— И коня открыл! — напомнила Каролина.
— Кроме коня Пржевальского он еще впервые описал дикого верблюда, медведя-пищухоеда и еще множество растений и животных…
— Я даже знаю, в каком году он умер! — опять привстал Леша. — В тысяча восемьсот восемьдесят восьмом.
— Молодец, — похвалил его Чингиз и продолжил: — А сейчас на экране вы увидите те растения, которые произрастают в районе озера. Вот заросли облепихи, тамариска, барбариса. А самое красивое, что вы сможете посмотреть, — это подводные луга хоровых водорослей. А теперь посмотрите, какие там водятся животные и птицы. Степной хорек, ласка, барсук, ондатра. В горах — марал, горный козел, снежный барс. А вот это фазан, орлан-белохвост, белая цапля, лысуха, лебедь-шипун…
Глеб с интересом смотрел на экран. Снимки были очень хороши.
Подростки тоже поутихли, глядя на экран.
— А теперь я включу для вас фильм с видами Кыргызстана. Все комментарии на киргизском, и музыка звучит киргизская, — предупредил Чингиз.
— Этого еще нам не хватало! — выкрикнул Черный. — Мы не знаем киргизского!
— А вы переводите! — предложила Каролина. — Вы же и русский, и киргизский знаете, вот и переводите!
— Нет, переводить я не буду! — покачал головой Чингиз. — Я хочу, чтобы вы почувствовали всю прелесть киргизской речи и киргизской народной музыки.
— Это еще зачем?! — возмутился Вадик.
— Каждая земля рождает определенные ритмы и звуки. Художники передают их в цвете, поэты — в словах, композиторы — в музыке. Но лучше всего особенности той или иной земли отражаются в языке, — сказал Чингиз.
— Во дает! — покачал головой Черный. — Прям по писаному говорит.
— Точно. Стоило бы законспектировать, — хмыкнула Полина. — Готовый доклад по географии.
— Я на диктофон все записал, — вдруг сообщил сидящий через проход Алеша.
— Скинешь мне потом на флэшку, — попросила Полина.
— Конечно, — радостно кивнул Алеша и покраснел.
Тем временем на экране появились стремительно бегущие вдаль кони и зазвучала немного странная, похожая на электронную музыка.
Лиза задремала. Глеб тоже решил использовать возможность отдохнуть и закрыл глаза. И тут же удивительным образом все только что виденные им на экране картинки ожили в его воображении. Более того, он сам оказался главным действующим лицом всего происходящего не то на экране, не то во сне. Он скакал на коне и чувствовал, как ветер свистит в ушах. Потом пил кумыс. Играл на каком-то странном старинном струнном инструменте. И все, что он видел, было более чем реально. И ему совершенно не хотелось выходить из этого состояния полной гармонии с самим собой и окружающим миром.
И вдруг автобус притормозил и остановился. Глеб с трудом поднял тяжелые, странно непослушные веки. На экране по-прежнему неслись куда-то вдаль кони. А Чингиз о чем-то взволнованно говорил с Муратом.
Если кто-то из подростков и почувствовал толчок и остановку, то виду не подал. Лиза продолжала дремать.
Глеб поднялся и почувствовал, что ноги его не слушаются, они стали словно ватными. Для него это было совершенно непривычное состояние. Но, собрав всю свою волю, он направился к передним дверям.
— Что-то случилось? — спросил Глеб, подойдя к Чингизу.
— Опять таджикский мальчик! — вместо Чингиза ответил водитель.
Глеб взглянул в окно. У обочины действительно стоял мальчик лет десяти в светлой свободной одежде и яркой тюбетейке. Выглядел он растерянным.
— Не понимаю, почему он руку-то не поднял, чтобы нас остановить… — проговорил водитель.
— Так чего же ты остановился? — спросил Чингиз.
— Так они же взрываются, — напомнил водитель.
Глеб, смерив взглядом растерянного темноглазого мальчика, принял решение. Он осторожно вошел в кабину водителя и, сделав знак тому молчать, пролез над ним и, осторожно открыв водительские двери, соскочил на землю. Обойдя автобус, он одним прыжком оказался возле мальчика с той стороны, откуда тот не ожидал его увидеть, и, сжав в левой руке его ручки, правой нащупал пояс со взрывчаткой.
Водитель, оценив обстановку, тоже выскочил из автобуса. Чингиз почему-то медлил.
— Придержи ему руки! — попросил Глеб, а сам занялся поясом. Это была ювелирная работа. Больше всего Глеб боялся того, что в пояс вмонтирован чип, который срабатывает от звонка мобильного телефона или чего-то подобного. Но, к счастью, в этот раз, вероятно, мальчишка должен был привести взрывное устройство в действие самостоятельно.
Сняв пояс с мальчишки, Глеб приказал:
— В автобус, оба, быстро!
А сам бросил уже обезвреженный пояс в сторону от дороги.
Мальчишка сидел на переднем сиденье, и один за другим проснувшиеся подростки пытались накормить его печеньем.
Мальчишка только отрицательно качал головой.
Водитель между тем сел за руль и тронулся с места. Чингиз же по-прежнему сидел на своем месте экскурсовода и, казалось, равнодушно смотрел на мальчишку.
Глеб, сообразив, что по-русски мальчик не понимает, напряженно начал вспоминать все то, что выучил во время своей давней командировки на таджикскую границу.
