Он издал крик, перешедший в лающий кашель. Охваченный яростью и страхом, ударил себя по одной щеке, потом по другой, крепко зажмурил глаза, потом открыл их опять и только тут осознал, что игла все еще воткнута в его бедро. Он вытащил ее и уронил на пол.
– Разве я сделал недостаточно? – резко спросил Фергюс, обращаясь к женщине, увековеченной на стене. – У меня есть жена и дочь. Они в моем доме, живут со мной. Теперь мне должно быть разрешено прийти к тебе. Это же несправедливо. – Он упал на колени. – Ты несправедлива ко мне.
Свернувшись калачиком, уперевшись лбом в пол, Фергюс заплакал. Когда он выпрямился и сел, ничего не изменилось. Небо было совершенно темным, в доме царила тишина. В теле страдальца появилось новое ощущение – какая-то мягкость, как будто напряжение, удерживавшее его органы на местах, пока он был жив, ушло и они все слились воедино. Фергюс ощущал свое собственное дыхание, и это было скорее дыхание животного, чем человека.
– Я гнию, – сказал он. – Я должен все устроить до того, как я окончательно разложусь. Сколько времени у меня остается? Черт, я разваливаюсь на куски.
Зайдя на кухню, Фергюс достал ноутбук из старой сумки, висящей на двери, и трясущимися руками включил его. Он терпеть не мог использовать информационные технологии. Заходя в Интернет, он становился видимым. Но ему была нужна информация, и быстро. На экране вращался маленький кружок, и Фергюс ждал, грызя ногти.
Когда поисковая система наконец соизволила ожить, он напечатал «этапы разложения», нажал на кнопку возврата и сел за стол, чтобы прочесть перлы мудрости, которые предложит ему экран.
«Внутренние органы разлагаются в промежутке от двадцати четырех до семидесяти двух часов после наступления смерти, – прочел Фергюс. – Распухание и выделение кровавой пены из лицевых полостей происходит в промежутке от двух до пяти дней после наступления смерти. По прошествии месяца тело начинает разжижаться…» Он захлопнул крышку ноутбука.
– Как долго я был мертв? – спросил себя Фергюс.
Приехав в этот дом в последний раз, он привез сюда Мэгги. Это она виновата в том, что он свалился с лестницы. Осуществление его планов пошло не так, и девчонка повела себя плохо. Он был расстроен, нездоров.
Они сейчас наверху, подумал Фергюс. Он не знал, как долго женщина и девочка были одни, но они могут предоставить ему информацию, которая ему нужна.
За дверью было тихо. А может быть, дело в том, что слух Фергюса ослабел, как и его ощущение собственного существования. Он прижал ладони к деревянной двери, пытаясь почувствовать то, что лежало по другую сторону. Может быть, сосредоточившись, он сможет проникнуть сквозь нее? Возможно, изменилась вся его атомная структура. Фергюс сделал глубокий вдох и прижался к двери всем телом. Ничего не изменилось. Он крепко спаян со своим телом, и это будет продолжаться либо до тех пор, пока его плоть не спадет с костей, оставив его душу без пристанища и обрекши его на заточение в этом доме, либо до тех пор, пока он не найдет путь в загробный мир. Чтобы попасть туда, ему придется преодолеть новые препятствия. Но так было и тогда, когда он был жив. Даже его смерть превратилась в полный облом. Ему просто нужно с кем-то поговорить. Ключ неким чудесным образом все еще находился в замке, где он оставил его. Он повернул его и вошел.
Беззвучно ступив на ковролин, Фергюс закрыл за собой дверь и вошел в гостиную. Элспит и Мэгги лежали на диване, и едва он заговорил, они начали вопить.
– Вы видите меня? – спросил Фергюс.
Мэгги заплакала, и Элспит уткнулась лицом в ее волосы.
– Я спросил, видите ли вы меня.
Фергюс прошел вперед.
– Да, – крикнула Элспит. – Мы тебя видим.
– И что я такое?
Мэгги перестала плакать и уставилась на него. Элспит нахмурилась.
– Я… я не понимаю, – заикаясь, пролепетала она.
Фергюс раскинул руки:
– Что я такое? Что вы видите, когда смотрите на меня? Подойдите и дотроньтесь до меня. Мне надо знать, реален ли я.
– Не подходите к нему, – сказала Мэгги, вцепившись в Элспит и пытаясь не дать ей встать.
– Тс… – прошептала Элспит. – Все в порядке.
Она встала и двинулась к своему мучителю, медленно, осторожно, словно приближаясь к раненому зверю, вытянув руку вперед.
Подойдя, женщина легко сжала ладонь Фергюса:
– Я вижу тебя. Ты здесь, с нами. Ты чувствуешь мое прикосновение?
Фергюс пожал плечами.
– Ты реален, – сказала Элспит.
– Нет. – Фергюс замотал головой. – Ты просто говоришь мне то, что я хочу слышать. Я умер! Значит, я призрак. Я заточен в этом теле, но я знаю, что я мертв. Все внутри меня превратилось в желе и хлюпает, и весь мир пахнет смертью. Неужели ты не чуешь этот запах?
Элспит посмотрела на Мэгги и чуть заметно покачала головой:
– Нет, я ничего не чую. Я могу приготовить тебе теплое питье. Возможно, это поможет.
– Зачем мне пить? Я же сказал тебе, что я мертв. Трупам не нужны ни еда, ни питье. Это не имеет смысла, ведь все это просто проскочит через меня. Оно… – Фергюс ткнул себя в живот. Элспит попятилась. – Оно мне уже не принадлежит. Я просто обитаю в нем, пока не перейду в мир иной.
