овсем немного. Значит, мои движения должны быть небольшими, с маленькой амплитудой, главное – не внешний эффект, а ощущение приятного сухого тепла по всему телу.
Согревающая меня энергия ци продолжает прибывать, наполняя живот, ноги, руки и вымывая эту из них обессиливающую усталость, что поселилась во мне с утра. Улыбаясь, я вспоминаю, как за несколько часов до этого неразлучная четверка – усталость, вялость, жесткость и ватность – были уверены, что пройдет совсем немного времени и их контроль надо мной станет абсолютным. Теперь ваше время уходит, так и не наступив, теперь я снова становлюсь хозяйкой своего тела.
Следом за набором энергии приходит черед упражнений на ее распределение, и под напором накопленной мной ци вялость быстро сдает захваченные было позиции. С каждой новой серией движений мои руки и спина становятся все более гибкими и сильными, ощущение все прибывающего здоровья постепенно в буквальном смысле слова накрывает – другого слова и не подберешь. Вслед за вялостью как-то незаметно растворяется сковывавшая меня с утра жесткость – шея, плечи снова стали подвижными, а в груди, там, где соединяются ребра, что-то сейчас хрустнет, и я опять почувствую, что значит дышать легко. Вкрадчивые волны озноба сменяются валами какой-то физической радости, которые зарождаются в макушке, а потом катятся через плечи, спину и живот, прямо по ребрам вниз, к коленям и голеням.
Не поймите меня так, будто, начав выполнять движения, которым меня научил Шаньмин, я разом погружаюсь в поток бесконечного блаженства. Нет, поначалу движения даются мне с трудом, мышцы словно сопротивляются, руки и ноги то и дело охватывает непонятная дрожь. Но каждое следующее упражнение дается все легче и легче.
Последней меня покидает ватность – с опозданием осознаю, что она больше не властна надо мной. Ура, я снова живая, гибкая, о моем здоровье поют руки, каждое мое движение выражает восторг от того, что через меня потоком струятся новые силы. От тех унылых персонажей, что с утра пытались взять меня под контроль, в теле остались лишь смутные воспоминания, но и они тают с каждым мгновением. Взмокшая и счастливая, явственно чувствую, что температура упала. До нормальной, наверное, – слишком уж легко и свободно мне сейчас.
36,6 °C. Пока я не знаю, ушла ли болезнь насовсем или планирует через какое-то время вернуться. Но это уже и не важно. Даже если мне не удастся одолеть ее с первого раза, теперь я знаю, что делать, если хворь решится пойти на приступ еще раз.
Тайцзи против йоги
Глава девятая,в которой ученик мастера пытается увлечь тайцзи группу прекрасных йогинь и проводит для них ознакомительную тренировку
Проблема не в собаке, а в Марине, которая уделяет слишком много внимания грубой силе и скорости. Согласитесь, нельзя же все время гнать вперед. Как поступают люди, однажды водрузившие памятник на постамент? Поставили и забыли. То есть не забыли, конечно, а просто ходят мимо и больше не трогают, любуются себе вдумчиво, на расстоянии. Дайте памятнику расслабиться, не надо теребить его почем зря, пусть постоит в свое удовольствие! Ведь даже не знаешь, с чем это сравнить, разве что с мастерской модного московского скульптора, где не успевает глиняное изваяние принять законченный вид, как его уже тащат к формовщику для изготовления слепка для незамедлительной отливки очередного бронзового истукана.
Но Марина постоять в свое удовольствие не дает, она требует, чтобы ты тянулся к идеалу, выравнивал стойку или, наоборот, обеспечивал необходимый прогиб, раз за разом, асана за асаной, не сбавляя темпа, в течение часа, а то и полутора часов.
Таким образом, к вечеру второго дня я изрядно напрягся. Вообще-то я полагал, что выездной семинар по йоге, проходящий на итальянском острове Искья, призван расслаблять, дарить покой и отдохновение. Но мне он пока подарил непередаваемое ощущение жесткой, основательно забитой, как говорят бодибилдеры, шеи, избавить от которого оказался не в состоянии даже крепкий сон.
Проснувшись утром третьего дня, я был уверен, что все дело в собаке мордой вниз – одной из любимых асан нашего инструктора. Еще лежа в кровати, повернул голову, чтобы посмотреть на часы, и обнаружил в мышцах и сухожилиях шейно-воротниковой зоны устойчивое и крайне неприятное ощущение, будто они не смазаны и скрипят. Надо сказать, что накануне мы действительно «собачились» – и на утреннем, и на вечернем занятии, причем не по одному разу, а сериями, в начале и в конце тренировки. Вот спросонья и ворвалась в мою голову мысль, что это от непрекращающегося напряжения шейно-воротникового отдела.
После утреннего занятия я эту мысль отбросил и стал было грешить на руководителя нашей группы. Не может в самом деле так зажать шею из-за какой-то одной асаны, пусть даже и повторяемой вторые сутки подряд в промышленных количествах. Все дело в нашем прекрасном тренере, которая слишком гонит. Согласитесь, что два десятка асан за полтора часа – явный перебор. Эта Марина вместо йоги занимается с нами банальной физкультурой!
