— Рдурдарх… — зарычал здоровяк и добавил еще десяток слов вообще невоспроизводимых человеческими голосовыми связками, но наверняка предельно ругательных.
— Да что с тобой такое? — Мне стало еще тревожнее.
— Вот почему меня нельзя дергать кому ни попадя, — рыкнул орк, но вряд ли на меня, а куда-то в пространство.
— Ты вроде сам предложил помочь, — на всякий случай отбоярился я, потому что еще не видел артефактора в такой ярости.
Привык, понимаешь, что он почти плюшевый, но звериную орочью натуру не спрячешь за стильными маечками и бейсболками.
— Да я не о тебе, — чуть успокоившись, отмахнулся Бисквит. — Шеф так задергал меня, что мозги совсем не работают. Как можно было не сопоставить навыки Кукольника в шитье и легенду о Сшивателе теней. Ты представляешь, что это значит?
— Вообще без понятия, — честно признался я.
— У него пять теней. Еще одна, и он сможет сшить теневого голема. Поверь, эту тварь не то что наш светлячок — тотемный дух золотого дракона не отгонит. Так, мне нужно бежать. — Вскочив со стула, он дернулся к выходу с кухни, но тут же вернулся обратно. — Назар, услышь мои слова. Теневой голем — это страшно. Сиди тут и даже носа не высовывай. Защиту дома я тебе обновил, так что он вряд ли войдет, но она у тебя замыкается на контур, так что не вздумай открывать ни двери, ни окна. Еды у тебя до завтра точно хватит.
— Хлеба мало, — намекнул я на его монструозный бутерброд.
— Ничего, спечешь блинчики. — Впервые орк был таким серьезным, и меня проняло. — Я позвоню, как только что-то узнаю, но до тех пор из дома ни ногой. Понятно?
— Понятно, — машинально кивнул я, немного завороженный его непривычным напором.
А затем орк свалил из моего дома. Мне же не оставалось ничего другого, как пойти проверить запоры на окнах, черном выходе и люке, ведущем к оранжерее на крыше. И только после этого пришла мысль о Заряне.
На звонок она уже привычно не ответила. Тогда я сел за стол и на ноуте сочинил целое послание с очень жирными намеками в тех местах, где меня сковывала подсписка о неразглашении. В конце предложил Заряне, а если придется, то и Лене, на пару дней переехать ко мне. Отправив все это по мессенджеру, принялся ждать. Ответа не было минут десять. Затем пришло лаконичное «сама разберусь».
Внутренний циник тут же вякнул: «Баба с воза…» Обычно в такие моменты ему возражал такой же внутренний рыцарь, непонятно как заведшийся в душе детдомовца, но сейчас он лишь пожал плечами. Действительно, не ехать же и не тащить ее сюда силой?
Ну и что делать? Ответ прост — качать паучка. Таким макаром я доведу его до идеала, и если Бисквит все же пригласит на подмену в команду, то и вовсе краснеть не придется.
«Титаны» в этот раз выступили в роли не только убийцы времени, но и релаксанта, а также фактора, отвлекающего от назойливых мыслей. Увы, такой способ работает только при отсутствии внешних раздражителей — когда по нервам резанул противный звук дверного звонка, меня словно шилом в мягкое место ткнули. Чуть не подскочил и не ухватился за щитовик.
— Что-то ты стал слишком пугливым, Назарий Аристархович. Хорошо живешь, что смерти начал бояться?
Заданный самому себе вопрос подействовал мотивационно. Сразу вспомнился наш завхоз, фонтанировавший такими фразочками. А ведь действительно, даже несмотря на ситуацию с Кукольником, жизнь начала меня радовать, и потерять ее именно сейчас было бы очень обидно. И этот факт как-то повлиял на мой патологический пофигизм. Вместо него начал появляться страх, и не скажу, что мне это нравится.
Глянув на часы в компьютере, я понял, что заигрался и пропустил обед. Но важнее то, кого там принесла нечистая сила. Ответ на этот вопрос можно было получить без особых проблем — просто спуститься в гостиную.
— Да ладно, — проворчал я, отклоняясь от дверного глазка. — Не было печали.
— Назар, открывай, — послышался приглушенный дверью голос Косаря. — Я слышу, как ты там сопишь. Есть срочное и очень важное дело.
Ага, сейчас, спотыкаюсь и падаю. Путешествие в заброшенную часть Черного города и неприлично близкое знакомство с морлоками начиналось точно так же.
Отвечать на поддевки бандита я не стал, а отошел от двери и набрал номер Иваныча, надеясь, что он хоть в этот раз возьмет трубку. И — о чудо! — гоблин ответил на вызов. Видно, что-то сдохло в гоблинском лесу.
— Чего тебе? — На звонок он ответил, но вежливее не стал.
— Тут мне в двери ломится Косарь. Помните такого?
— Человек Пахома?
— Он самый, — подтвердил я догадку гоблина. — Говорит, что есть важное и срочное дело.
Помолчав несколько секунд, гоблин все же ответил:
— Жди.
И отключился.
Косарь явно начал терять терпение, и он пару раз стукнул кулаком в дверь. Нужно как-то урезонить его. Я не нашел ничего лучше, чем просто повторить за Иванычем:
— Жди!
Вот так мы и стояли по разные стороны закрытой двери в ожидании цепного ответа.
