– Я знаю, что Иисус много путешествовал, – ответил Иоканаан. – Однако сомневаюсь, чтобы эти люди обучили его магии. Он обязательно рассказал бы мне.
– Возможно, он нарочно утаил это от тебя, – сказал Учитель. – Приведи Иисуса!
«Тревога! Тревога!» – стучало в голове у Иоканаана.
Как Совет сумеет отличить магию от проявления Божественной воли? Он ждал Иисуса столько лет, и если сейчас Иисус уйдет…
– Но ведь он не кудесник, – прошептал Иоканаан, подходя к мастерской.
Иисус прилаживал новую планку к низу двери, поврежденной песком или, возможно, обгрызенной крысами. Он спокойно посмотрел на Иоканаана.
– Какие добрые вести ты принес мне, мой учитель?
– Мне надо серьезно поговорить с тобой.
– Через эту дверь беспрепятственно проникают скорпионы и другие твари. Однажды здесь видели даже гадюку.
Иоканаан весь был как на иголках.
– У тебя взволнованный вид, мой учитель. Или я ошибаюсь?
– Ответь мне: ты кудесник?
– Даже если я кудесник, то сам ничего не знаю об этом. Понимаю, Елифас все рассказал.
Иоканаан кивнул.
– Я не вправе сердиться на него. Он еще так молод! Полагаю, он рассказал обо мне Езекии, а Езекия поставил в известность наших учителей.
Иоканаан вновь кивнул.
– И сейчас Совет собрался на заседание, а тебя отправили за мной?
– Прежде чем мы пойдем туда, поклянись, что ты не кудесник!
– Да разве я об этом знаю?! – раздраженно воскликнул Иисус. – Я встречался с кудесниками, но судить могу только об их речах, а не о тех силах, выразителями которых они, похоже, являются.
– А выразителем каких сил являешься ты? – спросил Иоканаан, дрожа от нервного возбуждения.
– Я не знаю, являюсь ли я выразителем каких-либо сил, но если и так, то не думаю, что помогаю Злу. Пойдем!
Иисус в сопровождении Иоканаана, идущего сзади, быстрым шагом направился к зале заседаний Совета и вошел первым, не став дожидаться, пока Иоканаан введет его. Он окинул взглядом тринадцать мужчин, при этом лицо его не выражало никаких чувств.
«Еще одно судилище, – подумал Иисус, – по-прежнему судилища и экзамены, по-прежнему судьи и надзиратели. Да, судьи и надзиратели, делающие вид, будто устанавливают истину, стоят друг друга…»
– Иисус, – заговорил Учитель, – мы собрались здесь, чтобы расспросить тебя об очень серьезных вещах, касающихся непосредственно тебя. Сегодня утром мы узнали от Елифаса, новообращенного, делящего с тобой келью, что прошлой ночью ты парил в воздухе. Хочешь ли ты, чтобы мы попросили Елифаса свидетельствовать?
– Нет. Он сказал правду.
– Елифас также дал нам повод подозревать, что подобные чудеса происходили с тобой и ранее. Это правда?
– Да.
– Мы желаем знать, каким образом ты совершаешь это чудо.
И они все наклонились вперед в ожидании ответа. На лбу Иоканаана блестели крупные капли пота.
– Я не совершаю, как вы говорите, чудес по собственной воле.
От удивления они вытаращили глаза.
– Я не могу сам сотворить чудо, даже если очень захочу. У некоторых членов Совета вытянулись лица.
– Я знаю лишь то, что чудо происходит, когда я молюсь.
– Господу? – прошептал Учитель.
– А кому же еще?
Иисус посмотрел на пол, вымощенный плитами.
– Но я говорю не о читаемых молитвах, а скорее о медитации.
– О медитации? – суровым тоном переспросил Учитель.
– О порыве… соединиться с Господом.
Судьи обменялись недоверчивыми взглядами.
– Мы все молимся, да и медитируем тоже. Однако нам никогда не доводилось парить над землей, – заметил Учитель.
– Возможно, ты используешь… особенные средства? – спросил Даниил.
– Но где я мог узнать о них? Хочу сказать, что я поднимаюсь над землей только в тех случаях, когда моя медитация особенная.
– Особенная, – задумчиво повторил Учитель.
– Да, когда я полностью забываюсь, ничего не прошу у Господа, а все слова вылетают из моей головы.
– Как слова могут вылететь из головы? Разве что во сне? – спросил Учитель.
– Если думать только о Господе, слова исчезают. Тело тоже.
– Как это – тело тоже? – удивился Ебенезер.
– Тело тоже, – повторил Иисус. – Оно становится холоднее. Дыхание замедляется, ты больше не ощущаешь себя.
Члены Совета совсем растерялись.
– Чаще всего это происходит ночью, когда завершается процесс пищеварения, – добавил Иисус.
– Ты регулируешь дыхание, чтобы сотворить чудо? – уточнил Учитель.
– Нет. Говорю же вам, я не могу сотворить то, что вы называете чудом. Но я слышал, что некоторые люди действительно творят чудеса, управляя своим дыханием.
– Некоторые люди? – удивился Учитель.
– Ученики и последователи кудесников.
– Ты встречался с кудесниками?
– Да, с Досифаем.
– И он обучил тебя всевозможным трюкам?
– Нет.
– Не думал ли ты когда-либо, что твое… вознесение происходит при помощи Демона? – спросил Учитель.
– Не думаю, что Демон является, когда я обращаюсь к Господу.
