На Канутти имя Ньютона произвело даже большее впечатление, чем на Бенедикта. Он ухватил ладонь Ньютона обеими руками и воскликнул:
– Да. Да, конечно. «Уорлд энтерпрайзес». Лучшая компания со времен «Дженерал дайнемикс»!
Произнесено это было с таким чувством, будто Канутти надеялся с ходу выбить исследовательский контракт для университета. Брайса всегда возмущало, что ученые заискивают перед бизнесменами (над которыми смеются в тесном кругу), едва только на горизонте забрезжит выгодный контракт.
Ньютон что-то с улыбкой ответил. Канутти наконец-то выпустил его руку, изобразил мальчишескую улыбку и с чувством произнес:
– Ну вот! – Затем обнял Брайса за плечи. – Да, много воды утекло, Нат.
Внезапно его поразила некая мысль, и Брайс внутренне содрогнулся от скверного предчувствия. Переводя мутный взгляд с Брайса на Ньютона, Канутти спросил:
– Неужели вы работаете на «Уорлд энтерпрайзес», Нат?
Тот промолчал, догадываясь, что за этим последует.
Тогда заговорил Ньютон:
– Доктор Брайс с нами уже больше года.
– Во дела, черт… – Лицо Канутти раскраснелось над кружевом воротника. – Черт меня побери. Работает на «Уорлд энтерпрайзес»!
Выражение неконтролируемой радости расплылось по круглощекому лицу, и Брайс, залпом осушая мартини, почувствовал, что охотно наступил бы ботинком на эту гнусную физиономию. Ухмылка переросла в рыгающий смешок, и Канутти повернулся к Ньютону со словами:
– Потрясающе. Я должен рассказать вам кое о чем, мистер Ньютон. – Он снова прыснул. – Уверен, Нат не будет возражать, потому что это старая история. Но знаете ли вы, мистер Ньютон, что, когда Нат уходил из Пендли, он чуть голову себе не сломал, пытаясь разгадать те самые чудеса, которые теперь совершает вместе с вами, в «Уорлд»?
– Вот как? – вежливо проговорил Ньютон.
– Но самое смешное… – Канутти вновь ухватил Брайса за плечо. Тому хотелось вцепиться в его руку зубами, но он лишь слушал завороженно, в точности зная, что будет дальше. – Самое смешное, старина Нат думал, что вы выпускаете все эти штуки при помощи какого-то вуду. Верно, Нат?
– Точно, – сказал Брайс. – Вуду.
Канутти рассмеялся.
– Нат – один из лучших в своей области; я уверен, вы и сами это знаете, мистер Ньютон. Но тогда он, может быть, все-таки переутомился. Вообразил, что вашу цветную пленку придумали на Марсе.
– Вот как?
– Именно. На Марсе или где-то типа того. «Инопланетная технология» – вот его собственные слова. – Канутти дружески сжал плечо Брайса, показывая, что всего лишь шутит. – Уверен, что когда он увидел вас, то ожидал встретить человека с тремя головами. Или щупальцами.
Ньютон весело улыбнулся.
– Очень любопытно. – Он посмотрел на Брайса. – Простите, что разочаровал вас.
Брайс отвел взгляд.
– Вы меня ничуть не разочаровали, – сказал он. Руки дрожали; стакан пришлось поставить на стол, чтобы спрятать их в карманы пиджака.
Канутти продолжал говорить уже о какой-то прочитанной статье, что-то о «Уорлд энтерпрайзес» и ее вкладе в валовой национальный продукт. Брайс резко перебил его:
– Извините. Я пойду возьму еще выпить.
Он повернулся и быстро пошел в бар, не оглядываясь на собеседников.
Стоило получить новый стакан, как пить совсем расхотелось. Бар начинал действовать угнетающе; бармен уже казался не презентабельным джентльменом, а напыщенным лакеем. Доносившийся из соседней комнаты мотет резал слух нервными визгливыми нотами. В бар набилось слишком много народу, и голоса звучали чересчур громко. Брайс огляделся в немом отчаянии: мужчины все как один прилизанные и самодовольные, женщины похожи на гарпий. «К черту, – подумал он. – К черту». Пробил себе дорогу прочь из бара и решительным шагом вернулся в большой зал.
Ньютон ожидал его в одиночестве.
Брайс посмотрел ему прямо в глаза, стараясь не отводить взгляда.
– Где Канутти? – спросил он.
– Я сказал ему, что мы собираемся уходить. – Ньютон развел руками в уже знакомом Брайсу утрированном французском жесте. – Неприятный человек, правда?
Брайс еще мгновение смотрел в непроницаемые глаза Ньютона. Потом сказал:
– Давайте убираться отсюда.
Они ушли, ни с кем не попрощавшись, молча прошли бок о бок по длинному, застланному ковром коридору к номеру. Брайс открыл дверь своим ключом и, закрыв ее за ними, очень тихо, но твердо спросил:
– Так это правда?
Ньютон сел на краешек кровати и с усталой улыбкой произнес:
– Конечно правда.
Ответить было нечего. Брайс понял вдруг, что бормочет: «Господи Иисусе, Господи Иисусе». Рухнул в кресло и уставился на ноги. Господи Иисусе.
Кажется, он провел целую вечность, глядя на свои ботинки. Да, он знал, но услышать – это совсем иное дело.
Тогда заговорил Ньютон:
– Хотите выпить?
Брайс поднял глаза и внезапно засмеялся.
– Боже мой, да.
