Она уже стала ускользать. Первая призналась – и комплексовала по этому поводу. А ничего, говорю, что я за тобою ухлёстывал столько времени?
Не знаю, что это за чувства. Во-первых, может, и ненастоящие. Во-вторых, я сам виноват. Пустил дело на самотёк. Да, она вся занятая такая, но я должен был её встречать-провожать, не развалился бы. Знаки внимания и всё такое. А так я эгоист с язвой, ага. Неудивительно, что в такой ситуации она предпочла человека, который ей сразу и руку и сердце, и на ручках носить. Надеюсь, у него нет язвы и ему можно тяжести таскать. Да ещё они из одной бизнес-среды, так что процветают, должно быть. А я слишком малополучающий – тоже ведь аргумент, согласитесь. В любом случае честный. Совет да любовь, короче.
Так вот когда меня отпустило, то увидел ситуацию глазами Т. Вот она, молодая ещё, сильная женщина (не боится показаться слабой – в этом тоже сила и уверенность), хочет семью, и себе это желание формулирует предельно просто. Есть человек, с которым непонятно что, – а она имела все резоны во мне сомневаться. И есть человек, который готов её на руках носить просто за то, что она есть. Такая вот. Дело не в том, что я болен и так себе зарабатываю (у них там настоящий бизнес, наша медиасреда – детский сад по сравнению с ними), а – в отношении. Короче говоря, оставлять женщин без внимания – плохая идея. Не знаю, с кем такое сработает. С мазохисткой и невротичкой, как такую назвал бы популярный психолог Лабковский. «Чем меньше женщину мы любим…» – это ж про любим, а не про невнимание! Ну и Пушкин в этом смысле тоже циник был тот ещё. А с тех пор и отношения, и институт брака изменились радикально. Как бы там ни было, но я снова остался один именно тогда, когда более всего нуждался в любви. Можно, конечно, по любому поводу говорить себе, я-де плохой, я такой несчастный, но не лучше ли попытаться в себе что-то улучшить? Я не знал, как бороться с проблемой, потому что не видел корня проблемы. А тем временем удавка затягивалась: я не могу нормально ухаживать за женщиной, потому что плохо себя чувствую, а из-за одиночества и предательств ещё хуже себя чувствую. Короче, я превратился в настоящего интимофоба. Никто не нужен, ни с кем не сближаться! Либидо – упало. «Не подходи ко мне!» Замкнутый круг – как из него выйти? Я не знал. Но выход нашёлся. Неожиданно. Как в песне Джона Леннона Out of the blue you came to me…[6]
Но это всё потом, когда отпустило. Странно это вспоминать сейчас, но, когда Т. мне сказала «я замуж выхожу», я несколько дней ходил просто как автомат. И жил на автомате. Весь мир предстал в какой-то монохромной гамме. Я и так дальтоник, а тут как будто смотрю на мир через стекло, облитое кровью. Спасибо, подвернулась поездка в Сочи. А там у меня хорошая подруга из местных. Сама разведённая недавно. Тринадцать лет прожили, у них с мужем трое детей, а муж – интроверт-молчун. Все годы молчал. Не возражал ничему. А в определённый момент он взял да ушёл из дома. И долго не объявлялся. И потом сообщил, что не вернётся. Прям как «Кролик, беги» Джона Апдайка. Ох уж эта художественная литература, скольким людям она мозги свернула!
Да, давно не вспоминал. И не вспомнил бы. Если б не это повествование и размышление о том, какие сдвиги в мозгах у меня произошли.
Пока я лежал на лапароскопии, меня навещала подруга по имени Катя. Мы познакомились в соцсети, через всяких знакомых из нашей журналистской среды – она тогда работала на радио «Культура». Потом она приходила ко мне на занятия и на лекции. Я удивлялся: зачем тебе это надо, сама профи, радиожурналист действующий, даже журфак окончила, в отличие, кстати, от меня, у которого вообще профильного образования нет. Она мне сразу очень понравилась. Внешне, и поведение… Такая скромная русская красавица. Умная, интеллигентная. Когда я её увидел, у меня в голове мелькнуло: «Хорошая девочка, мне б такую». Она тогда была замужем. Я был здоров, но с больной мамой на руках и без денег. То есть никаких шансов.
Прошёл год. Друзья из клуба BB King устроили мне лекцию для пиарщиков – почему невозможно пристроить артиста в прессу и почему СМИ перестали писать о музыке. Понятно, что это было сделано, чтоб меня поддержать морально и немного материально. На гигантские сборы никто и не рассчитывал. Что-то я заработал, и это было совсем нелишне. А людям просто хотелось со мною встретиться. Получилась дружеская туса. По «штуке» денег с носа. (К тому же ещё сняли на видео – отличный ролик получился, я его потом продавал по две штуки.) Даже один сокурсник пришёл – он, оказалось, в ивентах и чуть ли не GR[7].
И Катя тоже была. Это меня особенно удивило: ну она-то чего не знает про музыкальную прессу? И зачем ей вообще про неё что-то знать? После мы поболтали. Она обмолвилась, что развелась. Опа, подумал я. Тэ-э-эк, хорошо… Но всё равно не мог думать ни о каких отношениях, все мысли занимала болезнь и вся эта кутерьма с анализами и всем прочим.
