– Не пройдет и нескольких часов, как мы увидимся снова, миссис Ривел, это я вам обещаю... А теперь конспиратор А ускользает черным ходом; конспиратор же Б в полном блеске выходит через парадную дверь и садится в такси.
План сработал без сучка без задоринки. Энтони тоже взял такси и вскоре уже стоял на платформе вокзала Паддингтон, где в должное время поднял и возвратил даме оброненную ею квитанцию. Затем он удалился с вокзала и вернулся уже в автомобиле, стареньком потрепанном «Моррис Каули», купленном им в тот же день как раз для подобного случая. Вручив носильщику квитанцию, он подождал, пока тот вынесет из камеры хранения чемодан и водрузит его на заднее сиденье автомобиля. После чего Энтони уехал.
Теперь ему надо было выбраться из Лондона. Он ехал через Ноттинг-Хилл, Шепердс-Буш, вдоль по Голдхок-роуд, через Брентфорд и Хаунслоу, пока не добрался до шоссе, ведущего из Хаунслоу в Стейнз. Это была оживленная дорога, поток автомобилей на ней не иссякал почти никогда. Вот почему след ботинка или автомобильного протектора наверняка не вызвал бы тут лишних вопросов. Доехав до одного места, Энтони остановился. Вышел и первым делом измазал грязью табличку с номером. Затем, дождавшись затишья, поставил на землю чемодан, вынул из него тело Джузеппе и аккуратно положил его у дороги, как раз за поворотом, чтобы скрыть его от фар проезжающих автомобилей. После этого снова сел за руль и поехал. Все дело заняло ровно полторы минуты.
В Лондон Кейд возвращался другой дорогой, через Бернхэм-Бичиз. Там он опять остановился, вышел и забрался на большое дерево, настоящего лесного великана. Это был в своем роде подвиг, даже для Энтони. К одной из верхних ветвей он привязал маленький пакет коричневой бумаги, удачно скрыв его в небольшой выемке у развилки.
– Чрезвычайно умный способ избавления от орудия убийства, – похвалил себя Энтони. – Полиция всегда ищет на земле и в водоемах. А вот людей, способных забраться на дерево, в Англии не так уж и много.
Теперь его опять ждали Лондон и Паддингтон. Там Кейд снова сдал чемодан в камеру хранения, на этот раз в другую, со стороны прибытия. Пылкие мечтания о таких вещах, как хороший бифштекс, сочные котлетки и груды жареного картофеля, не давали ему покоя. Но, горестно покачав головой, Энтони бросил взгляд на часы и, накормив свой «Моррис» свежим бензином, снова пустился в путь. Теперь на север.
Было уже половина двенадцатого ночи, когда он наконец остановил своего железного коня на обочине дороги у ограды парка Чимниз. Выйдя наружу, легко перебрался через забор и пошел через парк к дому. Однако он недооценил расстояния, и потому вскоре ему пришлось припустить бегом. Огромная каменная масса замаячила перед ним в темноте – почтенный замок Чимниз. Со стороны конюшен донесся звон колокола – часы отбивали три четверти двенадцатого.
Одиннадцать сорок пять – время из записки. Энтони был уже на террасе и внимательно рассматривал дом. Все было темно и тихо.
– Рано они ложатся спать, эти политики, – пробормотал он.
И вдруг какой-то звук разорвал тишину – это был выстрел.
Энтони стремительно обернулся. Стреляли в доме, он был в этом уверен. С минуту Кейд ждал, но кругом снова воцарилась мертвая тишина. Наконец он приблизился к застекленной двери на террасу, откуда, как ему показалось, долетел встревоживший его звук. Толкнул, пробуя открыть. Она оказалась заперта. Энтони попробовал соседнюю, прислушался. Все было тихо.
Наконец он сказал себе, что ему, наверное, померещилось, или что выстрел был, но далеко – где-нибудь в лесу стрелял какой-нибудь браконьер. Развернувшись, Энтони пошел обратно через парк, разочарованный и встревоженный.
Он обернулся на дом, и тут в одном из окон второго этажа вспыхнул свет. Не прошло и минуты, как он погас, и замок снова погрузился в темноту.
Глава 10ЧИМНИЗ
Кабинет инспектора Бэджворти. Восемь тридцать утра. Высокий представительный человек – сам инспектор Бэджворти – тяжелой поступью блюстителя закона меряет кабинет. В моменты особенного профессионального напряжения он пыхтит, как паровоз. В его арьергарде движется констебль Джонсон, новичок в полиции; пушок на его юношеских щеках придает ему сходство с цыпленком.
Телефон на столе тревожно звонит, и инспектор с присущей ему торжественностью подходит и снимает трубку:
– Да. Полицейский участок Маркет-Бейсинг. Инспектор Бэджворти слушает. Что?
Манеры инспектора вдруг меняются. Он велик по сравнению с Джонсоном, но есть и другие, превосходящие величием его самого.
– Слушаю, милорд. Прошу прощения, милорд? Я не вполне расслышал, что вы сказали...
Наступает долгая пауза, в течение которой инспектор слушает, и целая череда выражений сменяется на его обыкновенно невыразительной физиономии. Наконец он кладет трубку, предварительно бросив в нее короткое:
– Сию минуту, милорд.
На глазах раздуваясь от важности, оборачивается к Джонсону:
– Звонил его светлость – из Чимниз – убийство.
