Все повалили к сцене, чтобы занять хорошие места. Шезлонги быстро разобрали, сестра расстелила коврик, мы устроились на нем, Дебби втиснулась между нами. Мама и Крошка Джек с другого края сцены не видели, как мы им машем, и наблюдали за происходящим из-за стола на козлах, на котором громоздились кучи подержанной одежды. Крошка Джек обкусывал тесто с верхушки своего пирога.
Начался конкурс, и две девочки исполнили танец «Гусиный пруд», якобы в стиле «Лебединого озера». Смотреть было очень скучно, так что танец и в самом деле был в стиле «Лебединого озера», зрители ерзали. Потом мальчик быстро-быстро спел «Синие замшевые туфли», что было чуть получше балета. После этого девочка прочитала стихотворение о реке, впадающей в море, которое[15] она сама написала. Вне всякого сомнения, этот номер был худшим из трех.
Потом очень маленькая девочка станцевала чечетку и заплакала, что я не стала засчитывать, а еще две девочки исполнили приличный гимнастический номер: ходили колесом и садились на шпагат. Публике нравилось, но в финале одна из девочек не смогла сесть на шпагат, и это выглядело неловко, и никто не захлопал. Но в целом это, возможно, был лучший номер. Из показанных.
Последней по порядку, но не по значению на сцену вышла Миранда Лонглейди. Увидев ее, мы с сестрой пришли в возбуждение. Она улыбалась улыбкой эстрадной артистки (безумной, но профессиональной), на ней было желтое платье и цилиндр. Она не спешила начинать, дожидаясь нужной атмосферы. Как будто солнце выглянуло – отчасти потому, что Мелоди, однояйцевый близнец Миранды, светила на нее ярким фонариком, а отчасти потому, что солнце и в самом деле выглянуло.
Миранда поприветствовала публику и вытащила из коробочки Буфо, маминого лягушонка. Сначала Буфо стеснялся и прятался у Миранды под мышкой. Вокруг его шеи она повязала желтую ленточку под цвет платью и вокруг шляпы тоже повязала ленточку. Я ее ненавидела.
Она начала: «Дамы и господа, позвольте представить вам лягушонка Фредди».
Я поглядела на маму через стол на козлах. Она смотрела во все глаза, приоткрыв рот. Мне было не по себе и неловко за Буфо, точно он был моим ребенком, или братом, или кем-то еще, и мне было стыдно, что мама его видит. Она не в том состоянии, чтобы наблюдать позор лягушки из своего детства, которую я отдала, не спросив ее.
Лягушонок Фредди вскоре набрался уверенности в себе и раскланялся. Потом они вдвоем исполнили смешной до истерики номер под аккомпанемент миссис Фринк (она также аккомпанировала девочкам с «Гусиным прудом» и гимнасткам). Закончили они коротким смешным разговором, полным флирта. Миранда здорово навострилась манипулировать лягушонком, и когда номер закончился, публика смеялась, и хлопала, и кричала «браво!».
Миссис Грэм-Голдинг вышла на сцену, тоже смеясь и хлопая. Ей пришлось опереться на стул и отдышаться, чтобы прийти в себя.
– О боже мой. Вот это да, – сказала она, задыхаясь, – это было здорово, правда, дамы и господа? Спасибо вам, Миранда и Фредди.
Миранда сделала реверанс, а Фредди помахал лапкой. И все снова захлопали.
Мы с мамой посмотрели друг на друга – долго, широко раскрыв глаза. Потом миссис Грэм-Голдинг появилась на сцене со второй судьей, миссис Фринк из магазина «Охота», и они объявили победителя конкурса. Конечно, это была Миранда, и ее с Буфо вызвали на сцену, чтобы вручить небольшой приз и пакетик с ирисками военного времени.
Я не знала, что и думать. Сестра явно считала, что это хороший результат. Меня переполняли глубокая обида, и гнев, и ревность, и желание (не опять, а снова) ударить Миранду по лицу.
Я огляделась по сторонам и увидела, что мама отошла от стола и увлекла миссис Грэм-Голдинг в сторону так же, как сестра увлекла в сторону мистера Олифанта, – решительно и немного резко. Я вскочила с коврика, но когда подобралась достаточно близко, чтобы услышать разговор, он уже заканчивался.
– Понятно, что же, очень жаль, ситуация непростая, – говорила миссис Грэм-Голдинг, – давайте посмотрим, что можно сделать.
Вскоре после этого судья снова появилась на сцене. Она извинилась перед публикой и попросила еще минуточку внимания.
– Перед тем как начнутся танцы, я хотела бы объявить, что лягушонок Фредди, который выиграл в конкурсе талантов вместе с Мирандой, выступал с любезного разрешения мисс Лиззи Вогел, и жюри решило вручить Лиззи ириски.
Раздались жидкие аплодисменты, и я поднялась на сцену и взяла бумажный кулечек из рук улыбающейся судьи.
Миранда стояла рядом со сценой.
– Ну и придурки эти Вогелы. Сначала всучили мне эту дурацкую лягушку, правда же, Мел, – сказала она, повернувшись к Мелоди, – а теперь хотят урвать моей славы для этой мелкой идиотки Лиззи.
Мелоди энергично кивала, пока Миранда не шлепнула ее по макушке. И когда я слезла со сцены, Миранда швырнула мне Буфо:
– Забирай свою лягушатину.