— Я — Глеб. А тебя как зовут?
— Равшан, — наконец сказал мальчик и добавил, показывая на бутылку с водой, по-русски: — Пить.
Чингиз подал бутылку. Но Черный тут же выкрикнул:
— Не пей, козленочком станешь!
— Ты чего?! — возмутился Чингиз.
— Да она же гадкая, не передать! Ее же пить невозможно! — продолжал возмущаться Черный.
— Он привык, — коротко сказал Чингиз.
Мальчик и правда, отвинтив пробку, стал жадно пить воду.
— Чингиз, спроси у него, почему он руку не поднял, — попросил водитель.
Чингиз, очевидно опасаясь того, что Глеб тоже владеет таджикским, спросил у мальчика:
— Почему ты не поднял руку, чтобы остановить автобус?
А потом аккуратно перевел на русский его ответ:
— Нас учили останавливать маленькие машинки. А эта машина большая. Я не знал, как ее остановить.
— Что будем делать? — спросил Глеб.
— Мальчик поедет с нами, — уверенно сказал Чингиз, — а там посмотрим.
Тем временем Полина все-таки всучила мальчишке печенье. И Равшан принялся его жевать. Дети так и не поняли, что произошло и почему Глеб с водителем то ли ощупывали, то ли обыскивали мальчишку.
Равшан, перекусив, задремал.
Глеб, сев на свое место, кивнул Лизе, которая не скрывала своего волнения:
— Ну и что вы на все это скажете?
— Этот мальчик поедет с нами? — спросила Лиза.
— А куда его девать? — пожал плечами Глеб. — Для тех, кто его посылал, он уже не существует. Он для них отработанный материал. Он ведь смертник. Его посылали на смерть. И спасла его лишь случайность. Так что его даже искать никто не будет.
— А родители?
— Он, скорее всего, сирота. Это очень выгодно, делай с ребенком все, что хочешь. И никто им даже не поинтересуется, — покачал головой Глеб и добавил: — Но меня реально напрягает другое. Поведение Чингиза. Вам ничего не показалось странным?
— Да вроде нет, — поморщилась Лиза.
— Он явно недоволен, что мы связались с этим мальчишкой.
— А почему он, кстати, не взорвался? — поинтересовалась Лиза.
— Да накладка у них вышла, там, где их готовят совершать теракты. Они их учат останавливать автомашины и микроавтобусы. А больших автобусов, очевидно, у них нет. Вот мальчишка и испугался. Он не знал, что ему делать. Даже руку не поднял, чтобы автобус остановить. Это наш водитель сам затормозил. Ему много чего интересного про таджикских мальчиков рассказывали. Вот он и отреагировал, — объяснил Глеб.
— Я что-то не пойму, — покачала головой Лиза. — А что, местные стражи порядка не знают, что у них на дорогах неладное творится?
— Да наверняка знают. Но, как я понял, с этим бороться, во-первых, трудно, а во-вторых, опасно. И не только потому, что погибнуть при взрыве можно. Здесь, как мне сказал водитель, круговая порука, мафия. И еще неизвестно, кто помогает этим таджикским сепаратистам. В общем, минное поле. А мы сюда отдыхать едем, да еще детей рублевских тащим.
— Ну, допустим, не мы их тащим, а они нас. А во-вторых, я думаю, в свете последних событий мы, если постараемся, можем много о чем узнать, даже у этого мальчика.
Тем временем автобус притормозил, и Чингиз сказал:
— Там вот хоть редкие, но кустики, можете сходить по делам. Как вы любите говорить, девочки направо, мальчики налево.
— А почему не наоборот? — выкрикнул Черный.
— Можете и наоборот.
Когда все вернулись назад, Глеб с удивлением заметил, что подобранного ими у дороги мальчика Равшана нет.
Но Чингиз попросил закрыть двери и сказал:
— Ну все, кажется, на месте!
— А Равшан? — спросил Глеб.
— Он все равно с нами бы не поехал, — уверенно заявил Чингиз. — Этот мальчик — вольная птица. И он, я уверен, свободу не променяет ни на что.
— Я же говорю, что что-то здесь не так. Не знаю что, но не так, — задумчиво сказал Глеб Лизе. — Этому Чингизу явно не понравилось, что этот мальчишка поехал с нами.
— Ну, правильно. Нет человека — нет проблемы, — заключила Лиза. — Хоть бы его не убили…
— Совсем мне не нравится то, что здесь происходит, — сказал Глеб.
— Я поняла одно, — заявила Лиза, наклоняясь к Глебу, — нам с вами нужно держаться вместе.
— Конечно, — кивнул Глеб, — здесь, на Востоке, опасно кому-нибудь доверять. Тут все люди с двойным дном.
— А то и с тройным, — вздохнула Лиза и спросила: — А вам не показалось, что этот парнишка странный какой-то?
— Еще как показалось, — ответил Глеб, — он похож на зомби.
— И воду эту гадкую, как сказал Черненко, пил не отрываясь… — вспомнила Лиза.
— Так что, воду тоже на экспертизу берем в Москву? — спросил Глеб, забирая стоящую в проходе почти полную бутылку, откупоренную Черным.
— С экспертизой мы должны что-то здесь на месте придумать… — озабоченно сказала Лиза. — Ждать до Москвы мы не можем.
— Но пробовать эту воду я не буду, — заявил Глеб. — Меня еще после этой их якобы соли до сих пор шатает…