то с ним делать, но потом в нашем меню появились макароны с жареным луком и морковкой».
Кроме зарплаты не выдавались и детские пособия. Однажды летом появилась возможность взять взаимозачетом какие-либо вещи, в том числе и детские. Галине Николаевне пришлось простоять в очереди с 11 часов утра до 7 часов вечера, а взять удалось только мужскую куртку огромного размера.
В некоторых магазинах складывалась унизительная для бюджетников обстановка, когда предприниматель на одни полки ставил товар, который покупали за деньги, а на другие те, что полагались по взаимозачету.
Каждую осень, бюджетники, имевшие огороды, делали овощные заготовки: огурцы, помидоры, лечо, овощной плов, кабачки, салаты. Так продолжалось много лет. Все старались заготовить как можно больше, чтобы обеспечить семью. Эта потребность удешевить питание так прочно вошла в жизнь бюджетников, что многие по инерции продолжали делать массу заготовок и в 2000-х годах, хотя они уже не съедались. «Набор был стандартный: суповые заправки, борщ, рассольник, лечо, соленые огурцы и так далее, — вспоминает С. В. Евстафеева. — Делали около 300 банок. Ямы и подвалы всегда были забиты. Варили тушенку (говядину и свинину) из мяса, что оставалось к весне, чтобы не испортилось. Больших холодильников не было, а мясо в тепле портится очень быстро. Из-за этого скотину всегда резали на зиму, тушки вывешивали на веранде в кладовке, где холодно. Из голов тоже варили тушенку и делали колбасы, варили холодец из поросячьих ножек. Летом варили варенье. Для этого требовалось много сахарного песка, и его покупали заранее на вырученные от продажи мяса деньги. Вот такой круговорот денег в домашней экономике».
Еще больше в 90-х заготавливали грибов и ягод. Грибы солили, варили, сушили. Зимой из грибов варили суп и жарили картошку с грибами. Чтобы одеть детей к школе, можно было или продать мясо, или сдать какие-либо ягоды. Светлана Васильевна Евстафеева с мужем и старшим сыном собирали чернику, морошку, малину и сдавали в пункты приема ягод или приносили вместе с подругами на вокзал и продавали у поездов. Поезд иногда стоял всего 3 минуты, их знакомый обычно быстренько запрыгивал в вагон, брал у них ведра с ягодами, продавал, а потом раздавал женщинам деньги. Чтобы одеть детей на зиму, сдавали клюкву.
Учитывая наличие в Няндоме бройлерной птицефабрики, у бюджетников иногда появлялась возможность взять под зарплату цыплят-бройлеров. В первой половине 1990-х, по рассказу О. С. Борган, долгое время не давали зарплату. И вот как-то перед самым Новым годом ей сказали, чтобы она шла, получала зарплату взаимозачетом. Тогда Ольге Станиславовне дали 3 ящика бройлерных синих цыплят. Часть этой «зарплаты» она отвезла сестре в Петербург, и все равно эту курятину семья ела долго. Еще зарплату давали молочными продуктами, хлебом. Так как каждый пытался выживать как мог, Ольга Станиславовна завела куриц ради яиц.
«Когда зарплаты перестали выплачивать, в магазинах иногда давали продукты под запись, — говорит И. В. Мозгалева. — Дети настолько привыкли, что родители берут продукты без денег, что однажды, соседский ребенок, увидев по телевизору ограбление магазина, спросил: “Мама, а он тоже под запись?!”».
В это время бюджетники буквально выживали. Семье Бушуевых помогало и молоко, которое стоматологам дважды в неделю давали «за вредность». Учитывая, что супруги вдвоем работали, молока было достаточно. Из него умудрялись готовить творог, а однажды Виктору Александровичу дали рецепт сыра. Он и это попробовал. Его дочь Лена вспомнила, что сливочное масло для бутербродов родители берегли детям, а сами довольствовались маргарином.
Вспоминая вечное безденежье, Анна Ивановна Бушуева говорит, что она и кошелек-то редко с собой брала. Однажды маленькая дочка попросила, идя с нею из садика: «Купи мне хотя бы чупа-чупс». А в ответ на то, что денег нет, сказала: «Какая же ты мама! Все детям покупают, а ты нет!».
Муж Г. Н. Сошневой работал в те годы в Горэлектросети. Это стало спасением для семьи. Ей по полгода не выплачивали зарплату, а мужу более или менее регулярно, так как в организации водились «живые деньги». Особенно супруга и сын радовались, когда он перед праздниками приносил большой продуктовый набор. Это были те продукты, которые предоставляли торговые точки, частично погашая долги за электричество. Ими предприятие поощряло своих работников. Да и на Новый год муж приносил сыну огромный мешок подарков от Деда Мороза. Учителя и врачи такое позволить своим детям не могли. О традиционных новогодних подарках для детей пришлось забыть.