– Но всем известно, что Демон увивается вокруг верующего, когда тот молится, – возразил Ефраим. – Как ты можешь знать, что это не он поднимает тебя во время молитвы?
– Возможно, меня поднимает Демон, но уж точно не он позволяет мне видеть свет Господа.
– Ты видишь свет Господа, когда молишься? – неожиданно резко спросил Учитель.
– Да, ночные тени исчезают, растворяются в свете, более чистом и прозрачном, чем свет Солнца.
– Что еще?
– Мое тело немного приподнимается, поскольку оно материально, но душа возносится гораздо выше.
– На какую высоту они поднимаются, твои душа и тело?
– В большинстве случаев мое тело не поднимается выше уровня коленей, иногда чуть выше бедер, но душа летает так же высоко, как бумажный змей. Я сверху вижу землю, но не думаю о ней, поскольку полностью обращен к Господу.
Ебенезер наклонился к своему соседу и шепнул ему на ухо несколько слов. Глава Совета задумчиво потер лоб и спросил:
– Ты сказал, что в большинстве случаев твое тело не поднимается выше уровня коленей или бедер. Значит, бывает, оно все же поднимается выше?
– Однажды я поднялся так высоко, что моя голова ударилась о потолок кельи.
– Как ты объяснишь такие случаи?
– Я не всегда нахожусь в одном и том же положении, когда меня обволакивает дыхание Господа.
– А что происходит, когда вверх поднимается твоя душа?
– Когда она возносится над оливковыми деревьями, я начинаю слышать какие-то дикие завывания. Полагаю, это воют демоны или страждущие духи. И тогда я стараюсь обуздать страх, обращаясь к Господу, и поднимаюсь еще выше.
– Значит, ты испытываешь при этом страх? – уточнил Учитель.
– Да. Если моя вера и моя воля ослабнут, полагаю, мне грозит серьезная опасность: меня могут унести злые ветры, дующие из нижних сфер. Я также полагаю, что тогда могу умереть.
– Как ты об этом догадался?
– Там, наверху, начинаешь понимать многое.
Члены Совета какое-то время молчали. Потом Ебенезер спросил:
– Ты полагаешь, что демоны живут в нижних сферах?
– Полагаю, что это демоны. Они издают ужасные стоны, завывания и пронзительно свистят.
Иисус задрожал всем телом, потом стал неистово корчиться и испускать пронзительные крики, напоминавшие крики разъяренного раненого зверя.
– Примерно вот так, – сказал он.
Лица членов Совета стали белыми как саван. Иоканаан тоже побледнел. «Какие малодушные люди!» – подумал он.
Немного придя в себя, судьи заерзали седалищами, словно не знали, куда деть ноги. Иисус решил, что допрос окончен.
– Но почему, – вдруг спросил Учитель, – это… чудо не происходит во время дневных молитв?
– Они слишком короткие, – ответил Иисус.
Матфей встал, чтобы выпить воды из кувшина, обвязанного мокрой тканью, который стоял на окне. Увидев это, другие члены Совета попросили Матфея передать им кувшин.
– Знаешь ли ты, какие чудеса еще способен творить? – спросил Учитель, вытирая бороду.
Иисус немного поколебался, потом сказал:
– Похоже, я могу гасить огонь, протянув над ним руки. Эту мою способность обнаружил один отшельник.
– Скажи, чтобы сюда принесли жаровню, – обратился Учитель к Иоканаану.
Затем, повернувшись к Иисусу, он спросил:
– Какой отшельник?
– Его звали Овид.
– Овид! – воскликнул Учитель.
Обратившись к членам Совета, он спросил:
– Не тот ли это новообращенный, который исчез два года назад?
– Вполне возможно, – откликнулся Иисус. – Он хорошо знает Кумран.
Через несколько минут Езекия принес треногую жаровню с горящими углями, на которые положил небольшие поленца. Затем он раздул огонь с помощью веера из перьев коршуна. Взвилось пламя, и Езекию попросили покинуть залу.
– Попробуй погасить огонь, – сказал Учитель Иисусу.
Иисус сложил ладони и, наклонив голову, встал перед огнем. Затем он протянул руки над жаровней ладонями вверх, словно совсем не чувствовал жара. Пламя заколыхалось, уменьшилось и совсем погасло. Иисус поднял голову. Члены Совета приуныли. Взгляд Учителя был неподвижен, Иисус это отметил, так как все время смотрел на него.
– Хочешь ли ты что-нибудь сказать? – наконец спросил Ефраим.
– Да. Мне кажется, мы пренебрегаем главным.
– И что же главное?
– Явления, которые вы здесь разбираете, представляют собой лишь ничтожную долю выражения могущества Господа.
Учитель сбросил с себя оцепенение и спросил:
– Ты полагаешь, что приобщился к могуществу Господа?
– Если это не могущество Демона, то чье же еще? – произнес Иисус с горечью в голосе.
Он ни о чем не просил, он не допустил ни малейшей оплошности, а над ним устроили судилище. Он мысленно сравнил членов Совета ессеев и духовенство Храма. Впервые Иисус ощутил, как он далек от иудеев.
– Как ты объяснишь, – продолжил допрос Учитель, – что никто из нас не обладает силой, равной твоей? Неужели ты лучше нас?
– Я не вправе судить о ваших отношениях со всемогущим Богом. Власть, которую вы мне приписываете, излишня: она не нужна для почитания Господа. Хочу сказать, что я не претендую на исключительность.