Через три минут раздался звонок от Иваныча:
— Езжай с ним. Там Пахому в счет долга Босха привезли. Ему нужно либо принять ставку, либо объявлять должнику войну. Нужно быть уверенным, что это не подделка и не подстава.
— В смысле подстава?
Я услышал, как в телефоне раздражено квакнуло.
— Тебе Бисквит не рассказывал о Босхе?
— Похоже, не успел.
— Чем вы там только вечерами занимались, — ехидно высказался гоблин.
— Попрошу без грязных намеков. Нам было о чем пообщаться и без чокнутых голландцев.
Я мысленно погладил себя за то, что хоть поверхностно нахватался информации о самых известных художниках. Правда, тут же захотелось стукнуть себя за то, что еще больше времени уделил прокачиванию робота-разведчика в «Титанах». И все равно, несмотря на мое знание, кто такой Иероним Босх, непонятно на что именно намекает ехидный гоблин.
— Так какая там может быть подстава? — все же потешил я его самолюбие вопросом.
— Босх очень нестабильный гений. Его картины часто становятся артефактами, но там может быть как польза, так и серьезный вред. Вот поэтому Пахом и спешит. Он обещал полную защиту, извинения Косаря и подгон за косяк Паука.
— А как же Кукольник? — позволил я себе выказать малодушие.
— До заката тени очень нестабильны, и вызвать их он не рискнет. Да что я тебя уговариваю? Ломаешься, как крашенная девица.
Впервые на моей памяти гоблин ошибся в русском языке, и я с наслаждением его поправил:
— Красна.
— Что красна? — не понял он.
— Ломаешься, как красна девица.
— Залетчик, — опять по-змеиному зашипел в трубку гоблин, — поверь моему опыту, в Женеве те, кто считает себя самым умным, дохнут первыми.
Сказал и отключился, жаба этакая.
Ну а мне не осталось ничего другого, как открывать дверь и одаривать Косаря самым хмурым взглядом из своего арсенала.
— Да ладно тебе, — лучезарно улыбнулся мне бандюган. — Перегнули палку. Бывает. Сорян. Хочешь, могу проставиться за это дело. Но ты все равно не рискнешь со мной бухать.
— Не «не рискну», а «не захочу». Прочувствуй разницу, — с максимально возможным равнодушием ответил я. — Жди в машине. Выйду через пару минут.
В этот раз костюма для подержания образа у меня не было, да и желания выделываться тоже. Так что к домашним джинсам, футболке и кроссовкам добавил полувоенную ветровку и такого же фасона кепку. Но саквояж все же прихватил. Мало ли чем там придется заниматься.
Косарь ждал, сидя в знакомой машине. Окинув меня взглядом, он неопределенно хмыкнул и утопил педаль газа в пол. Кабриолет рванул вперед, как ужаленный, и мы с ветерком понеслись по улице. И все же это не ягуар, который так и не стал моим. Хотя без трофея я тогда не остался. Револьвер до времени пришлось спрятать в доме — все забываю потребовать от гоблина разрешение на ношение. Оно и неудивительно: при слишком уж непростых ситуациях мы встречались в последнее время. Да кроме распития кофе в моем доме у нас вообще не было сколь-нибудь спокойного общения.
К моему удивлению, мы не поехали в сторону громады человейника. Мало того, даже не стали покидать Серый город. Через пятнадцать минут Косарь свернул на подъездную дорогу к одному из череды обособленно стоящих домов в богатом районе коммуны Каруж. Сам особнячок не впечатлял. Метров по сто на каждом из двух этажей, не больше. Косарь остановил машину у невысокого крыльца и тут же выбрался наружу. Приглашающе махнув мне рукой, он подошел к двери и сразу открыл ее.
Если Пахом хранит тут картину Босха, то это не очень-то разумно в плане безопасности. Мои догадки были тут же опровергнуты тем, что я увидел в небольшом холле. Прямо напротив входа стояла стойка наподобие гостиничного ресепшена, словно в отеле. Но даже на вид она больше напоминала укрепленную позицию для стрелков. За стойкой сидели два здоровенных амбала и на нас даже не смотрели, а пялились в экраны мониторов. Уверен, один их них и открыл дверь, еще когда Косарь выбрался из машины. Мой сопровождающий снова махнул рукой, потому что я немного замешкался, осматриваясь вокруг.
И снова он меня удивил, направившись не на второй этаж и даже не к одной из дверей на первом, а начал спускаться по лестнице в подвал.
Никакого подвала там не было, а имелся еще один подземный этаж, и, судя по еще двум пролетам лестницы, не один. Но мы вошли в дверь на минус первом. Сразу за дверью обнаружился широкий коридор, в торце которого виднелось окно. Еще один вариант укрепленного пункта, только встроенного в стену. За окном маячила голова охранника.
Ощущения, скажем так, не совсем благостные. Чем дальше, тем больше обстановка напоминала тюрьму. Хорошо, что мы практически сразу зашли во вторую дверь справа. И тут все резко изменилось. Обширное помещение напоминало зал какого-то музея. Причем явно широкого профиля — в одной части находились японские и европейские доспехи, в другой внутри полностью стеклянных шкафов на полочках размещались шкатулки, мелкие статуэтки и другая дребедень, ну а в дальнем конце все стены были завешаны картинами. Некоторые даже висели в специальных прозрачных боксах, прикрепленных к потолку тросиками. Туда мы и направились.