Чуть подумав, я задал вопрос:
— Курт Генрихович, если не секрет, откуда у вас эта картина?
— Мне отдали ее за долги. Я бы не взял, но больше с него стребовать ничего не получилось.
— А что так?
— Да плохи у него дела. Появились какие-то враги, партнеры начали подставлять на ровном месте, — нехотя пояснил клиент и тут же сменил тему: — Так что насчет картины? Она подлинная?
— В том-то и дело, что подлинная, — поморщившись, ответил я. — Но не это главное. Ваша картина от пребывания в Женеве приобрела артефактные свойства.
— Но это же чудесно! — оживился клиент.
— Я бы так не сказал. Интересно, удивительно, но не чудесно. Дело в том, уважаемый Курт Генрихович, что эта картина делает из своего владельца параноика. Не удивлюсь, если неудачи к вашему знакомому пришли вместе с этим полотном. — Сделав небольшую паузу, я задал вопрос, так сказать, в лоб: — Вы раньше были таким пугливым?
Курт не ответил, но явно задумался. Через минуту размышлений он пришел к неожиданным для себя выводам и даже попытался отодвинуться от лежащей на столе картины.
— И что же делать?
Ответ на этот вопрос я сформировал, как только понял, что именно мне принесли. Помогла информация, которой со мной щедро поделился Бисквит:
— Все просто. Продайте картину во внешний мир. Через некоторое время без подпитки сырой силы она утратит свои вредоносные свойства и станет просто произведением искусства. А пока найдите обычный серебряный защитный бокс и поместите ее туда.
Курт явно был бизнесменом до мозга костей и, разобравшись с ситуацией, быстро успокоился. Затем принялся прорабатывать варианты.
— Вы дадите мне экспертное заключение?
Теперь пришлось задуматься уже мне. Честно говоря, я думал, что столкнусь с этой проблемой значительно позже. При получении подтверждения способностей оценщика мне сообщили, что оно дает право только на предоставление клиенту информации о товаре. Для того чтобы выдавать экспертный сертификат, нужно как минимум три года проработать без единого косяка. Да еще и получить рекомендации трех действующих оценщиков уровня эксперта. В общем, тягомотина и муть беспросветная. По идее, сейчас нужно просто посоветовать клиенту обратиться к более титулованному коллеге, но что-то во мне взбрыкнуло. Мысли забегали быстрее, пока не удалось связать воедино информацию, полученную в последние дни.
— Давайте сделаем так. Вы оставите мне свои контакты, и завтра я перешлю вам адрес сайта. Там будут не только документы, подтверждающие мой статус оценщика, но и запароленная ссылка, по которой те, кому вы доверите пароль, смогут ознакомиться с моим мнением о подлинности и ценности картины. Это, конечно, не стандартный сертификат, но определенная его замена. Возможно, такой сетевой заменитель удовлетворит потенциального покупателя. Насколько мне известно, заводить фейковый сайт на женевском домене затея не только крайне сложная, но и опасная.
Это действительно так. Гоблины, которые пятнадцать лет назад не слышали не то что о компьютерах, но даже об электричестве, теперь своими возможностями пугали самых отмороженных хакеров. А к родному доменному кластеру относились особо трепетно.
Курт некоторое время переваривал информацию, а затем решительно кивнул:
— Давайте попробуем.
На этом и порешили. Я сделал несколько снимков товара, благо телефон у меня был новый и камера очень хорошая. Затем клиент осторожно, словно спящую змею, упаковал картину и оставил на столе пять купюр номиналом в двести франков каждая. Проводив его до входной двери, я вернулся в кабинет, где остался Косарь, по-прежнему сидящий в кресле и лениво осматривающий детали интерьера.
Без лишних слов я подошел к столу и передвинул одну двухсотфранковую купюру в сторону моего странного компаньона. Тот в ответ встал и сдвинул бумажку обратно к остальным.
— Мало? — с притворным удивлением спросил я.
— Не, нормально. Но эти нам с тобой все равно нужно пробухать. Иначе фарта не будет.
Не самая разумная традиция, но в данном случае и не самая бесполезная. Судя по настроению Косаря, начинать бухать он намеревался прямо сейчас. Вечер уже обволакивал сумерками магический город, так что самое время.
— Кстати, он дал лишку, — добавил Косарь, когда я спрятал деньги в портмоне. — Такса у оценщиков средней руки семь сотен. Митроха брал три сотни со всякой шушеры и подгребал всякий мусор. Дошел до того, что его начали называть старьевщиком. Тебе не советую так мельчать. Респекта не будет.
Митроха это наверняка Сергей Николаевич Митрохин — мой предшественник. И Косарь прав, мельчать не стоит. У меня изначально не было никакого желания сидеть в лавке по восемь часов и применять свой дар на сякой мелкоте. Увы, гонорары оценщиков-экспертов мне не светят, но кто сказал, что нельзя занять нишу посередине, а еще лучше вообще прилепиться к большому рынку где-то сбоку. На подобные мысли наводил парадокс блогеров. Вроде и ребята несерьезные: вещают в пижамах, сидя у себя на кухне, — а в итоге аудитория начинает конкурировать с телеканалами, которые тратят на создание контента миллионы и миллионы.
