В феврале 1959 года депутат нижней палаты парламента Исаму Имаидзуми выступил с запросом по поводу финансовых злоупотреблений премьер-министра Киси с выплатой репараций Филиппинам. Япония расплачивалась со странами, ограбленными ею во время войны, промышленным оборудованием и товарами. Контрагентом выступало японское правительство. Оно закупало продукцию у японских компаний и передавало её стране – получательнице репараций. Репарационный заказ для Филиппин получила от правительства и фирма «Киносита». На товар фирмы правительство назначило цену намного большую, чем он стоил в действительности. Разницу присвоил Киси. Об этом и сообщил Имаидзуми парламенту. Разразился скандал. И вдруг стих. Занявшийся было огонь разоблачений загасил сам Имаидзуми.
Вскоре после выступления в парламенте Имаидзуми получил приглашение посетить Кодаму дома. «Куромаку» встретил его радушно и хлебосольно. Текла милая и ничего не значащая беседа. Внезапно Кодама переменил её ход.
– За что вы так жестоко обошлись в парламенте с уважаемым человеком, господином Киси? – спросил Кодама. Выражение его лица было как на рекламном плакате: воплощённая благожелательность, но в голосе зазвенела сталь. – Вы ведёте себя крайне неосмотрительно, – продолжал Кодама, уже не тая угрозы. – Ведь вам дорого, надеюсь, место в парламенте?
Имаидзуми поначалу растерялся от столь неприкрытого шантажа. Потом собрался с духом и сказал, что считает долгом депутата вывести коррупционера Киси на чистую воду. Кодама опять заулыбался и переключился на другую тему. Прощаясь с Имаидзуми, Кодама протянул ему изящную коробочку.
– Мне будет приятно, если вам понравятся эти швейцарские часы. – Кодама прямо-таки источал дружелюбие.
Имаидзуми от подарка отказался.
– Что же, – Кодама расстроенно вздохнул. – Тогда возьмите хоть это. У меня есть правило: каждый гость уходит из моего дома с подарком.
Отказаться от корейского женьшеня – из-под обёртки выглядывала этикетка – значит вконец обидеть хозяина, посчитал Имаидзуми.
Дома депутат развернул пакет. Не женьшень обнаружил он в нём, а 40-страничную брошюрку, отпечатанную на машинке. «Дело Исаму Имаидзуми» – гласил заголовок. Перелистал. И почувствовал, как зашевелились волосы. В брошюрке досконально описывалась та сторона жизни Имаидзуми, о которой он не рискнул бы поведать и всепрощающему духовнику. С правдой в брошюрке соседствовала ложь. Её умело вкрапили в правду – ни извлечь, ни замазать. И оттого брошюрка превращалась для депутата парламента поистине в смертный приговор.
Имаидзуми бросился к телефону.
– Не стану утверждать, – зарокотал в трубке голос Кодамы, – что в брошюре написана только правда. Да ведь для журналистов-то значения это не имеет!
Больше в парламенте Имаидзуми не слышали. А о его запросе, отвергнутом Киси как враждебный выпад политического противника, постепенно забыли.
Кодама загадил японскую политику, утверждают сейчас в Японии. Неправда: загаженная японская политика позволила пышно расцвести махинациям Кодамы.
Полицейские и воры
По сведениям полиции, в Японии насчитывается свыше 500 ультраправых организаций со 120 тысячами членов. Почти столько же организаций и членов в них значится и в досье департамента Главного полицейского управления, занимающегося гангстерским подпольем. Совпадение объясняется просто: ультраправые организации – это одновременно и гангстерские банды. Для слияния фашистского движения с организованной преступностью Кодама сделал очень много.
Объединение руководителей ультраправых организаций и «оябунов», то есть главарей гангстерских банд, состоялось на фешенебельном морском курорте Атами, неподалёку от Токио, в гостинице с мирным названием «Цуруя» («Журавль»). Съездом руководил Кодама. Участники спели императорский гимн «Кимигаё» и выслушали программную речь Кодамы. «Мы должны объединиться против коммунизма, – сказал он, – ибо в нас течёт одна кровь». Что верно, то верно: Кодама и гангстеры – кровные братья. Делегаты фашистско-гангстерского сборища поделили Японию на сферы влияния и договорились о способах совмещения уголовно наказуемых дел с борьбой против японских прогрессивных сил.
«Есть 50 или 60 гангстерских или правых групп, которые считают меня своим лидером»,
– заявил Кодама в журнальном интервью. Фашист необыкновенно скромен. Не 60, а 420 гангстерских и правых групп считают Кодаму своим руководителем и духовным отцом.
Согласно данным полицейских источников, доходы этого гигантского синдиката достигли в 1975 году 20 миллиардов иен. Торговля наркотиками принесла этому многоотраслевому криминальному хозяйству 8,6 миллиарда иен, ростовщичество – 4,2 миллиарда, букмекерство – 3,8 миллиарда, рэкет – 800 миллионов, проституция – 300 миллионов, распространение порнографии – 100 миллионов иен. Часть денег направлялась на проведение фашистских вылазок, издание антикоммунистической литературы – синдикат после объединительного съезда перешёл, выражаясь экономическим языком, на начала коммерческого расчёта. Значительные отчисления от преступных доходов поступали Кодаме, а через него и либерально-демократической партии – синдикат превратился в одного из её финансовых доноров.
