Весь ужас состоял в том, что судьи были уверены в невиновности Иосифа. И все же они были обязаны его допросить. Судьи задавали вопросы и Марии. Она пришла в замешательство, поскольку, когда ее спросили, была ли у нее близость с Иосифом, она запнулась на слове «близость».
– Что это значит? – спросила она.
– Может, эта девочка слабоумная? – задал тогда вопрос один из судей.
Другой судья, с трудом подбирая слова, был вынужден пояснить вопрос: прикасался ли мужчина к той части тела, с помощью которой она мочится? Мария покраснела, покачала головой и заплакала. После этого уже никто не мог добиться от девочки ни единого слова, поскольку она захлебывалась от рыданий. И вдруг в мозгу Иосифа промелькнула жуткая мысль. Девочка всегда спала как убитая. Однажды ему даже пришлось сильно встряхнуть ее, чтобы убедиться, что она не умерла. Любой мог… Господи, сжалься надо мной!
«Какое счастье, – подумал Иосиф, – что моя жизнь приближается к концу, ведь мне не придется вспоминать об этом слишком долго».
Вдруг он вспомнил, что просил судей принять во внимание его заявление.
– Мария утверждает, что она девственница, – сказал Иосиф.
Симон повернулся к девочке и спросил, правда ли это. Она утвердительно кивнула.
– Это переходит всякие границы! – вскричал один из судей. – Надо позвать повитуху, и тогда все прояснится. Либо эта девочка лгунья и дурочка, либо свершилось чудо природы!
Симон, решивший уладить дело до захода солнца, но главное – избавить Иосифа от тюремного заключения, пусть даже если бы тому пришлось провести там всего одну ночь, распорядился немедленно привести повитуху. Суд продолжится до тех пор, пока не будет вынесено решение. Через полчаса пришла повитуха. Ей объяснили, что она должна установить. Она, бросив всего лишь один взгляд на Марию, пошатнулась и чуть было не свалилась через перила, которые отгораживали священную часть залы, Грановитую палату, где заседали судьи, от той части, куда имели право доступа те, кто не носил сана священника. Один из левитов вовремя подхватил повитуху.
– Равви! – закричала повитуха. – Неужели надо мной смеются? Даже слабоумный увидит, что эта девочка на четвертом месяце!
– Делайте то, что от вас требуют, – приказал Симон.
– Подойди ко мне, – сказала повитуха Марии, – и приготовься, поскольку, как я вижу, из-за тебя разгорелись нешуточные споры.
Когда повитуха предстала перед судьями, ей, как казалось, с трудом удавалось держать рот закрытым.
– Ну так что? – спросил Симон.
Повитуха подняла руки к небу, затем хлопнула в ладоши, снова подняла руки и снова хлопнула в ладоши.
– Говорите же, – настаивал Симон.
– Равви, девочка беременна, но она непорочна! Гимен нетронут! – сказала повитуха и потеряла сознание.
Едва придя в себя, она закричала:
– Это чудо!
Повитухе дали серебряную монету и вывели из судилища, предварительно взяв клятву молчания. Мария, которая едва пришла в себя, выглядела настороженной и мрачной.
Иосиф не сразу осознал откровенную нелепость того, что сообщила повитуха. В его воспаленном мозгу запечатлелось лишь то, что Мария была девственницей, а это означало, что она не вступала в половую связь. Он обхватил голову руками и зарыдал от облегчения. Когда один из судей предложил приостановить заседание, чтобы обсудить возникшие обстоятельства, Иосиф подумал: «Какие обстоятельства? Разве что-нибудь не ясно?»
И только когда другой судья предположил, что Мария не беременна и что в животе у нее опухоль, а третий судья счел, что она стала жертвой демона суккуба, Иосиф вдруг понял всю нелепость ситуации: вероятно, Мария беременна, но она осталась девственницей. Как можно налить воды в запечатанный кувшин? Судьи принялись говорить одновременно, не слушая друг друга. Но Симон положил конец суматохе, громко напомнив, что они должны вынести справедливое решение до заката солнца.
– Вы слышали мнение повитухи, – сказал он. – С другой стороны, девочка беременна. А если мы начнем обсуждать, как это случилось, то никогда не закончим. Ребенок родится через пять месяцев вне брака. Мы обязаны предотвратить этот скандал.
Однако судья-фарисей вновь попросил, чтобы суд рассмотрел версию о проделках демона суккуба. Но судья-саддукей дал ему отпор, ссылаясь на то, что во Второзаконии о таких случаях нет ни одного упоминания по одной простой причине: демонов, равно как и ангелов, не существует. И сразу же, вспомнив о давних разногласиях по поводу ангелов и демонов, они вступили в ожесточенный спор, бросая друг другу в лицо уже давно набившие оскомину доводы. Иосиф подумал, что ему наяву привиделся кошмар. Он задыхался от возмущения. Что за суд здесь собрался? Надо рассматривать дело о достоинстве и плоти, а эти судьи разглагольствуют об ангелах и демонах!