Не факт, что получится, но попробовать стоит. Впрочем, об этом будем думать завтра, а сейчас нужно расслабиться. Сидение в четырех стенах начинало угнетать. Главное — в процессе не вляпаться в очередные приключения. Очень надеюсь, что присутствие рядом Косаря это хоть какая-то защита.
— Ну что, Назарий Аристархович, готов к загулу?
Ну вот, и этот туда же. Хотя ничего удивительного. С интуицией у этого бандюка все в порядке. Иначе не выжил бы в местном болоте. Так что он быстро все просек и выбрал самый комфортный для себя вариант общения, как у советских номенклатурщиков — по имени-отчеству, но на «ты». Правда, это самое имя-отчество в его устах звучало как издевка.
— Готов, Александр… как вас там по батюшке.
— Косарь я, — оскалился бандит, — папенька мой был еще той гнидой, так что нечего его лишний раз поминать.
— Хорошо, Александр, обойдемся без отчества.
Нужно держать ухо востро. Если скатиться с этим типом в панибратство, он тот уже постарается подмять меня морально и поставить в подчиненное положение. А это будет не просто неприятно, но и опасно, учитывая, что быть в подчинении у бандитов и жандармов одновременно — верный пусть вдогонку за старьевщиком Митрохой. Так что держим маску и постараемся не упасть ею в алкогольную лужу. Конечно, лучше бы отказаться от предложенной вечеринки, но душа требовала праздника.
Темное пространство Черного города, благодаря скорости кабриолета, мы проскочили быстро и, сбавив обороты магосиловых приводов, торжественно въехали в арочный зев одного из входов в человейник Святогор. Теперь я мог полностью насладиться красотами Серпантина. Идущие по спирали до самой крыши главные улицы человейников везде назывались одинаково.
Если честно, ничего странного поначалу даже не заметил. Обычная торговая улица с разномастными зданиями по обе стороны широкого проспекта. С очень широкими тротуарами, занятыми настоящими толпами народа. Имелись даже парковые зоны. Трафик на двусторонней дороге был довольно оживленный, но до пробок дело вряд ли доходило даже в часы пик. И только когда смотришь вверх в перспективе, то понимаешь, что пятиэтажные дома упираются в высоченный потолок, который все равно не небо. Постепенно именно этот факт начинал давить, вызывая легкое чувство клаустрофобии.
Странно, конечно: даже в узких и низких тоннелях подземных этажей у меня не было такого чувства. Тут как минимум два десятка метров до потолка, а поди ж ты. Конечно, со временем ко всему можно привыкнуть, но все равно я порадовался, что могу жить в Сером городе под нормальным небом и в нормальном доме, а не в коробке внутри коробки.
Пока я глазел по сторонам, наш кабриолет успел сделать как минимум полтора оборота по Серпантину, а это километра четыре, не меньше. Подъем дороги благодаря гигантскому радиусу вообще не чувствовался.
Крутанув рулем, Косарь увел машину влево, к центру человейника. Боковая улица-коридор была значительно ниже и уже основной, но все равно потолок находился в метрах пяти над нами. По бокам не было отдельных зданий — лишь фасады различных заведений. А вот теперь чувства стесненности не было.
Метров через триста мы сделали еще один поворот и оказались в странном месте. По периметру большого ангара размещались многочисленные ниши, похожие на открытые грузовые лифы. Рядом с каждой нишей имелась приборная панель. Косарь лихо завел кабриолет в одну из этих ниш. Мы покинули машину и вышли в ангар. Саня потыкал пальцем в приборную панель. И внезапно кабриолет вместе с окружавшей его коробкой лифтовых стен и потолка ухнул куда-то вниз. Теперь ниша вновь приняла свой первозданный, пустой вид.
Я знал, что бывают вот такие автоматические стоянки, но вживую видел их в первый раз.
Пешком нам пришлось пройти не так уж много. Заведение, в которое меня вел Косарь, было четвертым от стоянки и называлось «Фишка». Переулок был заполнен разномастно одетыми людьми с небольшим вкраплением орков и гоблинов. Косаря здесь явно знали.
Когда вошли в заведение, стало понятно, что навеянное названием предчувствие меня не обмануло. Это действительно было казино, совмещенное с кабаре. И здесь Косаря знали очень хорошо. Голоногие девушки, сновавшие с подносами между игорными столами и задрапированными тяжелыми шторами нишами, игриво улыбались моему спутнику. Он же в ответ тоже растачал улыбки и раздавал воздушные поцелуи. Ну прямо звезда местечкового разлива.
Вслед за Косарем я добрался до боковой ниши, из которой, если полностью открыть шторы, открывался хороший вид на сцену. Внутри обнаружился окруженный тремя диванами невысокий, но широкий стол.
Косарь привычно плюхнулся на правый диван и тут же начал делать заказ увязавшейся за ним хвостиком девице. То, с каким размахом делался заказ, вызывало у меня кислую улыбку. Расплачиваться-то мне.
Коньяк принесли тут же, и выпили за успех нашего безнадежного дела, как выразился Косарь. Явно дорогой напиток приятно согрел желудок, а долька лимона окрасила пожар во рту в приятно кислые тона. По второй выпили уже под нормальную закуску и наконец-то расслабились.