Никогда я не чувствовала себя такой счастливой. Дело было не в справедливости, не в ирисках и даже не в возвращении лягушонка. А в том, что мама заступилась за меня, за нас. В ее взгляде, обращенном на меня через козлы с подержанной одеждой и истоптанную лужайку. И в том, что мы обе думали одно и то же.
Позже я сказала маме:
– Правда же, у нее подлая душонка?
Мама сама могла выразиться в этом духе, потому что воспитывалась в 1950-е годы.
Мама кивнула. Но мне этого было недостаточно.
– Я ее ненавижу, а ты, мама? – спросила я.
– Нет. Я ее не ненавижу, – сказала мама. – Но у нее подлая душонка.
16
Вынуждена признать, что пока мы ждали, что из мистера Олифанта выйдет что-нибудь путное, у нас возникли разногласия относительно контроля над Списком мужчин. Я всегда знала, что сестра тут главная, но считала само собой разумеющимся, что мы должны согласовывать включение в Список новых кандидатов.
Мистер Несбит, немолодой мужчина с окладистой бородой, похоже, раньше жил в одном из домиков, составивших наш коттедж. Он часто сидел на лавочке почти напротив, сосал мятные леденцы, что-то кричал про Суэцкий канал и предлагал детям постучать по его деревянной ноге.
Однажды, заглянув в Список, я с удивлением обнаружила там мистера Несбита, пусть и с вопросительным знаком. Я прекрасно знала, что мужчин в деревне дефицит, а маму нужно подбодрить после чудовищной попытки воссоединиться с родственниками, но я на 100 % выступала против мистера Несбита. Идея включить мистера Несбита в Список была столь смехотворной, что ее не стоило даже обсуждать, но его имя уже было вписано синей ручкой, так что обсуждать пришлось.
– Почему ты добавила мистера Несбита? – спросила я, надеясь, что это совсем другой мистер Несбит, доктор из соседней деревни или кто-то в этом роде.
– А почему нет? – отозвалась сестра.
– Ты имеешь в виду, что это тот самый мистер Несбит, – сказала я, – но он же фактически бродяга.
– Он ветеран войны, Лиззи, – сказала сестра.
– Он не в своем уме, – сказала я.
– Он многое пережил, – сказала сестра.
– Мама ни за что не привыкнет к деревянной ноге, – сказала я.
– Черт возьми, придется ей привыкнуть, – очень сердито сказала сестра.
– Это будет кошмар, – сказала я.
– Мы решили никого не исключать, – напомнила сестра.
– Я исключаю мистера Несбита, – сказала я.
– Ну а я говорю, дай ему шанс, – сказала сестра.
– Нет, – сказала я, – он по складу характера не приспособлен встать у руля.
И пусть я была недоброй, зато разумной, ведь мы не могли включить в Список человека, который имеет привычку покрикивать «слезь и подои ее» каждый раз, когда мы проезжали мимо него на пони. И главное, о каком сотрудничестве с сестрой может идти речь, если она действует в одностороннем порядке? Не то чтобы в то время я использовала подобную формулировку. Ясное дело.
– А как бы тебе понравилось, если бы я добавила кого-нибудь без спроса? – спросила я.
– Можешь добавлять кого хочешь, – сказала она.
Так я и поступила. Я добавила в Список в равной степени нежелательного мужчину – я знала, что сестра точно не хочет, чтобы он встал у руля. Он находился на одной ступени с мистером Несбитом.
Мистер Терри, мясник, был одним из тех жизнерадостных, вовлеченных в жизнь деревни типов, которые собирают деньги для комитета по рождественским украшениям и жертвуют мясо и премиальные сосиски на Летнюю садовую вечеринку.
– Ты добавила в Список мистера Терри, – сказала сестра.
– Да, я знаю, он симпатичный. Рыжий. Мама любит рыжих, – сказала я.
– Он мясник, Лиззи, – сказала сестра.
– А это плохо? – спросила я.
– Я вегетарианка, – сказала сестра.
– Ты не можешь исключить его только потому, что ты вегетарианка, – сказала я. – Он рыжий.
– Мама вегетарианка, – сказала сестра, хватаясь за соломинку.
– Нет, она не вегетарианка, – сказала я.
– Откуда ты знаешь? – спросила она.
– Я видела, как она на Новый год ела куриную ножку, – ответила я.
– Она напилась и забыла, что вегетарианка, – сказала сестра.
В конце концов мы договорились удалить и мистера Терри, и мистера Несбита.
На самом деле я бы тоже не хотела видеть мистера Терри в качестве человека у руля. Мама очень брезгливая, а он вечно ходит в кровавых фартуках, но лучше уж мясник, чем мистер Несбит, который выкрикивал бы лозунги и ставил деревянную ногу у двери ванной.
Таблетки, которые мама получала от доктора Кауфмана и доктора Джилби с Девоншир-плейс, ей помогали, но правда заключалась в том, что в основе своей мама оставалась несчастна и не было в ее жизни взрослых, с которыми можно было бы поболтать или заняться сексом. Я предложила ей подружиться с миссис С. Бородой, что жила напротив, и болтать с ней. Но мама не захотела, возможно, потому, что миссис С. Бороду волновали совсем не те вещи. Например, ее волновало одностороннее движение в деревне и то, как повлияет на пруд с утками увеличение разрешенной скорости.