— Да нет, это я тебе сейчас все объясню, — сказал Чуб.
Но продолжить свой разговор они не успели. Подошел капитан Пташкин.
— Я должен был это предположить… — озабоченно проговорил он, будто бы не замечая Чуба.
— Что? — спросила Закревская.
— Что они сами на свидание не поедут, а пошлют мелкую сошку…
— А это еще кто такой? — с вызовом спросил Чуб.
— Это… — замялась Закревская.
— Это капитан Пташкин, — заявил сотрудник ФСБ и добавил: — А вы, как я понимаю, Денис Чубуков?
— Да, а откуда вы меня знаете? — удивился Чуб.
— Работа у нас такая, — улыбнулся капитан Пташкин и, обращаясь к Закревской, добавил: — В общем, вам спасибо, вы молодец. Но тех, кого мы должны были взять, мы не взяли.
— То есть все впустую? И они будут продолжать меня шантажировать? — спросила Закревская.
— Кто будет продолжать тебя шантажировать? — не понял Чуб.
— Да те, у которых фотографии Вадика, — напомнила Закревская. — Как их там…
— Шмырь и Голова, — подсказал капитан Пташкин и поспешил успокоить женщину: — Но мы найдем их, вы не волнуйтесь, мы их обязательно найдем.
— А что их искать, — пожал плечами Чуб, — они у меня в машине сидят связанные и с заклеенными ртами.
— Как? — не понял капитан Пташкин. — Они что, все-таки здесь засветились? Я думал, что они отсиживаются где-то в подполье.
— Да они сюда и не собирались ехать… — пожал плечами Чуб.
— А как же они у тебя в машине оказались?
— Да очень просто. Я их вычислил. Через своих пацанов. Попрессовал их маленько. И сюда притаранил.
— Зачем? — спросил капитан Пташкин.
— Хочу чтобы они перед этой женщиной на колени встали и прощения попросили, — высокопарно заявил Чуб. — За то, что ее сына в историю втравили.
— Лихо! — покачал головой капитан Пташкин и добавил: — А мне при этом поприсутствовать можно?
— Присутствуйте. Мне не жалко, — кивнул Чуб.
— Мне не нужны их извинения, — поморщилась Закревская. — Я с ними поговорить хотела бы.
— Да ладно… Что они тебе скажут такого…
— Они ведь меня шантажировать хотели… — напомнила Закревская.
— Это еще доказать надо, — вздохнул капитан Пташкин. — Наша-то операция сорвалась.
И они втроем направились к машине, где их ждали плененные Чубом шантажисты.
Глава 8
Чем ближе к дороге подступали горы Тянь-Шаня, тем живописнее выглядели заснеженные вершины. Когда солнце начало клониться к горизонту, они заиграли всеми цветами радуги. Белый снег под солнечными лучами выглядел то лиловым, то синеватым, то оранжево-желтым и даже красноватым. Подростки, вооруженные фотоаппаратами и мобильными телефонами с фото, чтобы сделать эффектные снимки, придерживая друг друга, высовывались в окна.
— Это же сколько метров в высоту должны быть горы, чтобы в такую жару там лежал снег… — пробормотала Полина, сделав очередной снимок.
Чингиз воспринял эту ее фразу как руководство к действию и, взяв в руки микрофон, продолжил свою лекцию:
— Самые высокие из вечно заснеженных вершин Тянь-Шаня — это пик Победы — семь тысяч четыреста тридцать девять метров и Хан-Тэнгры — шесть тысяч девятьсот девяносто шесть метров. По-китайски Тянь-Шань — это Небесные горы. У нас, в Кыргызстане, расположена их большая часть. Для нас, киргизов, Тянь-Шань — это наш хребет и наша вечная тайная стража. В Таджикистане, Узбекистане, Китае тоже есть Тянь-Шань. Но только у нас, в Кыргызстане, его вершины определяют все — рельеф, погоду, состояние души…
— И шапки ваши национальные тоже похожи на заснеженные вершины гор, — заметил Алеша.
— Да, правда, хотя об этом я как-то не задумывался, — согласился Чингиз.
— А снежный человек у вас здесь водится? — спросил Мик.
— А вот приедете на место, сами и проверите, — сказал Чингиз, почувствовав, что вполне может наладить с детьми контакт.
Лиза, рядом с которой ехал Глеб, задремала, а он, и прикрыв глаза, не переставал думать. Еще до приезда на место нужно было проанализировать все, что произошло, и правильно оценить ситуацию.
То, что в Кыргызстане после весеннего политического обострения все еще неспокойно, можно было предполагать. Ведь здесь, как и в соседних азиатских странах, какой бы политический строй ни провозглашался, борьба велась, ведется и будет вестись не между политическим партиями, а между родовыми кланами. Акаевы, Бакиевы и кто там еще следующий, добившись власти, занимаются не реализацией каких-то глобальных проектов или планов и даже не удовлетворением своих собственных амбиций. Они грамотно расставляют на ключевые посты своих людей, чаще родственников, и, прибирая к рукам наиболее лакомые кусочки национального достояния, грубо говоря, занимаются накопительством. Американцы едва ли не первыми увидели здесь, в Средней Азии, место для выгодных капиталовложений. Поддерживая оппозицию, потом, когда она придет к власти, можно получить хорошие дивиденды. Можно будет по дешевке купить то, что не продается, помочь пришедшему к власти клану перевести награбленные у народа деньги в зарубежные банки, те банки, которые подскажут приглашенные из-за океана консультанты. Но это только начало бесконечной цепочки, замкнутого круга влияния.
