трекера GPS, стоящего на полицейской машине, на которой мы доехали до кладбища.
Барда вопросительно поднял брови.
– Фарзана была в полном порядке. У нее был парень, который наверняка пришелся бы не по вкусу ее отцу, и она решила, что будет проще обставить дело так, будто ее похитили, чем просто взять и сбежать. Свой телефон она выкинула из окна машины, чтобы ее не смогли отследить. Полиция нашла голубков в аэропорту Глазго.
– Элспит?
– Она жива, но находится не в лучшей форме. Пройдет какое-то время, прежде чем врачи смогут определить, насколько пострадал ее мозг. Вроде бы его функции находятся на приемлемом уровне. Ее держат в медикаментозной коме, чтобы дать ей время восстановиться.
– Молодец!
Барда притянул Конни к себе.
– Спасибо. Я также сказала твоей жене, что я о ней думаю. Полагаю, ты не против.
– Ты сделала что?
– Послушай, я остановила серийного убийцу и спасла женщину и девочку, которых он похоронил заживо, так что не мог бы ты оказать мне снисхождение? У меня были самые благие намерения.
Барда нахмурился, затем рассмеялся:
– Ты прощена. Пошла она на хрен.
– Ничего себе, – протянула Конни. – Когда ты говоришь вот так, мне тяжело думать об отъезде.
Барда перестал улыбаться:
– Ты уезжаешь?
– Да. Меня попросили провести в Вашингтоне серию семинаров по синдрому Котара. Этим заинтересовалось ФБР. Я посмотрела старые томограммы мозга Харриса Поуви. Лечение электрошоком вызывает небольшие судороги, так и должно происходить. Оно прерывает передачу некоторых импульсов. Однако в его случае лечение депрессии, которое ему прописали, привело к возникновению более значительного повреждения, возможно потому, что ему дали недостаточную анестезию и у него случился неконтролируемый судорожный припадок. Это повреждение могло стать причиной его бредовых идей. Он поступил в больницу, будучи подростком, имеющим незначительное расстройство психики, а вышел серийным убийцей. По сравнению с этим мой опыт лечения у психиатра может показаться чем-то вроде легкой прогулки.
– В самом деле? Вы даже сейчас все переводите на себя? – Эти слова были произнесены презрительным тоном.
– Я бы сказала «не вставайте», но мне очевидно, что вы и без того не собираетесь это делать.
В палату прошествовала суперинтендант сыскной полиции Овербек, громко стуча шпильками по плиточному полу.
– Мэм, – выдавил из себя Барда.
– Не называйте меня мэм, инспектор. На меня обрушилось столько писанины, что я завалена ею до самых моих дорогущих грудных имплантов. Профайлер-фрилансер легла в гроб вместе с серийным убийцей, которому вы позволили одолеть себя. Женщина и ребенок еле-еле смогли выбраться из этого гроба живыми. Криминалистическая бригада исследует кучу костей, не говоря уже о полуразложившемся трупе. К тому времени, когда все это закончится, мне присудят «Оскара» за самую впечатляющую версию полной жопы в истории полиции.
– Все три жертвы похитителя остались живы, – напомнил суперинтенданту Барда.
– Харрис Поуви мертв. – Конни пожала плечами. – Никакого хлопотного суда, никаких отчетов психиатров. Я бы сказала, что это неплохой результат.
– Пожалуй. – Ответ Овербек был уклончив. – Такого окончания дела я не ожидала. Скажите, доктор Вулвайн, вы всегда носите этот ваш поясной ремень или в тот день вам просто повезло?
Барда уставился на Конни, потом на Овербек, потом опять на Конни:
– А что, тут есть проблема?
– Лучше бы, чтобы ее не было, – хмыкнула Овербек. – Весьма удачно, что у вас, инспектор Барда, оказался такой находчивый напарник с такими крепкими нервами. – Она подошла к Конни и заглянула ей в глаза: – Чтобы задушить взрослого человека, требуется немало времени. Кислорода там было немного, пространство было тесным. К тому же он, должно быть, неистово сучил ногами. И издавал такие ужасные звуки. Я представить себе не могу подобную жуть.
– Да ну? – Конни улыбнулась. – По-моему, у вас нет особых проблем с тем, чтобы представить себе, как это было.
– Меня бесит, когда я недооцениваю людей, – заметила Овербек. – Это вызывает у меня чувство уязвимости.
– От этого вам бы помогла психотерапия. Думаю, я бы сказала, что у вас проблемы с доверием – таков мой диагноз. Если хотите, я могу порекомендовать вам хорошего психолога.
– Думаю, на сегодня психологии с меня хватит, больше я не выдержу, – усмехнулась Овербек. – Барда, поправляйтесь быстрей. Вам надо заняться бумажной работой, и если вы подумываете подать иск о возмещении личного ущерба против полиции Шотландии, то советую вам передумать.
– Вообще-то я не собирался… – начал Барда.
– Официально меня прислали сюда для того, чтобы я поздравила вас обоих, так что давайте притворимся, что я это сделала. – Овербек бесцеремонно повернулась к Барде и Конни спиной, собираясь уходить.
– Подождите, а что известно об остальных жертвах этого психа? – спросила Конни.
