[205] красивых ног. Каждый знаток в подобного рода вещах согласился бы, что ноги хороши. Они ни были слишком мясисты, ни слишком малы, ни слишком массивны, ни слишком хрупки. Нельзя себе представить что-нибудь изящнее изгиба его os femoris[206], а легкая выпуклость на задней стороне была именно такова, какой она должна быть при совершенно пропорциональной икре. Желал бы я, чтобы мой юный и талантливый друг, скульптор Чипончипино увидел ноги бригадного генерала Джона А. Б. С. Смита.
Но хотя таких, безусловно, красивых людей не на каждом шагу встретишь, я все-таки не мог убедить себя, что поразившее меня замечательное нечто, – что странное впечатление de je ne sais quoi[207], производимое моим новым знакомцем, – зависело вполне или хоть сколько-нибудь от самого совершенства его телесной красоты. Может быть, оно зависело от его манер, но и в этом я не был уверен. Была какая-то натянутость, чтоб не сказать деревянность в его осанке, – известная степень размеренной и, если можно так выразиться, прямолинейной точности, сопровождавшей каждое его движение. При более мизерной фигуре это производило бы самое отталкивающее впечатление жеманства, напыщенности или принужденности, но в данном случае, благодаря громадному росту этого джентльмена, казалось весьма естественным чувством достоинства, hauteur[208].
Приятель, любезно представивший меня генералу Смиту, прошептал мне на ухо несколько слов об этой личности: – Замечательный человек – весьма замечательный человек – один из самых замечательных людей нашего века. Любимец женщин – главным образом благодаря репутации героя.
– В этом отношении не имеет соперников человек отчаянной храбрости, – одно слово, головорез, – говорил мой друг, еще более понизив голос при этих словах и поразив меня своим таинственным тоном.
– Одно слово, головорез? Вероятно, он проявил свою храбрость в последней кампании против индейцев Бугабу и Кикапу?
Мой друг вытаращил глаза: – Господи! – Черт побери! – Чудеса храбрости! – неужели вы не слыхали? – ведь он – человек…
– Человек Божий, как поживаете? что поделываете? душевно рад вас видеть! – перебил в эту минуту генерал, пожимая руку моему приятелю и приветствуя меня церемонным, но вежливым поклоном. Я подумал (и теперь думаю), что мне еще не приходилось слышать такого звучного голоса и видеть таких прекрасных зубов, но должен сознаться, мне был неприятен перерыв именно в эту минуту, когда нашептывания моего друга возбудили во мне крайний интерес к герою Бугабусской и Кикапусской кампаний.
Как бы то ни было, блестящий разговор бригадного генерала Джона А. Б. С. Смита вскоре рассеял мою досаду. Мой друг тотчас ушел, и наш продолжительный têt-à-tête[209] оказался для меня не только приятным, но и истинно поучительным. Мне никогда еще не приходилось беседовать с таким красноречивым и образованным человеком. Но с весьма понятной скромностью он не коснулся темы, которая наиболее занимала меня в данную минуту – я подразумеваю таинственные обстоятельства Бугабусской войны. Я с своей стороны счел неделикатным заводить разговор на эту тему, хотя мне очень этого хотелось. Я заметил также, что галантный солдат касался преимущественно научных вопросов и с увлечением толковал о быстрых успехах механических изобретений в наше время. О чем бы я ни заговаривал, он неизменно возвращался к этой теме.
– Это ни с чем не сравнится, – говорил он, – мы удивительные люди и живем в удивительном веке. Парашюты и железные дороги, волчьи ловушки и скорострельные ружья! Наши пароходы на всех морях, а почтовый аэростат Нассау вскоре начнет регулярные перелеты (двадцать фунтов стерлингов в один конец) между Лондоном и Тимбукту. А кто измерит громадное влияние великих открытий в области электромагнетизма на общественную жизнь, искусство, торговлю, литературу? Это еще не все, поверьте мне. Нет конца прогрессу изобретений. Самые изумительные, самые остроумные и, смею сказать, мистер… мистер… Томсон, если не ошибаюсь – самые полезные, самые полезнейшие механические изобретения вырастают ежедневно как грибы, если можно так выразиться, или, употребляя более картинное выражение, как… да… саранча… как саранча, мистер Томсон… среди нас и… э… э… а… вокруг нас.
Конечно, моя фамилия не Томсон; но все-таки вряд ли нужно говорить, что я расстался с генералом Смитом, проникнутый усиленным интересом к его личности генерала, высоким уважением к его разговорным способностям и глубочайшим сознанием выгод и привилегий, которыми мы пользуемся, живя в век механических изобретений.
Мое любопытство, однако, осталось неудовлетворенным, и я решился расспросить знакомых о бригадном генерале и в особенности о достопамятных происшествиях, quorum pars magna fuit[210] в течение Бугабусской и Кикапусской кампаний.
Первый представившийся случай, которым я (horresco referens[211]) воспользовался без зазрения совести, имел место в церкви достопочтенного доктора Друммуммуппа, где я очутился в воскресенье, как раз во время проповеди, не только на скамье, но и рядом с моим достойным и экспансивным другом, мисс Табитой Б. Мы переглянулись, а затем начали, sotto voce[212], оживленный têt-à-tête.