Однако, попытавшись обсудить свое недовольство с женой, которая уговорила меня съездить на семинар, я встретил решительный отпор. «Что значит ”она слишком гонит”? Пять минут на асану – прекрасный темп, вполне комфортный. Марина – сертифицированный инструктор одной из федераций йоги, занимается уже лет пятнадцать. Ведет тренинги, студийные и индивидуальные занятия, преподает йогу беременным, регулярно проводит выездные семинары. Может, все дело в том, что кто-то просто до сих пор ни разу как следует не занимался йогой?» – Возражения жены звучали убедительно. Действительно, может быть, шея моя отзывается скрипом не на собаку мордой вниз и не на мнимую некомпетентность Марины, а на ту разницу между йогой и тайцзы-цюанем, которую мое тело успело так явственно ощутить за эти два с половиной дня?
После утренней тренировки и завтрака всей группой оправляемся в «Сады Посейдона» – знаменитый термальный комплекс, посетители которого могут целый день кочевать между многочисленными бассейнами самых разных форм и размеров, с подводным массажем и без.
Здесь два десятка бассейнов с температурой воды от 15 до 40 градусов. Рекомендуется обходить их по очереди в порядке возрастания или, наоборот, убывания – от самого прохладного к самому горячему и наоборот. К концу процедуры, которая может легко занять и несколько часов, любителем горячих источников овладевает настолько полное расслабление, что остается только прилечь на свободный шезлонг и задремать, а если язык еще способен шевелиться, то и перекинуться парой фраз с товарищами по счастью.
– Не знаю, как после такого на вечернюю тренировку. – Ольга развернула шезлонг, чтобы быть лицом к морю, слегка приподняла спинку и укрылась, распаренная, полотенцем – в этот раз мы начали прохождение цепочки бассейнов от самого холодного к самому горячему.
– Правда, до кровати в номере бы дойти, какие уж тут занятия, – вздыхает Саша, намекая на то, что, выйдя из «Садов Посейдона», нам придется подниматься к отелю по лестнице, в которой несколько сотен ступеней. Термальный комплекс расположен на берегу моря, рядом с пляжем, а гостиница карабкается по уступам отвесной скалы, каких много на вулканическом острове Искья.
– Ничего, девочки, у вас все получится, часок потренируемся, а потом на ужин. – Марина вместе с нами прошла все бассейны, но ей удается источать профессиональный тренерский оптимизм.
– Да, Посейдон в своих садах определенно практиковал не йогу. Если там кто и йожился, то только его заезжие коллеги из индуистского пантеона. – Преодолевая зевок, я тоже подключаюсь к дискуссии. После бассейнов клонит в сон, все скрипы в моем шейно-воротниковом отделе как рукой сняло, но поговорить все же хочется. – Хотя, с другой стороны, что мешало богам-олимпийцам и перенять у них кое-какие асаны? Знаете, по-моему, у тренирующегося йога много общего с античной ста туей.
– В каком смысле? – спрашивает Ольга.
– В самом прямом – по-моему, их роднит монументальность и неподвижность. Греческие боги, если судить по их скульптурным изображениям, очень любили замереть в какой-нибудь величественной позе, – объясняю я свою точку зрения.
Все смеются и начинают перечислять асаны хатха-йоги, ища среди них те, которые можно было бы без натяжек отнести к категории величественных. В процессе обсуждения наши йогини высказывают предположение, что олимпийские боги не стали перенимать у индуистских коллег хатха-йогу, а, скорее, решили сконцентрироваться на статичных медитативных практиках из репертуара Сиддхартхи Гаутамы[19], адаптировав традиционные индийские позы к древнегреческим реалиям, чтобы легче было позировать скульпторам.
– Знала бы ты, как нелегко мне даются эти ваши асаны, – жалуюсь я Марине. – Мало того, что они пока кривовато у меня получаются, так еще я себя неудобно в них чувствую.
– Знаю, – отвечает она. – А ты знаешь, как переводится слово «асана» с санскрита? Поза. А согласно йога-сутрам Патанджали, это удобное и приятное положение тела. Если поначалу асана кажется неудобной, то это потому, что твое тело еще ее не освоило.
– Да понимаешь, дело в том, что ни у меня, ни у моего тела нет желания их осваивать. Занимаясь тайцзи-цюанем, я привык двигаться, – пробую я описать ей свои ощущения. – В комплексах цигуна или форме тайцзи почти нет статичных упражнений. Хотя, нет, вру, есть – знаменитое столбовое стояние, чжанчжуан.
– Подожди, подожди, не понимаю, почему в йоге тебе мало движения, – удивляется Марина. – Ты движешься, пока входишь в асану, потом замираешь на непродолжительное время и снова движешься, выходя из нее. За тренировку мы успеваем сделать несколько десятков асан, повторяя каждую по нескольку раз. Получается, что в неподвижности ты проводишь лишь малую часть занятия.
– Все верно, но есть одно «но». Ты же сама сказала, что асана – это удобное и приятное положение тела, – возражаю я. – Значит, цель занимающегося – принять эту позу и почувствовать себя в ней комфортно, замереть и расслабиться, наслаждаясь моментом. Остановись, мгновение, ты прекрасно, одним словом, так?