– Даже если предположить, что версия о суккубе может иметь определенные основания, – заметил первосвященник, – куда она нас приведет? Предположим, что ребенок, которому суждено родиться, будет демоном. В таком случае мы будем обязаны умертвить его. Прошу вас, досточтимые судьи, подумайте о том, какой тогда разразится скандал. Второзаконие не упоминает о подобных случаях вовсе не по забывчивости, а из-за Божественного предвидения беспорядка, который мог бы возникнуть, если бы Закон принимал их во внимание. Напоминаю вам, что сейчас мы должны постараться сделать все, чтобы не допустить скандала.
Затем он повернулся к Иосифу:
– Таким образом, равви, по прихоти природы Мария забеременела и тем не менее осталась девственницей. От имени суда, который я здесь возглавляю, я заявляю вам, что отныне мы преисполнены уважения к вашей безупречной репутации. Воздадим же хвалу Господу!
И они все воздали хвалу Господу.
– И все-таки, – сказал Симон, – факт остается фактом. Мария, которую мы отдали под вашу опеку, беременна. Если мы вас обоих отпустим, нам будет чрезвычайно трудно объяснить людям, как женщина смогла зачать, не прикасаясь к мужчине. Под сомнение будут поставлены ваше чувство ответственности и непредвзятое отношение к вам суда. Стремительно начнет распространяться ядовитая клевета, поскольку все заподозрят обман. К тому же ни вы, ни мы не можем допустить, чтобы девочка, за которую мы несем ответственность, подверглась гнусным оскорблениям из-за того, что зачала ребенка вне брака.
Он перевел дыхание и продолжил:
– Я принял решение. Вы должны жениться на Марии.
«Я принял решение. Вы должны жениться на Марии…» Эти слова все еще звучали в голове Иосифа. Он растер плечи, пытаясь согреться. Почему так долго? И вдруг ужасающая мысль, всплывшая из потаенных глубин мозга, словно летучая мышь, набрасывающаяся на добычу, заставила его содрогнуться: а что, если ребенок появился на свет действительно из-за проделок демона суккуба? Неужели повитуха помогла родиться неописуемому чудовищу, черному созданию, покрытому чешуей? Может, поэтому в хлеву так тихо? Он задрожал и в отчаянии обратился к Господу с молитвой.
Да, он женился на Марии. «Я принял решение…» Они все согласились с мнением первосвященника. Но один судья заметил, что, если суд публично признает возможность беременности в сочетании с девственностью, это создаст весьма прискорбный прецедент. Необходимо было определить статус детей, рождающихся при столь необычных обстоятельствах. Другой судья объяснил, что Иосиф, будучи главой Давидова колена, не может не подчиниться решению суда, если только не хочет запятнать честь потомков Давида.
Иосиф попытался протестовать:
– У меня взрослые сыновья, я всего лишь старый человек, а она ребенок… Я стану посмешищем для детей Израиля.
Судьи оставались непреклонными.
– Побойся Господа, Бога твоего, – торжественно произнес Симон, – и вспомни, что он сделал с Дафаном, Авироном и Кореем! Вспомни, как земля разверзлась у них под ногами, чтобы поглотить их, поскольку они были лгунами! Иосиф, неужели ты хочешь, чтобы нечто подобное произошло с твоим домом?
Приговор был вынесен заранее! Иосиф посмотрел на сидящих в ряд судей и в очередной раз осознал, что такое несправедливость, та самая несправедливость, которую он усматривал в действиях Ирода. Либо брак, либо тюрьма. Симон предложил обручить Иосифа и Марию, прежде чем они выйдут из судилища. Когда все было кончено, Иосиф повернулся лицом к судьям и повторил слова Иова:
«Еще и ныне горька речь моя; страдания мои тяжелее стонов моих.
О, если бы я знал, где найти Его, и мог подойти к престолу Его!
Я изложил бы пред Ним дело мое, и уста мои наполнил бы оправданием».
Судьи не могли проявить большего равнодушия. Им и дела не было до злобных насмешек и грязных пересудов, с которыми ему придется столкнуться. Иосиф не стал возвращаться в Храм. Его душа наполнилась одновременно печалью и яростью. Единственным утешением ему служило то, что он не допустил, чтобы Симон и Иуда были опозорены, хотя в клевете могут заподозрить и сыновей. Дом Иосифа превратился в храм молчания. Даже когда Иаков, Иуст, Лидия и Лизия пришли навестить отца, они вели себя так, словно выражали ему соболезнование. Мария закрылась в своей комнате. Встретившись с холодными взглядами своих пасынков и падчериц, она все поняла. Единственным человеком, с которым Мария иногда разговаривала, была служанка, старая женщина, сочувствовавшая ей. Иосиф часто думал о девочке, жившей в его доме и носившей в своем чреве ребенка, которому через несколько дней ему придется дать имя. Чувство досады и горечи постепенно угасало. В конце концов, девочка стала игрушкой в руках случая и невежества. Но тайна оставалась. Что знал сфинкс с гладкими щеками о начале всей этой истории? Действительно ли она спала, когда мужчина впустил в нее семя жизни? Действительно ли она не отдавала себе отчета? Иногда Иосиф, когда речь заходила о его женитьбе, исподтишка, принимая унизительные меры предосторожности, следил за поведением своих сыновей, Симона и Иуды. Поджатые губы, подмигивания или недовольные гримасы могли бы послужить подтверждением его подозрений. Но если один из них и лгал, то он был мастером в этом деле.