– Он предназначен для двух человек, – крикнул Фергюс. – И его можно использовать много раз – так лучше для окружающей среды. Ты и твоя мать сможете всегда быть вместе, и мы начнем нашу новую жизнь. На этот раз я смогу перейти в мир иной. Я сделал все, что должен был сделать на этой земле. Мне пора получить награду.
Фергюс сбросил ящик в яму, затем, смахнув землю с ближайшего надгробия, что-то невнятно пробормотал.
Потом он вытащил из багажника бесчувственную Элспит, и Мэгги услышала, как ее голова ударилась о днище гроба. К тому времени, когда маньяк вернулся за Мэгги, она вопила в свой кляп.
Она вопила, пока Фергюс закрывал гроб крышкой.
Она вопила, пока он забивал крышку гвоздями.
Она вопила еще громче, лежа в полной темноте, пока он засыпал гроб мокрой землей.
Но никто ее не слышал.
Глава 39
Когда приехал Барда, Конни сидела на заднем сиденье полицейской машины, держа на коленях коробку. Увидев выражение ее лица, инспектор едва не остановился в нескольких шагах от нее.
– Что ж, теперь понятно, почему номера его машины были заляпаны грязью, когда он похищал Мэгги Рассел, – сказал Барда. – Ведь тут проселок, так что либо его машина была вообще грязной, либо, глядя на эту грязь, он решил, что замазать номера – это легкий способ замести следы. К тому же рядом нет соседей, так что кричи, не кричи – никто не услышит. У этого дома идеальное расположение. Что у вас в этой коробке?
– Это было извлечено из-под половиц квартиры на верхнем этаже дома Эрисса. Мы недооценили его…
Конни отвела взгляд. Ее глаза покраснели.
Барда не ответил.
– Он убивал и раньше. Не знаю, осознает ли он это до конца. Его бред убедителен, и он повторяется, значит, у него бывают периоды, когда он как бы перезапускается, если вам нравится такое слово.
И больше всего меня беспокоит мысль о том, как он подходит к точке такого перезапуска.
– Конни, что лежит в этой коробке?
Она сунула внутрь трясущуюся руку и достала крохотный треснутый череп, уместившийся на ее ладони:
– Это был младенец. Остальные его кости тоже находились там. Маленькие ребрышки. Маленькие ножки. Пожарный нашел их, когда поднялся наверх в поисках каких-нибудь зацепок, которые могли бы подсказать нам, куда Фергюс отвез Элспит и Мэгги. Там были и другие кости. Пожарный не смог определить сколько, но точно много… Врач Фергюса Эрисса обрисовала мне повторяющийся сценарий. Несколько месяцев у него продолжается все усугубляющийся бред, в момент кризиса он исчезает, затем появляется вновь несколько месяцев спустя, и цикл начинается сначала. Там также находился разложившийся труп женщины, одетый и без видимых ран. Мы пока не может определить, как она умерла. Пожарным пришлось поднять еще несколько половиц, чтобы вытащить ее. На ней было надето точно такое же платье, как те, которые были обнаружены в спальне на верхнем этаже, где стояла двуспальная кровать.
– Значит, он похищает женщин, одинаково одевает их, а затем убивает?
– Да, и это соответствует лейтмотиву, объединяющему фотографии на стене. У преступника есть общее представление о женщине матери или жене, о том, как она должна выглядеть, как она должна быть одета, только что-то неизбежно идет не так, и тогда он чувствует потребность избавиться от… не знаю… от дефектной модели и раздобыть новую.
– Он серийный убийца, – сказал Барда и на секунду замолчал, словно переваривая эти слова. – Но тогда почему он не соответствует ни одному из описанных профилей?
– Потому что он не похож на тех серийных убийц, на которых составлялись эти профили. Тут остается много вопросов, но одно ясно: Фергюс понимал, что ему надо менять свои имена. Обращаясь в лечебницу, он всякий раз просил направить его к другому врачу и предъявлял для регистрации фальшивые документы. Вот только в его распоряжении не было средств для того, чтобы сменить также и свой адрес…
– Иными словами, каким бы убедительным и сложным ни был его бред, его мозг все еще функционирует достаточно хорошо, чтобы заметать следы? – спросил Барда.
– Совершенно верно. Хотя время от времени Фергюс впадает в бред, это не мешает ему быть изворотливым и склонным к манипулированию. Я думаю, что преступление, которое он совершил в Эдвокейтс-Клоус, стало для него началом нового цикла преступлений. Похищать и убивать бездомных, проституток или тех, кто сбежал из дому, было относительно безопасно, поскольку общество не замечало их пропажи. Но такие люди не удовлетворяли потребностей Фергюса, если хотите, они не отвечали его стандартам. Он начинал свой цикл опять и опять, каждый раз веря в то, что он умирает. Только представьте себе, как это мучительно должно быть для человека, который живет один. Ты считаешь, что твое тело гниет, что никто не может тебе помочь и что никто тебе даже не поверит. Это кошмар, повторявшийся вновь и вновь. Найдя Анджелу, Фергюс решил, что она-то ему и нужна, хотя это было связано с куда большим риском.
– Зачем? Я понимаю, что он хотел получить семью, которой у него никогда не было, но как это могло ему помочь?