– Убийство, – эхом вторит ему Джонсон, должным образом впечатленный.
– Убийство, вот именно, – говорит довольный инспектор.
– Но ведь у нас никогда не было убийств – никогда ни о чем таком не слышал, кроме того раза, когда Том Пирс застрелил свою милую.
– Да и то, по правде говоря, было не настоящее убийство, а так, по пьяному делу, – с осуждением качает головой инспектор.
– Его за это даже не повесили, – поддакивает Джонсон угрюмо. – Но теперь-то все по-настоящему, правда, сэр?
– По-настоящему, Джонсон. Одного из гостей милорда, иностранного джентльмена, нашли убитым в комнате. Окно открыто, снаружи имеются следы.
– Жалко, что иностранец, – произносит Джонсон, слегка расстроенный. От этого убийство кажется ему менее значительным. Констебль считал, что иностранцы для того и существуют, чтобы их убивать.
– Его светлость сильно волнуется, – продолжает инспектор. – Сейчас мы едем за доктором Картрайтом и все вместе отправляемся туда. Надеюсь, до нашего приезда следы не затопчут.
Бэджворти был на седьмом небе. Убийство! В Чимниз! Инспектор Бэджворти ведет расследование. У полиции есть улики. Сенсационный арест. Упомянутый инспектор получает всеобщее признание и славу, а также повышение по службе...
– Если, конечно, Скотленд-Ярд не вмешается, – пробормотал Бэджворти себе под нос.
От этой мысли у него моментально испортилось настроение. При существующих обстоятельствах, скорее всего, так и будет.
Они заехали к доктору Картрайту, еще сравнительно молодому человеку, и тот выразил живейший интерес к этому делу. Почти как Джонсон.
– Бог ты мой! – воскликнул он. – Да у нас тут со времен Тома Пирса убийств не бывало.
Все трое сели в маленькую машинку доктора и поспешно поехали в Чимниз. Проезжая мимо деревенской гостиницы под названием «Джолли крикетерз», доктор обратил внимание на мужчину у дверей.
– Незнакомец, – заметил он. – Приятный парень. Интересно, давно он здесь и зачем остановился в «Крикетерз»? Я его здесь раньше не видел. Должно быть, он приехал прошлой ночью.
– Не поездом, – сказал Джонсон.
Его брат служил на станции носильщиком, вот поэтому констебль всегда знал, кто приехал, а кто уехал.
– А в Чимниз вчера кто-нибудь приезжал? – спросил его инспектор.
– Леди Эйлин, поездом в три сорок, с нею два джентльмена – один американец, другой военный, оба без слуг. В пять сорок приехал его светлость с каким-то иностранным джентльменом – может быть, тем самым, которого застрелили; с ним был слуга. Тем же поездом приехал мистер Эверсли. Миссис Ривел прибыла поездом в семь двадцать пять; тем же поездом приехал еще один иностранный джентльмен, лысый, с крючковатым носом. Горничная миссис Ривел приехала в восемь пятьдесят пять.
Джонсон остановился, чтобы перевести дух.
– А в «Крикетерз» никто не приезжал?
Джонсон помотал головой.
– Значит, он приехал на машине, – сказал инспектор. – Джонсон, на обратном пути заедете в «Крикетерз», зададите вопросы. Нам надо знать все об этом незнакомце. Очень уж загорелый джентльмен. Похоже, что тоже иностранец.
И инспектор с умудренным видом покивал, словно подтверждая, что да, мол, я таков, меня врасплох не застанешь.
Машина въехала в ворота парка Чимниз. Описание этой исторической усадьбы можно найти в любом путеводителе для туристов. А также в третьем номере серии «Исторические дома» Англии, по цене 21 шиллинг за копию. Каждый четверг сюда из Миддлингема приезжают автобусы, привозя туристов обозревать те части усадьбы, которые открыты публичному обозрению. Ввиду такого изобилия материалов описывать Чимниз здесь было бы излишне.
Дверь открыл пожилой седовласый дворецкий с безукоризненными манерами. «Мы в этих стенах, – всем своим видом, казалось, говорил он, – не привыкли иметь дело с убийствами. Времена, конечно, уже не те, что прежде, но мы, не теряя самообладания перед лицом несчастья, будем до конца делать вид, словно ровным счетом ничего не происходит».
– Его светлость, – сказал дворецкий, – ждет вас. Сюда, пожалуйста.
Проведя их в небольшую уютную комнатку, где лорд Кейтер-хэм имел обыкновение спасаться от грандиозного великолепия, царящего в остальных местах его родового замка, он объявил об их прибытии.
– Полиция, милорд, и доктор Картрайт.
Лорд Кейтерхэм в явном возбуждении мерил комнату шагами.
– Ха! Инспектор, наконец-то вы появились. Очень вам благодарен. Как поживаете, Картрайт?.. У нас тут такое дело, знаете, сам черт не разберет, что такое. Сам черт не разберет.
И лорд Кейтерхэм, словно безумный, запустил обе руки в свои волосы и взъерошил их так, что они стали торчать в разные стороны клочками, окончательно лишив его сходства с пэром Англии.
– Где тело? – деловито спросил доктор.
Лорд Кейтерхэм повернулся к нему так, словно услышать прямой вопрос было для него большим облегчением.
– В зале советов... там, где его и нашли... я не велел его трогать. Я подумал, что... э-э-э... так будет правильно.