На мировом рынке форм организованной преступности за Японией закреплён патент на изобретение «сокайя». Обычно акционерная компания состоит из нескольких сот или тысяч акционеров. Чтобы иметь право присутствовать на общем акционерном собрании, достаточно купить одну акцию. Этим пользуются «сокайя» – «держатели одной акции». На собраниях они устраивают дебоши, драки, иногда выступают с разоблачениями тех фактов производственной или коммерческой деятельности компаний, которые правления хотели бы скрыть и от акционеров, и от общественности. Компании предпочитают откупаться от «сокайя», выплачивая им за молчание – в прямом и переносном смысле – крупные суммы. Это из истории «сокайя». Теперь диапазон действий 5 тысяч гангстеров-вымогателей стал куда шире.
Акционерное собрание концерна «Мицубиси». Профсоюз концерна хотел заявить на собрании протест против производства на заводах «Мицубиси» вооружения. «Сокайя» не пустили членов профсоюзного комитета в зал. Председатель совета директоров «Мицубиси» огласил краткий отчёт о финансовой деятельности концерна, обойдя молчанием выпуск оружия. Кое-кто из акционеров, прочитав листовку профсоюза, намеревался было поинтересоваться у совета директоров, как обстоит всё же дело с военным производством, ведь конституция запрещает Японии создавать армию. Тут-то «сокайя» и сыграли главную свою роль: они не дали акционерам говорить, а наиболее настойчивых заставили замолчать силой. Общее собрание акционеров «Мицубиси» продолжалось 18 минут.
Около тысячи компаний пользуются сейчас услугами «сокайя». Они выплачивают вымогателям 100 миллиардов иен в год. Подавляющее большинство «сокайя» подчинено Кодаме. Он принимает и «заявки» на присылку «сокайя» на собрания акционеров. Иногда звонит в крупные фирмы сам. Бывший министр сельского хозяйства Цунэдзиро Хирацука рассказал, что каждый раз, когда рыбопромысловая корпорация «Нитиро гёгё» созывала акционеров, Кодама интересовался у правления: «Спокойно ли будет на собрании?» И правление немедленно переводило Кодаме деньги, понимая, что без выплаты дани собрание наверняка окажется неспокойным.
Возникает закономерный вопрос: а что же полиция – она безучастно наблюдала за разбоем Кодамы? Совсем нет. Полиция принимала в Кодаме почти родительское участие. Когда следствие по делу о шантаже высокопоставленного служащего металлургического концерна «Син Нихон сэйтэцу» собрало против Кодамы достаточно улик, полицейский, руководивший расследованием, после долгих колебаний решился выписать ордер на арест бандита. Направив ордер начальнику на утверждение, полицейский с горечью сказал коллегам: «Вот, кажется, и пришёл последний день моей службы». Полицейский не ошибся. Едва ордер попал в кабинет начальника, раздался телефонный звонок оттуда. «Вам, надеюсь, понятно всё?» – спросил начальник. «Понятно», – ответил полицейский и принялся убирать свой письменный стол, готовя его для преемника.
С годами Кодама избавился от фашистской экзальтации, подводившей его в юношеские годы. Ненависть фашиста к коммунизму, к левому движению внутри страны сделалась источником продуманной антидемократической деятельности. Кодама превратился в признанного вождя самой крайней реакции, мечтающей вернуть Японии, как он говорил, «былые величие и славу, утраченные в 1945 году». Кодама воссоздал «Кокурюкай» – «Общество „Чёрного дракона“». Он образовал «Сэйсикай» – откровенно фашистское «Общество высоких стремлений», из которого набирал личных телохранителей. Приступил к организации «Антикоммунистического народного фронта».
В горах, подальше от людских глаз, создал Кодама военные лагеря, где гангстеры и «сокайя» обучались разгонять демонстрации и митинги, владеть винтовкой, кинжалом, кастетом. «Вы должны иметь выучку настоящих „командос“, – напутствовал Кодама новоявленных штурмовиков. – Мы начнём убивать, как только коммунисты зашевелятся».
Не забыл Кодама и об идейном оболванивании солдат личной армии. Он даже поставил фильм, для которого написал сценарий и в котором сыграл одну из главных ролей. Фильм прославлял лётчиков-камикадзе, с криком «Банзай император!» («Да здравствует император!») бросавших свои самолёты на корабли противника. Кодама – хозяин или совладелец семи журналов, пропагандирующих идеи, на каких воспитывался он сам в период монархо-фашизма. В журналах воспевался прежний «императорский путь» милитаризма и шовинизма, превозносился всё тот же «меч божественного происхождения» – японская армия, – который следует обрушить на коммунизм.
Весной 1960 года в Японии развернулось всенародное движение против намерения правительства заключить новый японо-американский «договор безопасности». Сотни тысяч токийцев демонстрировали у парламента, протестуя против военного союза с США. Депутаты от либерально-демократической партии утвердили договор, призвав 500 полицейских, которые выволокли из парламентского зала заседаний представителей оппозиции. Возмущение произволом правящей партии достигло предела. На токийских улицах вспыхивали драки демонстрантов с полицией. У парламента запылали пол