– Смит! – отвечала она на мой очень серьезный вопрос, – Смит!.. не генерал ли Джон А. Б. С?.. Господи, я думала, что вы знаете о нем! Удивительно изобретательный век! Ужасное дело!.. Какие кровожадные злодеи эти Кикапу!.. дрался как герой… чудеса храбрости… бессмертная слава. Смит! Бригадный генерал Джон А. Б. С!.. да ведь это человек…
– Человек, – рявкнул во всю глотку доктор Друммуммупп, ударив кулаком по кафедре так, что она чуть не разлетелась вдребезги, – человек, рожденный женщиной, является и увядает, как былинка в поле; век его краток!.. Я отлетел на конец скамейки, заметив по красноречивым взорам проповедника, что его гнев, едва не оказавшийся роковым для кафедры, был вызван нашим перешептываньем. Нечего делать, я покорился судьбе и претерпел мученичество – прослушал в благоговейном молчании эту превосходную проповедь.
Поздно вечером я заглянул в Рентипольский театр и, в полной уверенности получить все нужные мне сведения, зашел в ложу двух изящнейших образчиков любезности и всезнания, мисс Арабеллы и Миранды Когносценти. Превосходный трагик Климакс отламывал Яго перед многочисленной публикой, так что я не без труда объяснил, что мне требуется, тем более что наша ложа была ближайшая к кулисе и приходилась как раз над сценой.
– Смит! – сказала мисс Арабелла, уразумев наконец, чего я добиваюсь, – Смит?.. генерал Джон А. Б. С?
– Смит? – задумчиво спросила Миранда, – Боже мой, видали вы когда-нибудь такую прекрасную фигуру?
– Никогда, сударыня, но скажите мне…
– Такую неподражаемую грацию?
– Никогда, честное слово!.. но будьте добры, объясните мне…
– Такое знание драматических эффектов?
– Сударыня!
– Такое понимание истинных красот Шекспира? Взгляните на эту ногу.
– Черт! – и я обратился к ее соседке.
– Смит? – сказала она, – генерал Джон А. Б. С.? – Ужасная история, не правда ли? – какие негодяи эти Бугабу – настоящие дикари, но мы живем в изобретательном веке! – Смит! – О да! великий человек!.. отчаянная голова… бессмертная слава… чудеса храбрости! Никогда не слыхали? – (Эти слова произнесены почти со стоном.) – Господи! – ведь это человек…
– Человек ты или нет? – Ужель в тебе ни сердца нет, ни смысла? – завыл Климакс мне в ухо, потрясая кулаком перед моей физиономией, так что я решительно не мог и не хотел выдержать. Я тотчас оставил ложу мисс Когносценти, отправился за кулисы и задал бездельнику такую трепку, о которой он, наверно, будет помнить до смертного дня.
Я был уверен, что на soirée[213] хорошенькой вдовушки миссис Кэтлик О’Трумп не может случиться ничего подобного. Итак, усевшись за карточный столик, vis-á-vis[214] с прелестной хозяйкой, я обратился к ней с вопросами, разрешение которых было так важно для моего душевного спокойствия.
– Смит? – сказала она – генерал Джон А. Б. С.? Ужасное дело, не правда ли? – вы сказали бубны? – отъявленные негодяи эти Кикапу! – мы играем в вист, мистер Тэттль, прошу помнить – правда, наш век – век изобретений по преимуществу, par excellence[215], как говорят французы!.. о, истинный герой!.. отчаянная голова!.. нет червей, мистер Тэттль?.. это невероятно!.. бессмертная слава… чудеса храбрости!.. Никогда не слыхали!.. Господи, да ведь это тот…
– Тотт?.. Капитан Тотт? – взвизгнула какая-то бабенка в дальнем углу комнаты. – Вы говорите о капитане Тотте и его дуэли?.. о… я должна узнать… говорите… продолжайте, миссис О’Трумп!.. рассказывайте! – И миссис О’Трумп принялась рассказывать, и пошла, и пошла, все о каком-то капитане Тотте, которого застрелили, или повесили, или должны были застрелить и повесить. Да! Миссис О’Трумп пошла, а я – я ушел. У меня не было шансов услышать что-нибудь в этот вечер о бригадном генерале Джоне А. Б. С. Смите.
Я, однако, утешался надеждой, что не вечно же судьба будет против меня, и рискнул на новую попытку на рауте у обворожительного ангельчика, прелестной миссис Пируэтт.
– Смит? – сказала миссис Пируэтт, – когда мы вертелись, выделывая изящные pas-de-zéphyr – Смит?.. генерал Джон А. Б. С.?.. Как ужасна эта Бугабусская кампания, не правда ли?.. что за звери эти индейцы!.. Как вы держите носки! стыдитесь… какой храбрец, бедняга!.. Но в наше время такие удивительные изобретения… Ох, я совсем задыхаюсь… отчаянная голова… чудеса храбрости… никогда не слыхали!.. может ли быть… сядемте, я вам расскажу… ведь это человек (man)…