– Понятно, – пробормотала Элспит.
– Я свалился с лестницы из-за нее. – Фергюс показал на Мэгги. – Я привел ее сюда для тебя, затем я ушибся и умер чересчур рано. Никто не был готов принять меня.
Он двинулся к дивану, где Мэгги пыталась сделаться как можно более незаметной, вжавшись в угол.
Элспит преградила ему путь:
– Она слышала, как ты упал. Мы обе беспокоились за тебя. Мы много часов стояли у двери, звали тебя и жалели о том, что мы не можем выйти, чтобы помочь тебе. Это было ужасно, но ты по-прежнему дорог нам. Мы хотим помочь тебе, не так ли, Мэгги?
Девочка зарыдала.
– Вы правда беспокоились обо мне? – спросил Фергюс.
– Конечно же беспокоились, – подтвердила Элспит. – Ведь теперь мы твоя семья.
– Дело еще не закончено, – сказал Фергюс. – Тут еще остается свободная кровать. Мне надо заполнить ее.
Элспит застыла:
– О чем ты?
– Дело еще не завершено. Я не закончил. Как давно я умер?
– Я не знаю… – пролепетала Элспит.
Фергюс схватил ее за плечи и затряс:
– Говори.
Голова женщины моталась взад-вперед.
– Когда я умер? Как давно?
– Всего один день назад! – закричала Мэгги. – Оставьте ее в покое. Вы умерли только вчера.
Отпустив Элспит, Фергюс тяжело привалился к стене:
– Слава богу. У меня еще есть время до того, как из меня начнет выделяться пена. Я раздуюсь, как воздушный шар, ты это знала? – Его глаза казались дырами на его лице. – Я превращусь в месиво. Мне надо будет закончить все до этого, иначе я буду никуда не годен. Ты должна мне помочь.
– Что именно тебе нужно? – спросила Элспит.
– Для начала приберись здесь. Скоро тебе надо будет заботиться еще кое о ком. Матерям нравится проявлять заботу.
– Конечно, – согласилась Элспит. – Как тебе будет угодно. Мы с Мэгги поможем тебе, не так ли, дорогая?
– Конечно, – подтвердила девочка, встав в круг света от ночника.
Фергюс ухмыльнулся с открытым ртом, и Элспит отвернулась, чтобы не нюхать вонь от его дыхания.
Фергюс подался вперед и запечатлел на ее щеке слюнявый поцелуй:
– Я скоро вернусь. Попытайтесь не скучать.
Мэгги бросилась к стене, выдернула шнур ночника из розетки, и наступила непроглядная темнота. Два шага – и она оказалась за спиной Фергюса, накинула шнур ему на шею и, скрестив его концы, с силой потянула их.
– Помогите мне! – крикнула она Элспит.
Элспит сдавленно вскрикнула, когда Фергюс повалился назад, на Мэгги, и та упала, оказавшись под ним. Он хотел ухватиться за шнур, затем попытался дотянуться до лица Мэгги. Элспит искала в темноте руки мучителя, чтобы обездвижить их, пока Мэгги будет его душить.
Фергюс ударил Элспит коленом в живот. Она вскрикнула и отлетела назад, схватившись за живот.
– Элспит? – позвала Мэгги и от ужаса и усталости ослабила шнур.
Фергюс воспользовался моментом, чтобы отклониться вбок, шнур на миг затянулся, но он принялся бить девочку в лицо, с удовлетворением отмечая, что его кулак достигает своей цели.
Элспит плакала в нескольких футах от Фергюса, дыша с присвистом, глотая воздух. Мэгги поползла к ней, но Фергюс ухватил ее за лодыжку и подтащил к себе.
Похоже, смерть сделала его сильнее.
– Надо тебя проучить, – пробормотал он, достав из кармана перочинный нож. – Чтобы не дать тебе забыть.
– Нет! – крикнула Элспит. – Не трогай ее!
– Ты хочешь меня остановить?
– Я умоляю вас, – закричала Элспит.
– Ты или она. Одна из вас должна усвоить урок. Кто?
Мэгги плакала и пыталась отползти.
– Я, – твердо сказала Элспит. – Преподай урок мне. Так лучше запомним мы обе.
Тусклый свет крошечной лампочки микроволновки, проникающий в гостиную, отразился в лезвии ножа.
– Руку, – приказал Фергюс Элспит, отпустив лодыжку Мэгги.
Женщина заплакала, Мэгги подползла к ней. Элспит вытянула руку: у нее не осталось сил бороться.
Когда Фергюс прижал лезвие ножа к ее мизинцу выше средней костяшки, Элспит позвала свою собственную мать, а Мэгги завыла. Нож разрезал кожу, сухожилия, расколол кость и отделил палец.
Элспит повалилась на пол, Мэгги прижала к себе ее голову. Фергюс схватил девочку за волосы.
– Не шали, – сказал он, брызжа слюной в ее глаза. – Посмотри, что ты заставила меня сделать с твоей мамой.
Фергюс встал, потянулся к стене и ощупью двинулся к выходу, бранясь. Оказывается, быть мертвым – это так же паскудно, как быть живым. Он оставил женщину и девочку в темноте.
Глава 20
Они сидели в гостиничном номере Конни – Барда за письменным столом, Конни на полу – и смотрели на фотографии. Конни повесила на стену снимки мест, в которых Анджела бывала регулярно: супермаркет, кабинеты врача и стоматолога, школа, дома друзей и родных, банк. На противоположной стене висели фотографии мест, где часто бывала Элспит. Между ними не было пересечений. Эти две женщины имели разный финансовый, образовательный и социальный статус.