Она навестила меня в больнице. Погуляли, поболтали. Немного о работе, в основном о психологах – зачем они вообще нужны и как это работает. У Кати был положительный опыт в этом смысле. И сама она интересуется темой, прочла кучу литературы полезной. Смысл в том, чтоб поставить себе мозги на место. В общем, гуляем-болтаем, и я чувствую, что уже вообще-то давно устал, хоть и не замечаю. Сказал, что пойти бы надо в палату уже. На прощание поцеловались. И ещё. И ещё. Хм.
– Тебя отпустят домой на выходные? – спросила она. – Я собираюсь в твой район, могла бы зайти в гости.
– Да? Ну здорово, – говорю. – Правда, у меня интимофобия.
– Что?!
Её это развеселило.
Но на выходные меня не отпустили домой из-за температуры. Так что мы встретились у меня на следующей неделе только. Так и встречаемся до сих пор. Больше никаких подробностей сообщать не буду. Скажу только, что Катя меня спасла. У неё, правда, на сей счёт другое мнение – дескать, ничего сложного не было. «Дружеская поддержка». Ах-ах, да что вы говорите! (Этот пассаж в рукописи Катя прочитала, сказала, что «видит по-другому», но в целом одобрила и ничего не стала добавлять.)
Нет, есть, конечно, много случаев, когда женщины возятся со своими мужьями или отцами немощными, которым требуется постоянный сложный и серьёзный уход… Не представляю. Господи, да я маме всего лишь три раза в день памперсы менял – меня это уже утомляло и в депрессию вгоняло! Повторюсь, Катина поддержка для меня важна. Главное: кто-то тебя любит за то, что ты – это ты, а не за какие-то внешние прибамбасы – которые, к слову, исчезнуть могут в одночасье. Можно чувствовать себя человеком. Это очередной сдвиг в моём сознании. Один из самых важных.
Я даже примерно не знал, что ждёт меня на «химии»
Какую, например, схему химиотерапии мне назначат. Положат ли меня, и на сколько, или буду в дневной стационар приезжать (неизвестность – часть диагноза, мы помним). Морально был готов ко всему. Или госпитализация на сутки – есть и такое. Или на двое суток. Поскольку я москвич, то смогу приезжать хоть каждый день. Но если капельница многочасовая? Или суточная, есть и такие, – тогда ставят порт, помпу с препаратом на шею вешают; могут разбавить вдвое, тогда двое суток будет капаться.
Встретился с химиотерапевтом Е. О. Вариант, который Е. О. мне предложила, мне показался лучшим. Самым удобным, без госпитализации. Комбинированный вариант. До операции – три курса. По две недели каждый, с передышкой (о, я даже не подозревал, как она нужна, передышка от химии!) в неделю. Первый день каждого курса – капельница (примерно пять часов), потом четырнадцать дней – таблетки. Дозу рассчитывали из моего несколько подтаявшего веса, шестьдесят два кило с копейками (сейчас колеблется около пятидесяти четырёх).
Я, конечно, не знал, чем чревата химиотерапия.
Е. О. спросила, не собираюсь ли я заводить детей. Я сказал, что нет пока. Она посоветовала «заморозить сперму». Потому что два года после химии нельзя зачать – дети больные будут. Если вообще будут. Но это меня не насторожило. Не волновало, потому что… Какие там, на фиг, дети, самому бы… Да и мало ли, от алкоголя вон тоже есть риск врождённых пороков у плода, но все всё равно пьют, и всё вроде нормально.
Нет, химия – это жесть. И как это объяснить – я не знаю. К такому, уверен, подготовиться невозможно вообще. Так что лучше просто не знать, что тебя ждёт. Но это моя личная стратегия. Другие я тоже понимаю.
Начать с того, что люди вовсе не знают, что их ждёт. Где и как. В принципе. Можем только планировать и мечтать. Онкология в этом смысле как кризис или война, только не по всему земному шару, а в теле конкретного человека. В онкологии всё у всех по-разному и всё сугубо индивидуально. И тут две стратегии снять тревожность: выяснять всё, что только можно, и пытаться этот всехний опыт примерить на себя – или не знать ничего. Врач говорит: лечим, значит, лечим. Желудок резать? Не ты первый… Ну скажут тебе, что тебя ждёт пожизненная диета и таблетки – и что? Как ты к этой реальности будешь готовиться? И какая она будет на самом деле, эта реальность, как она будет восприниматься? Я, честно говоря, думал, что мне будет сложно, трудно и так далее. Жесть будет, как говорится. Было, конечно, непросто, но – по-другому.
Одна знакомая певица, которой оперировали мозг, призналась мне: «Если бы я знала, что меня ждёт, я бы не стала… ничего не стала бы, ни лечиться, ни бороться». Ей под шестьдесят. Молодая, в общем-то. Красивая. Петь и петь ещё. Творить и творить. Но вот до операции – обмороки, слабость. После – неделя в реанимации. Потом ещё один день, полностью вылетевший из памяти. Нарушена координация движений и обоняние. «Говном отовсюду пахнет», – жалуется она. Зрение ухудшилось. И курить всё время хочется. А то, что опухоль оказалась доброкачественной и не нужно никаких химий, только реабилитация – и на том спасибо. Да, и ещё она волнуется, что вес набирает. Женщины!..