Конни пожала плечами:
– Может быть, ему просто хочется, чтобы кто-то оплакивал его после того, как он умрет, а затем, когда он осознает, что он все-таки не умрет, его придуманная семья оказывается ему больше не нужна. И убить похищенных людей безопаснее, чем позволить им вернуться к жизни и рассказать о нем полиции.
Барда сложил руки на груди:
– А что еще было найдено в этом межэтажном пространстве?
– Только кости и труп. Никакого оружия и никаких личных вещей.
– Значит, либо эти люди были убиты не там, либо преступник избавился от их одежды и личных вещей позднее. Должно быть, у него бывают периоды, когда он ясно осознает, что делает. Итак, давайте начнем с того, что нам известно. Этот дом и земля, на которой он стоит, имеют реальную стоимость. Значит, надо отследить деньги, заплаченные за него. Первым делом нам надо выяснить все о личности преступника. – И Барда начал писать сообщение с инструкциями на своем телефоне.
Конни не мешала ему работать, глядя на почерневшие от огня нижние этажи дома. Был час дня.
Фергюс Эрисс… или как там его… уехал давно. Он не прятался, а что-то делал. У него была цель…
По небу быстро плыли тучи, черные внизу, то и дело меняющие форму, что предвещало близкую грозу. Холодало. В такие моменты Конни недоставало способности различать цвета. Когда мир казался таким мрачным, можно было бы найти утешение в зеленой траве, в голубых и карих глазах людей, которым не все равно, что происходит вокруг, в розовых тонах заката.
– Ага, есть кое-что, – сказал Барда. – Этот дом зарегистрирован на мужчину по имени Харрис Поуви. На него же зарегистрирована и машина, соответствующая описанию, которое нам дала свидетельница из школы Мэгги. Поуви тридцать шесть лет. Я попросил людей в муниципальном совете поднять архивы в поисках предыдущих владельцев этого дома, и похоже, что дом был оставлен Харрису его бабушкой, Делией Поуви.
– У них одна и та же фамилия, – заметила Конни. – Стало быть, его мать не выходила замуж.
– Да, я тоже обратил на это внимание. Мать Харриса умерла вскоре после его рождения. Похоже, это было самоубийство. Возможно, она страдала от послеродовой депрессии, но, чтобы установить это точно, понадобится покопаться в архивах. Таким образом, Харрис Поуви был воспитан его бабушкой и рос без матери и без отца. Он сказал своему врачу, что его лечили электрошоком от депрессии, не поддававшейся лекарственной терапии. Это вписывается в общую картину. Но это еще не все. Харрис Поуви имел брата-близнеца Артура, который умер в тот же день, что и его мать. Похоже, она убила сначала его, а потом себя.
– Значит, Харрис выжил, и ему пришлось жить с таким эмоциональным багажом. Расти без матери тяжело при любых обстоятельствах, но при таких… – Конни замолчала.
– Но она оставила Харриса в живых. И он выжил, – заметил Барда.
– Возможно, наш преступник смотрит на это по-другому, считая, что мать выбрала его брата, взяла Артура с собой, а его бросила.
– Значит, Зевьер стал для него заменой его брата? – спросил Барда.
Конни ответила на это полуулыбкой:
– Возможно, вы правы. Но пока Зевьер не придет в сознание, мы не можем знать это наверняка.
– А внутри больше не было зацепок, которые могли бы подсказать нам, где этот малый находится теперь?
– Нет. Вся электрика полетела во время пожара. Компьютер не включается, да и вообще он очень старый. Там имеется несколько запертых выдвижных ящиков, но вряд ли мы найдем в них карту с крестиком, который позволил бы нам решить эту головоломку. Многие окна в доме замурованы. И не только в тех апартаментах, где маньяк держал своих пленников, но и в его собственной спальне. Это выбило пожарного, который мне помогал, из колеи на целую минуту. На месте окон намалеван вид, причем так примитивно, словно рисовал ребенок. Так же намалеваны и занавески. Не исключено, что окно в спальне Харриса заложил не он сам, а его бабушка.
– Если его депрессия была такой тяжелой, возможно, она боялась, как бы он не выпрыгнул из окна. Это высокое здание, – предположил Барда.
– Да. Вы можете представить себе, каково мальчику было, когда он рос? Должно быть, он считал, что само его существование послужило причиной смерти его матери. Его отец так и не появился, а бабушка, возможно, была отнюдь не в восторге от такого поворота дела. Должно быть, детство у мальчишки было полной жопой.
– Таким образом, его лечили, лечение не помогло, и он вообразил, будто умирает. Что же он предпринял, чтобы попытаться исправить дело?
– Возможно, он не хочет ничего исправлять. Мы проводим столько времени в привычной нам зоне комфорта и готовы на все, чтобы продолжать жить по-прежнему. Мы полагаемся на лекарства, на экстренные службы, на везение, на судьбу. Смерть – это самое худшее, что мы можем себе представить. Вот только для некоторых людей это не так. Я провела достаточно времени взаперти в обществе тех, кто считал, что смерть менее мучительна, чем жизнь, и, по-моему, нам всем нужно пересмотреть наш взгляд на эту проблему. Возможно, преступник хочет умереть. Возможно, его мучает не мысль о том, что он умирает, а повторяющееся осознание, что это не так. В состоянии такой безнадеги человек способен на все, чтобы это прекратить… Чтобы положить конец своей жизни и своим мучениям.