Когда того или иного правителя отлучат от власти, у него и его клана будут средства организовать оппозицию и через некоторое время свергнуть ненавистный клан, который несколько лет назад сверг его. И все начнется сначала. Те, кого изгнали, смогут организовать и поддержать оппозицию, которая начнет вскрывать страшные преступления в данный момент власть имущих, раскачает и так терпящий бедствие корабль.
Простые люди становятся марионетками, а часто и жертвами в этой борьбе кланов. Ведь всегда хватает тех, кто по разным причинам недоволен жизнью. А на политической кухне появились высококвалифицированные, чаще заокеанские профессионалы, которые умеют направлять недовольство в нужное русло и манипулировать силой народного негодования.
Кто бы ни пришел к власти на волне очередного переворота, высокопарно названного революцией, при более внимательном изучении оказывается лишь ширмой, ставленником известного клана, который временно ушел в тень, а потом из преумноженных в европейских или заокеанских банках средств спонсировал перемены. Даже кыргызстанские органы с трудом разбираются во всех этих перипетиях. Они едва успевают, и не всегда успешно, предотвратить резню и мародерство.
Выполняя ответственные задания во многих горячих точках, Слепой пришел к выводу, что любая напряженная ситуация в стране или регионе провоцируется и поддерживается извне. Теперь не правительства и народы, а спецслужбы нескольких сверхдержав решают все. Их агенты умело манипулируют национальными чувствами, активизируют амбиции тех или иных лидеров. Часто люди даже не предполагают, кто и зачем ведет их на баррикады. Когда начинается стрельба, нужны боеприпасы. А кто их дает и какую плату потом за это потребует, задумываться некогда. Стоит пролиться крови, ярость возрастает троекратно. Народ расколот. Экономика в коллапсе. На арену выходят мародеры.
Глебу почему-то вспомнилось, как во время последней апрельской революции в Бишкеке мародеры грабили все подряд. И торговцы, закрывая еще недавно стеклянные витрины картоном, писали: «Нас уже ограбили. Товара нет».
Пока местные правоохранители пытаются унять страсти внутри страны, соседи умело используют ситуацию и преследуют свои меркантильные интересы.
Ведь и «таджикские мальчики» с поясами шахидов, которые взрывают машины, и китайская вода с непонятным, похоже, опасным привкусом, и эти опять же китайские пищевые добавки появились в Кыргызстане не случайно. Есть здесь какой-то интерес у таджиков, которые тоже погрязли в клановых разборках, а может, и у отстраненных от власти лидеров тюльпановой революции.
Однако, взвесив накопленную информацию, Глеб, который за долгие годы службы привык чисто интуитивно находить в цепи будто бы и не связанных между собой событий главное звено, пришел к выводу, что все-таки ключевой в этой ситуации — даже не таджикский, а китайский след. И Лиза, которая, похоже, не так проста, как желает казаться, права, предполагая, что в воде и добавках присутствуют какие-то наркотические вещества. Кто знает, вполне возможно, китайцы, а может и не только китайцы, проверяют на детях какие-то свои ноу-хау. Ведь газеты буквально пестрят сообщениями о том, что в Поднебесной найдены и производятся химические соединения, которые избирательно воздействуют на разные участки человеческого мозга. Если целенаправленно их использовать, отдельного человека или группу людей вполне можно превратить в послушный инструмент, из активных, думающих индивидов сделать легко управляемую массу. В таком случае приход к власти на волне народного гнева можно попросту запрограммировать.
Помнится, сам Чуб, отправляя сына своей бизнесвумен Закревской Вадика в этот лагерь, лагерь экстремального туризма на Иссык-Куле, уверял Глеба, что дети рублевских уже ездили туда и вернулись просто неузнаваемыми, те, с кем ни гувернеры, ни учителя, ни родители не могли справиться, стали «белыми и пушистыми».
Глебу слабо верилось, что существуют какие-то педагогические методики, по которым можно за две недели неуправляемого подростка превратить в послушного пай-мальчика. Без химии, даже биохимии здесь не обойтись. А китайцы в этом направлении работают давно и весьма плодотворно. Ведь весь мир уже говорит о том, что успехи китайских спортсменов — это итог не только упорных тренировок, но и грамотно применяемых специальных пищевых добавок. Традиционная китайская медицина плюс новейшие достижения химиков и биохимиков — и Китаю не будет равных ни в одной сфере.
Однако пока что все это оставалось на уровне домыслов. И в отношении воды, которой Чингиз собирается поить подростков, что-нибудь утверждать было сложно. Произвести химический анализ содержимого в ближайшее время возможности не будет. Пока они находятся на территории Кыргызстана, они, считай, не гости, а заложники и должны принимать те правила игры, которые им предлагают. Единственное, что в их силах, — это максимально обезопасить детей. И здесь есть несколько вариантов — уничтожить запасы воды и пищевых добавок, поговорить с детьми и уговорить их под разными предлогами отказываться употреблять опасные продукты. Однако, если воспользоваться вторым вариантом, это значит пойти ва-банк.