ь 30 миллиардов иен.
Танака не довёл до конца операцию с самолётом «П-ЗС Орион». Монополистический капитал пришёл к выводу, что Танака зарвался. К тому времени он выполнил политические задачи, поставленные перед ним капиталом, и предприниматели больше не нуждались в нём. Не исключено, что японские монополии возмутились и прямым посягательством на их прибыли: они сами надеялись заработать на производстве противолодочных самолётов. В печать загадочным образом просочились сведения о некоторых махинациях премьер-министра, достаточные, чтобы он не смог удержаться у власти, однако слишком скудные для следственных органов. Предприниматели сохранили верность принципу не выносить грязь из либерально-демократического дома. Ведь в противном случае требовалась такая уборка, после которой можно было недосчитаться слишком многих нечистоплотных его хозяев. В конце 1974 года Какуэй Танака покинул резиденцию премьера.
За два месяца до его отставки журнал «Бунгэй сюндзю» привёл слова вице-президента «одной из гигантских», как написал журнал, фирм в Японии:
«Я мог бы сообщить немало случаев, когда Танака выкручивал нам руки за то, что мы вносили мало, с его точки зрения, пожертвований в фонд его фракции. Он слишком рьяно насаждает свою плутократию и власть».
Покидая особняк, отведённый главе правительства, Танака бросил: «Не я один делал это». Что верно, то верно: брали взятки и злоупотребляли служебным положением премьер-министры и до него.
Один из бывших лидеров либерально-демократической партии, Токума Уцуномия, отказавшийся от членства в ЛДП и сложивший с себя полномочия депутата парламента после разоблачения скандала со взятками «Локхида», с горечью говорил:
«Такие „куромаку“, как Кодама, и послушные им политические марионетки расплодились и приобрели влияние и власть в партии и правительстве после второй мировой войны, потому что не произошло тщательной чистки Японии от фашистов и беспринципных довоенных политиков, которые за деньги готовы служить и богу и дьяволу».
Корреспондент французской буржуазной газеты «Фигаро» Макс Кло написал в очерке о Японии:
«Я сто раз задавал своим собеседникам один и тот же вопрос: „Кто управляет – правительство или предприниматели?“ Ответ слышал один и тот же: „Предприниматели“. Ныне выяснилось: рядом с предпринимателями находится место и фашиствующим гангстерам, метко прозванным „людьми за чёрным занавесом“. Всякий, кто располагает достаточными средствами, чтобы оплачивать существование правящей либерально-демократической партии, избирательные кампании её руководителей и их расходы на весьма безбедную жизнь, может руководить государственными делами. Один из японских журналистов обронил фразу, заслуживающую стать крылатой: „Если коррупция неотделима от нашей демократии, значит, коррупция демократична“».
Дым без огня
В токийском отеле «Империал» чествовали нового президента махрово-черносотенного журнала «Япония и японцы». Важные представители делового мира, депутаты парламента от либерально-демократической партии, министры съехались на богатый приём. Говор, стук ножей и вилок стих, когда к микрофону подошёл тот, на чьи деньги издавался журнал и кто являлся истинным его хозяином. Это был Ёсио Кодама.
– Человек формируется не в вакууме, – тоном оракула произнёс он. – Человека воспитывает окружающая среда. Японское общество создаёт японцев. – Кодама подразумевал общество ему подобных.
Кодама не подозревал, что совсем скоро японский народ получит исчерпывающее подтверждение его словам. Минут сутки, и Япония содрогнётся, узнав, какого морального монстра взрастило буржуазное общество – среда стяжателей, лихоимцев и коррупционеров. В те самые минуты, когда гости Кодамы с криком «Кампай!» («За ваше здоровье!») подняли бокалы, в Вашингтоне в сенатской подкомиссии по делам межнациональных корпораций закончились приготовления к слушаниям свидетельских показаний по самому громкому после Уотергейта скандалу: о взятках, которые «Локхид» выплачивал за границей с целью завоевать рынки.
Едва открылись слушания, как Таро Фукуду вызвали по телефону из Калифорнии. Корпорация «Локхид» известила, что имя Кодамы значится первым в списке получателей незаконных выплат. В мгновение ока Фукуда примчался на виллу в Тодороки.
– Я их не понимаю, – проговорил Кодама, имея в виду руководство «Локхида». В голосе явственно прозвучала тревога. – Ведь они уверяли, что не впутают меня в неприятности! Работать, скоты, не умеют! – Тревогу сменила злость. – Если они джентльмены, – Кодама сказал это без тени иронии, – то обязаны найти человека, который взял бы вину на себя. – Кодама имел в виду распространённый среди японских буржуазных политиков и дельцов способ спасения от правосудия, сходный с тем, который предложил небезызвестному Остапу Бендеру зицпредседатель Фунт. Воистину уловки жуликов, бегущих от закона, одинаковы на всех широтах. – Впрочем, время упущено. – Кодама лихорадочно искал путь к спасению. – Остаётся единственное: всё отрицать.