– Мы работаем над установлением их личностей. Всего были обнаружены останки двенадцати человек. Мы полагаем, что Харрис хоронил их заживо в гробу, а затем выкапывал, когда гроб становился ему нужен для очередной попытки создания так называемой семьи. Он очищал кости своих жертв и прятал под полом. С трупом женщины, который разложился только частично, он либо схалтурил, либо торопился перейти к следующему этапу. Мы смогли идентифицировать ее. До недавних пор к торговле людьми был причастен один особо талантливый мерзавец по имени Финлей Уилсон. За несколько лет он ввез в страну сотни женщин, в основном из Восточной Европы. К счастью, в прошлом году его прикончили, притом в приличествующей такой мрази жестокой манере. Насколько я помню, ему отрезали голову. Погибшая молодая женщина была одной из жертв Уилсона. Она была ввезена в страну, будучи беременной. Уилсон предоставлял ее своим клиентам, чтобы они удовлетворяли свои фантазии, а затем продал ее вместе с ее ребенком.
– Харрис купил ее? – спросил Барда.
– Похоже на то, – подтвердила Овербек. – В том числе и поэтому меня не особо волнуют обстоятельства его смерти. – И она посмотрела на Конни, которая вскинула брови.
– А что другие кости? – осведомился Барда.
– Мы проверяем сведения о тех, кто пропал без вести, о беглецах, бездомных, проститутках, и не только в Эдинбурге, но и по всей Шотландии. Не исключено, что других своих жертв этот серийный убийца тоже купил у торговцев людьми. Двух мы опознали по ДНК. Одна – это десятилетняя девочка по имени Эмили, которая, как считалось, утонула в озере два года назад. Ее кроссовки и резинка для волос были найдены там в воде. Теперь мы полагаем, что Фергюс похитил ее из кемпинга. Кроме того, пять лет назад молодая женщина была похищена из…
– переулка Эдвокейтс-Клоус, – тихо закончила Конни.
– Верно, – подтвердила Овербек.
– В то время он еще только оттачивал методы своих действий, – заметила Конни.
– Один Бог знает, скольких еще людей он бы мог убить, если бы его не остановили, – сказала Овербек. – А я-то считала, что привлечение к работе профайлера-криминалиста – это деньги на ветер. – Она сложила руки на груди. – Мне пора вернуться к работе. Полагаю, доктор Вулвайн, вы будете держаться от меня подальше, пока Соединенное Королевство не забудет имени Харриса Поуви.
– Это звучит как приказ, – заметила Конни.
– Да, черт возьми, приказ. Приятно было с вами поболтать.
Она удалилась, и в палату возвратилось тепло.
– Я же говорила тебе, я ей нравлюсь, – ухмыльнулась Конни.
– Думаю, есть много такого, чего ты мне еще не объяснила.
– Ничего важного. Вероятно, в своем заключительном отчете я просто объяснила то, что произошло, недостаточно внятно.
– Ты убила его. И сделала это с помощью поясного ремня? Овербек была права. Должно быть, это было нелегко.
– Это была самооборона. Однако это было легче, чем ты думаешь, ведь вопрос стоял так – либо его жизнь, либо моя. В гробу было мало кислорода, и я не знала, когда меня найдут. И я хочу получить свой ремень обратно, когда дело было будет закрыто. Смотри, не забудь прислать его мне. Он у меня давно.
– Перестань валять дурака.
– Да ладно. Вообще-то это ремень ручной работы из Италии.
– Конни, то, что тебе пришлось пережить…
– Давай не будем. Я выжила. Ты тоже. Все могло закончиться намного хуже.
Барда лежал неподвижно, глядя на Конни. Она первая отвела глаза.
– Жаль, что ты возвращаешься в Америку, – сказал инспектор.
– В самом деле? – усмехнулась Конни. – Вообще-то мне предложили поработать консультантом в Лондоне, когда я закончу свои дела в Вашингтоне. Полагаю, я могла бы рассмотреть это предложение.
– Не зарывайся, – посоветовал Барда.
– Меня уже поздно воспитывать. – Конни встала. – Мне надо успеть на самолет, инспектор Барда. – Она быстро и нежно поцеловала его в губы. – Но каждый день я буду ждать твоего звонка. Только помни о разнице во времени. Я терпеть не могу, когда меня будят по ночам.
– Я это учту.
– Тогда до новой встречи. – И Конни, остановившись в дверях, помахала рукой.
– А ты не могла бы как-нибудь показать мне Мартаз-Винъярд? – спросил Барда. – Похоже, это одно из тех мест, пребывание в которых идет на пользу душе.
– Верно, – улыбнулась Конни. – И да, я тебе его обязательно покажу. Мне хочется показать его именно тебе.
Барда улыбнулся и закрыл глаза. Когда он открыл их опять, доктор Констанс Вулвайн уже ушла.
Благодарственное слово
Эта книга появилась на свет благодаря ряду совпадений, настолько выходящих из ряда вон, что я никогда не осмелилась бы о них написать. Когда мы переехали из Англии в Америку, одним из самых тяжелых для меня моментов стало расставание с моей замечательной подругой Андреа Гибсон, которая была моим бета-ридером и самой моей верной опорой с тех самых пор, как я начала писать. У Андреа был друг, который, как она сказала, облегчит нашу адаптацию в Америке, Мэтью Спаркс, работающий в университете и живущий «где-то в Калифорнии». И, конечно, в стране с населением триста двадцать миллионов человек неизбежно случилось так, что старый друг Андреа жил менее чем в одной миле от нашего дома. Собственно говоря, я, не ведая того, встретилась на улице с собакой Мэтта задолго до того, как познакомилась с ним самим. Жена Мэтта, Мари Льюис, оказалась адвокатом, и сразу выяснилось, что у нас с ней много общего (а также общая любовь к кино, сыру, собакам и коктейлям, что тоже помогло). Были отправлены имейлы, были сделаны телефонные звонки, и в конце концов случилась телефонная конференция с Управлением по связям с общественностью ФБР, в которой участвовали старший специальный агент Джеффри Хайнце и прекрасный старший специальный агент Молли Эмман, которой я невероятно благодарна.