал:
— Слышал уже.
С кряхтением встав на ноги, мой нежданный напарник тряхнул теперь уже правой кистью с зажатой в ней палочкой щитовика. Меня опять кольнула зависть. Щит был сформирован очень быстро, а судя по тому, что он почти выдержал очередь из автомата, руны и связующие нити выполнены очень качественно.
К двери Косарь шел очень осторожно: на полусогнутых и грамотно прикрываясь щитом. Я пытался копировать его манеру движения, при этом понимая, что выгляжу донельзя нелепо. Но как только мы вышли во двор, мой напарник не только опустил щит, но и через секунду вообще развеял его. А затем он тихо заговорил, и не матерными там были лишь предлоги и поминания одного психа.
В этот раз я поправлять его не стал, потому что полностью разделял мнение оратора.
Сам не понимаю, как вообще сумел удержать в желудке презентованные сторожем печеньки. На первый взгляд, во дворе ничего не изменилось. Все те же три машины. Никаких разрушений транспорта или зданий. Из странного только четыре тела, лежащие неподалеку. Вообще-то тел было больше десятка, но именно эти притягивали взгляд и пугали своей неправильностью. Казалось, что какой-то ребенок в приступе ярости поломал игрушки из гибкого пластика. Но только это не игрушки, а некогда живые люди. Каждое из четырех тел представляло собой искореженную конструкцию из конечностей, сплетенных неимоверным образом. При таких изгибах должны были торчать переломанные кости, но они не торчали, а все казалось чудовищной задумкой больного на всю голову и очень могущественного скульптора. Ближе всего был вообще какой-то жуткий клубок, из которого выглядывало перекошенное мукой лицо. Хорошо хоть, мертвое.
Или нет?
Внезапно застывшие черты ожили, и открылись глаза. Они были полностью черными. Из перекошенного рта вырвался мучительный выдох, от которого у меня все волосы на теле попытались встать дыбом.
Честно, это было не что иное, как рефлекс — совершенно необдуманное действие. Я выстрелил раньше, чем осознал происходящее. В жизни стрелял всего два раза, да и то в тире.
Заполучив дырку в голове, жуткое лицо снова застыло.
Косарь отскочил от меня как от ядовитой гадюки и мгновенно закрылся щитом, но, заметив, как я ошарашенно посмотрел на пистолет и отбросил его в сторону, тут же развеял плетение.
— Извини, что повторяюсь, но ты реально псих.
А ведь в его голосе появилось опасение, которое нужно было закрепить.
Сделав виноватое лицо, я развел руками.
— Прошу меня великодушно простить. Не сдержался. Не подскажете, кто это был?
— Так это Гиря и есть, — проворчал Косарь, явно злясь на себя за приступ страха перед непонятно кем.
— Тогда не стану напрягать свою совесть. Он получил по заслугам.
Косарь снова выдал с дюжину матерных и мало связанных между собой слов, а затем достал телефон. Судя по тому, что попытка связи с другим абонентом удалась, тот, кто явился сюда с глушителем, уже далеко, как и другие нападавшие. Оно и неудивительно: настолько страшная смерть предводителя напугает кого угодно. А ведь мы еще не видели сам процесс формирования жутких скульптур.
Я поймал себя на том, что не могу оторвать взгляда от этой картины. А вот это точно нехорошо. Пришлось усилием воли заставить себя отвернуться к стене. Очень удачно заметил там лавочку, на которую тут же уселся и крепко зажмурился. Там меня и поймал откат. Страшно было так, что хотелось, как в детстве, спрятаться под одеялом, не открывать глаза и оставаться в наивной иллюзии, что все это понарошку.
Так и просидел минут двадцать, пока Косарь не окликнул меня.
— Да?
— Ты что, уснул? — с подозрением спросил мой неудавшийся наниматель. — Ну ты и…
— Не надо, — перебил я и улыбнулся.
— Окей, — оценил мою вампирскую улыбку Косарь. — Тогда что больше нравится — Бибизян, ну тот, кому гранаты лучше не давать, или Бомбист?
— Больше нравится Назарий Аристархович, можно даже просто Назар.
— Ладно, — пожал плечами наниматель. От этого движения он поморщился, но, переждав приступ боли в плече, все же продолжил: — Я все равно что-нибудь придумаю. Как только станет легче. Да, ты же еще не показал класс как оценщик. Посмотришь яйца?
— Показывайте, — равнодушно пожал плечами я, словно не заметил двусмысленности.
До этого момента я смотрел лишь на собеседника, в туповатой перебранке оттягивая неприятный момент, но все оказалось не так уж страшно. Кто-то сердобольный или, скорее, пугливо-брезгливый накрыл большими рваными кусками черной пленки все тела. По двору ходило человек десять, включая того охранника, что поделился со мной пряниками. Это меня откровенно порадовало.