Такой же способ уклониться от наказания избрали и другие участники скандала. По настоянию депутатов от оппозиции руководителей фирмы «Марубэни», компании АНА и дельца Кэндзи Осано вызвали 16 февраля 1976 года в парламент для допроса по «делу Локхида». 50 миллионов японцев, наблюдавших парламентский допрос по телевидению, оказались свидетелями спектакля, разыгранного коррупционерами. Они играли роль Незнайки – персонажа из популярной детской сказки.
– Вы когда-нибудь разговаривали с премьер-министром Танакой о закупке самолётов «П-ЗС Орион»? – спросили депутаты Осано.
– Не помню, – ответил он.
– Вас рекомендовал Котчиану Кодама? – продолжали допытываться депутаты.
– Нет, не Кодама.
– А кто?
– Забыл.
– Часто ли вы встречались с Кодамой?
– Не могу припомнить.
– Кодама бывал у вас в доме?
– Кажется, бывал.
– Зачем он приезжал?
– Попить чаю…
Допросы предпринимателей из «Марубэни» и АНА как две капли воды походили на этот.
Смехотворность и лживость увёрток взяточников были предельно очевидными. Родилась эстрадная песенка, в которой дуэт вёл диалог: «Ты говорил мне о любви», – пела певица. «Не помню», – отвечал певец, точно воспроизводя голос и интонации президента АНА Токудзи Вакаса. «Ты клялся в верности», – вступала певица. «Забыл», – утверждал певец. В школьных дворах детей сотрудников фирмы «Марубэни» заставляли играть в «показания». На любой вопрос от них требовали ответ: «Я не помню этого». В Токио стал выходить журнал «Сюкан пинац» – «Еженедельный арахисовый орешек», где описывались случаи коррупции в деловых, политических и чиновничьих кругах, делавшиеся достоянием гласности. Многотысячные демонстрации токийцев собирались у здания «Марубэни» и АНА. Демонстранты несли макеты самолёта «трай-стар» с нарисованными на фюзеляжах арахисовыми орешками. Настоящими орешками они усыпали тротуар у входа в здания компаний «Марубэни» и АНА.
Кодама прийти в парламент не пожелал. Он сказался больным.
Прокуратура тем временем вела следствие. Пятьдесят пять тысяч человеко-дней потратили её чиновники на изучение 66 800 документов, изъятых при обысках в 143 местах. Следователи допросили 480 свидетелей.
Однако встретиться с главными свидетелями они не смогли.
16 февраля, в день открытия в парламенте слушаний по «делу Локхида», на площадке для гольфа умер натурализовавшийся в Японии индонезиец Сударди. Врач констатировал смерть от острой сердечной недостаточности. Сударди знали как президента японской торговой фирмы «Венас». Когда полиция прибыла по адресу, по которому, как указывалось в визитных карточках Сударди, должна располагаться фирма, полицейские обнаружили лишь вывеску на фасаде здания, но самой фирмы не нашли. Её не существовало. Потребовалось недолгое расследование, чтобы установить: на банковский счёт мифической фирмы из калифорнийской конторы «Локхида» через Гонконг переводились в Японию десятки миллионов иен. Что делал с ними Сударди, если он ничего не покупал, не вкладывал деньги в недвижимость, не приобретал акций? – вопрос, который очень интересовал следователей. Расследование показало, что за три дня до внезапной смерти Сударди прошёл врачебное освидетельствование. В его медицинской карточке записано: сердце – в норме.
Всезнающие японские репортёры немедленно вспомнили, что в 1974 году аналогичная смерть настигла Наоси Мацуи, начальника отдела фирмы «Марубэни». Медицинское заключение о кончине Мацуи дословно повторяло заключение врача, составленное по поводу смерти Сударди. Журналисты расположили в хронологической последовательности события, связанные с «делом Локхида», и предстала следующая картина.
Сразу вслед за тем, как в результате закулисных действий Кодамы, Осано, Танаки компания АНА объявила о приобретении самолётов «трай-стар», Мацуи от имени фирмы «Марубэни» повёл торговые переговоры с «Локхидом» об импорте машин. Подписав контракт, он, ко всеобщему изумлению, подал в отставку, хотя проработал в «Марубэни» двадцать лет и мог рассчитывать на большую пенсию. Репортёры припомнили, что Мацуи после заключения сделки с «Локхидом» находился в подавленном состоянии. Через полтора года его не стало. Не потому ли, что он многое знал и с тем, что знал, не соглашался? Следователям хотелось теперь получить ответ и на этот вопрос. «Я сыт по горло грязной работой», – сказал Мацуи незадолго до смерти. Друг Мацуи передал следователям его слова.
Не успели допросить следователи и Таро Фукуду. Вскоре после получения повестки из прокуратуры он скончался. «Скоропостижно», – сказали врачи. Иное мнение у ведущего японского политического обозревателя Хироси Осанаи. «Вполне естественно предположить, что Фукуду убили», – заявил он. Предположение превратилось в уверенность, когда Кодама отказался на суде признать подлинность контрактов и соглашений, подписанных им с корпорацией «Локхид». «Эти документы составлены на английском языке Фукудой, и я не знаю, о чём в них говорится, – уверял он судей. – У