Зоя Николаевна Романова вспоминает, что когда зарплату задерживали, ее и семью выручала пенсия, которую она уже получала по возрасту. А ведь надо было и дочери с зятем помочь. Дочь находилась в отпуске по уходу за ребенком, а зять — врач-бюджетник. На школу порой выдавали не весь фонд зарплаты на месяц, и поэтому всем не хватало. Директор школы старалась действовать справедливо и выдать сначала тем, кто не имел пенсии и кроме как на зарплату ни на что не мог рассчитывать, например, мамам с детьми или одиноким учительницам. Как-то, совершенно отчаявшись, Зоя Николаевна буквально выпрашивала в управлении образования хоть сколько-нибудь денег. И вот ей выдали пачку рублями. Обрадовавшись, она пообещала внуку, что «сейчас они на все деньги купят карамели». На что кассир, приняв слова всерьез, испуганно заметила, что не стоит этого делать, а то следующая зарплата неизвестно когда. А однажды Зоя Николаевна увидела на улице объявление о покупке волос (дорого). Она тут же отправилась в парикмахерскую стричь свои роскошные волосы. После сдачи волос Зоя Николаевна воскликнула от счастья: «Ой! Мне тут на семь буханок хлеба хватит!» Приемщица посмеялась и сказала: «Вы хоть не сразу покупайте!».
В то время коллега Г. Н. Сошневой написала стихотворение на манер «Большой привет, прекрасная маркиза»:
Большой привет, прекрасная маркиза!
Как у меня идут дела?
Ни одного несчастного сюрприза,
За исключеньем пустяка:
Полгода не было зарплаты,
И впредь полгода не видать.
Деньжонок стало очень мало
И даже трудно в долг занять.
А свет грозятся отключить нам,
А также газ и телефон.
Мы за квартиру не платили —
Боюсь, попросят скоро вон.
Нам не до праздников уже,
Позорным стало неглиже.
И кошку нечем нам кормить —
Придется, верно, утопить.
А в остальном, прекрасная маркиза,
Всё хорошо, всё хорошо!
В этих условиях бюджетники и хлеб пекли, чтобы не покупать в магазине. Например, приятельница Г. Н. Сошневой купила у приемщиков металлолома две заводские формы для выпечки хлеба и с легкостью освоила это дело, как и изготовление майонеза в домашних условиях.
После того как цены отпустили, рынок стал насыщаться различными товарами, но воспользоваться этим мог не каждый. Например, фрукты покупали только ребенку, вспоминает Г. Н. Сошнева, а взрослым доставалась одна срезанная кожура. А. Н. Зорина рассказала, как они с подругой на двоих покупали попробовать шоколадный батончик «Марс» за 400 руб. «А “Баунти” мы с Лариской попробовали, когда ей друг этот шоколадный батончик подарил, и мы его съели, пока вместе готовились к экзамену».
1990-е годы стали, пожалуй, самым тяжелым испытанием для бюджетников. Реформы очень сильно ударили по россиянам, и особенно незащищенными категориями оказались работники бюджетной сферы и пенсионеры. Но учитывая, что пенсии выплачивали более регулярно, чем зарплаты, именно пенсионеры старались материально помочь семьям своих взрослых детей. Не получая зарплат, учителя, врачи, библиотекари выживали благодаря подсобному хозяйству. Поэтому второй работой стал огород, уход за скотом, сбор грибов и ягод. Экономика семьи становилась полунатуральной. Заготовки и консервы были не только дешевым, практически бесплатным обедом и ужином, но и экономили зарплату, когда ее удавалось получить.
В советские времена люди жили более стабильно и, выбрав профессию, редко меняли место работы. Но в 80-х и 90-х все изменилось. Как говорит А. Н. Зорина, многие однокурсники еще надеялись, завершая обучение на истфаке педагогического института, работать в райкомах КПСС, но монополия КПСС в августе 1991 года закончилась. «Мы даже в школе оказались не нужны, так как из райкомов многие ушли в школу именно учителями. Вероятно, те, кто не сумел пристроиться в бизнесе. Мне удалось устроиться в 1994 году на работу в областной Дворец пионеров». Как мы поняли, истфак был самым политизированным факультетом, и у истфаковцев, действительно, всегда имелся шанс устроиться на работу в райкоме партии.
Устав от безденежья, продолжает А. Н. Зорина, она решила получить юридическое образование и в 1998 году заочно закончила юрфак, после чего поступила на службу в милицию. «Мне сказали, что я пока буду получать мало, а когда присвоят звание — больше. Оказалось, что “мало” — это в два раза больше, чем во Дворце пионеров г. Архангельска! Но в августе случился дефолт и пересчитанная зарплата обесценилась. Цены вырастали на глазах, деньги надо было немедленно потратить хоть на что-то. Успели приобрести мне хорошее пальто и пылесос». (А например, у Г. Н. Сошневой проблемы, куда потратить деньги не существовало. Семья жила, не имея сбережений).
«В милиции тоже задерживали зарплату. Один милиционер на кроссе упал в обморок. Сдачу нормативов никто не отменял. Да и участковые были худющие, — продолжает Александра Николаевна. — Разные подразделения органов правопорядка находились и на разных бюджетах. Особенно тяжело жили те, кто на местном бюджете. Кто-то из журналистов спросил о настроениях архангельской милиции. Представитель УВД сообщил, что оно отчаянное. Дошло до Москвы, и в результате дали зарплату за два месяца сразу».
Зато для инициативных людей открылась привлекательная возможность заняться бизнесом. Так, в 1993–1994 годы Ольга Станиславовна и ее муж, чтобы как-то выжить, открыли кафе в поселке Шалакуша, где они жили. Молодые люди не были его полными собственниками, а являлись совладельцами с еще одной хозяйкой. Семья отремонтировала выбранное помещение, наняли персонал, и кафе заработало.