Ньютон потянулся к телефону у кровати. Заказал две бутылки джина, вермут и лед. Потом, вешая трубку, сказал:
– Давайте напьемся, доктор Брайс. У нас есть повод.
Они молчали, пока не пришел коридорный с тележкой, на которой стояли бутылки, ведерко со льдом и графин мартини. В центре подноса красовалось блюдо с коктейльными луковками, лимонными кольцами и оливками. Орешки в вазочке. Когда коридорный вышел, Ньютон спросил:
– Вас не затруднит приготовить напитки? Мне неразбавленный джин, пожалуйста.
Он так и не встал с кровати.
– Конечно. – Брайс поднялся на ноги, чувствуя головокружение. – Марс?
Голос Ньютона звучал необычно. Или это просто он, Брайс, пьян?
– А какая, в сущности, разница?
– Разница есть. Вы родом из этой… Солнечной системы?
– Да. Насколько мне известно, других не существует.
– Нет других солнечных систем?
Ньютон взял у Брайса стакан джина и задумчиво поднял.
– Только солнца, – твердо сказал он. – Никаких планет. По крайней мере, я не знаю ни об одной.
Брайс помешивал мартини. Руки больше не дрожали; ощущение было, что он пережил кризис и уже ничего не может его поразить.
– Давно вы здесь? – спросил он, помешивая, слушая, как лед звякает о стенки графина.
– Может быть, уже хватит размешивать? – спросил Ньютон. – Лучше выпейте. – Глотнул из собственного стакана. – Я живу на Земле уже пять лет.
Брайс перестал помешивать и налил себе в бокал. Затем, поддавшись внезапному порыву, бросил туда три оливки. Немного мартини выплеснулось на выстилавшую поднос белую льняную салфетку. Остались влажные пятна.
– Вы намерены задержаться? – спросил Брайс.
Прозвучало так, будто он в парижском кафе, задает вопросы другому туристу. Ньютону не хватало только фотоаппарата на шее.
– Да, я намерен задержаться.
Брайс сел и долго не мог остановить блуждавший по сторонам взгляд. Приятный гостиничный номер, бледно-зеленые стены с ненавязчивыми картинами.
Он вновь сфокусировал зрение на Ньютоне. Томас Джером Ньютон, прибывший с Марса. Или с Марса, или еще откуда-то.
– Вы человек?
Стакан Ньютона успел наполовину опустеть.
– Смотря что под этим подразумевать. Впрочем, во мне достаточно человеческого.
Брайс уже собирался спросить: «Достаточно для чего?» – но не стал. Можно было переходить ко второму главному вопросу, раз первый уже задан.
– Зачем вы здесь? Что собираетесь делать?
Ньютон встал, плеснул себе еще немного джина, прошел к креслу и уселся. Он смотрел на Брайса, аккуратно удерживая стакан в тонкой руке.
– Я не уверен, что знаю, – ответил он.
– Не уверены?!
Ньютон поставил бокал на ночной столик и начал снимать ботинки.
– Поначалу мне казалось, что знаю. Надо сказать, первые два года я был занят, очень занят. За последний год у меня было больше времени поразмыслить. Возможно, слишком много времени. – Он аккуратно составил ботинки рядышком, задвинул под кровать. Затем вытянул длинные ноги на покрывале и откинулся на подушку.
В этой позе он, несомненно, выглядел вполне по-человечески.
– Зачем мы строим корабль? – спросил Брайс. – Это ведь космический корабль, правда, а не просто исследовательский зонд?
– Корабль. Точнее, паром.
Впервые после разговора с Канутти Брайс почувствовал себя оглушенным; все вдруг потеряло четкость очертаний. Вновь обретенная способность соображать, однако, никуда не делась, и ученый в нем начинал заявлять о себе. Брайс отставил бокал, решив, что пить пока не станет. Важно держать голову ясной. Но рука, опускавшая бокал на стол, вновь задрожала.
– Значит, вы собираетесь привезти больше ваших… людей? На пароме?
– Да.
– На Земле уже есть кто-нибудь, кроме вас?
– Я единственный.
– Но зачем строить корабль? У вас должен быть свой, на котором вы прилетели. Вы же как-то добрались сюда.
– Добрался. В одноместном челноке. Видите ли, проблема в топливе. У нас его было в обрез, только на одного пассажира и только в один конец.
– Атомное топливо? Уран или что-то такое?
– Да. Разумеется. Но у нас его почти не осталось. Нет больше ни нефти, ни угля, ни гидроэлектростанций. – Ньютон улыбнулся. – У нас, наверно, сотни кораблей, гораздо более мощных и надежных, чем тот, который мы с вами строим в Кентукки, но нет возможности доставить сюда хотя бы один. Мы не летаем вот уже четыре сотни земных лет. То, на чем я прилетел, даже не межпланетный корабль. Изначально его создавали как спасательную шлюпку. После посадки я уничтожил двигатели и пульт управления и оставил корпус в чистом поле. В газетах я прочел, что тамошний фермер берет по пятьдесят центов с желающих посмотреть на это чудо. Он поставил вокруг обломков шатер и продает у входа прохладительные напитки. Я желаю ему процветания.
– Разве это не опасно?
– Вы хотите сказать, меня могут выследить люди из ФБР или кто-нибудь еще? Вряд ли. Худшее, что пока произошло, – это статья в каком-то воскресном приложении, чушь про внеземных захватчиков. В газетенке были материалы и поинтереснее, чем обломки космического корабля, найденные на поле в Кентукки. Не думаю, что власти восприняли это всерьез.