– Но послушайте, – сказал Билл, – что на самом деле произошло в эти последние дни?
– Боюсь, – сказал месье Лемуан, – что я заставил вас побегать.
– Так это за вами я гонялся?
– Да. Сейчас все объясню. Я пришел сюда наблюдать, убежденный, что тайна камня как-то связана именно с этой комнатой, раз принц Михаил был убит здесь. Я остановился снаружи, на террасе. Вскоре я заметил, что внутри, в комнате, кто-то ходит. Я видел, как в окне то и дело вспыхивал луч фонаря. Толкнув раму в среднем окне, я обнаружил, что оно не заперто. То ли тот человек попал в дом тем же путем, то ли специально подготовил его для отступления на случай, если его застанут врасплох, сказать не могу. Очень тихо я отворил окно и проскользнул в комнату. Шаг за шагом, на ощупь, наконец добрался до того места, откуда можно было наблюдать за происходящим без риска быть замеченным. Того человека я не разглядел. Он все время стоял ко мне спиной и к тому же светил себе фонарем, так что я видел лишь его резко очерченный, гротескный силуэт. Но его действия меня удивили. Он разбирал на части доспехи – сначала один, потом другой, внимательно осматривая фрагменты. Убедившись, что нужного ему предмета там нет, он принялся пристукивать панели за картиной. Что бы он предпринял потом, я не знаю. Его прервали. Ворвались вы... – Он поглядел на Билла.
– Судя по всему, наше благонамеренное вторжение было большой ошибкой, – сказала Вирджиния задумчиво.
– В каком-то смысле, мадам. Человек погасил фонарь, а я, не спеша раскрывать свою личность, бросился к окну. В темноте я столкнулся с двумя другими и упал. Вскочив, я успел убежать через окно. Мистер Эверсли принял меня за злоумышленника и погнался за мной.
– Первой за вами побежала я, – сказала Вирджиния. – Билл был вторым в этой гонке.
– Ay сообщника нашего злоумышленника хватило ума затаиться в комнате и после шмыгнуть в дверь. Удивительно, как он не встретился с толпой тех, кто спешил на помощь...
– Полагаю, ему не составило труда слиться с этой толпой, – предположил Лемуан. – И он ворвался сюда с ней вместе.
– Вы и в самом деле думаете, что этот Арсен Люпен здесь, в доме? – спросил Билл, сверкая глазами.
– Почему нет? – отозвался Лемуан. – Он прекрасно сойдет за кого-нибудь из прислуги. К примеру, им вполне может оказаться Борис Анчуков, доверенный слуга принца Михаила.
– Да, он странный парень, – согласился Билл.
Но Энтони улыбнулся.
– Такое предположение недостойно вас, месье Лемуан, – сказал он.
Француз тоже улыбнулся.
– Кажется, он теперь служит вам, мистер Кейд? – спросил суперинтендант Баттл.
– Снимаю перед вами шляпу. От вас ничего не скроешь. Одно маленькое уточнение: это он выбрал меня, а не я его.
– Почему же, мистер Кейд?
– Не знаю, – весело ответил Энтони. – У него причудливый вкус, я понимаю, но, может быть, ему просто понравилось мое лицо. Или он думает, что это я убил его хозяина, вот и выбрал удобное положение для слежки.
Кейд встал, подошел к окну и распахнул шторы.
– Светает, – сказал он, сдерживая зевок. – Теперь уже не жди никаких сюрпризов.
Лемуан тоже поднялся.
– Я вас покину, – сказал он. – Возможно, мы еще встретимся сегодня днем.
Отвесив изящный поклон Вирджинии, он вышел в окно.
– Спать, – сказала женщина, зевая. – Все было просто восхитительно. Давайте, Билл, отправляйтесь в постель, будьте хорошим мальчиком. Боюсь, что завтрак пройдет без нас.
Энтони, стоя у окна, наблюдал за удалявшимся Лемуаном.
– Кто бы мог подумать, – сказал позади него Баттл, – что это и есть умнейший детектив Франции.
– Кто-нибудь другой, может, и не подумал бы, – задумчиво отозвался Энтони, – а вот я скорее да, чем нет.
– В одном он прав, – согласился Баттл, – сегодня ночью ничего больше не случилось. Кстати, помните, я говорил вам о трупе застреленного человека, найденного возле Стейнза?
– Да. А что?
– Ничего. Просто его опознали. Похоже, его звали Джузеппе Манелли. Он служил официантом в отеле «Блиц», в Лондоне. Любопытно, правда?
Глава 20БАТТЛ И ЭНТОНИ СОВЕЩАЮТСЯ
Кейд ничего не ответил. Он продолжал молча глядеть в окно. Некоторое время суперинтендант видел лишь его неподвижную спину.
– Что ж, доброй ночи, сэр, – сказал он наконец и повернул к выходу.
Энтони пошевелился.
– Подождите, Баттл.
Суперинтендант замер. Кейд отвернулся от окна, достал из портсигара сигарету и закурил. Затем, между двумя затяжками, спросил:
– Вас ведь очень интересует это дело в Стейнзе?
– Нет, сэр, я бы так не сказал. Просто оно необычное, вот и всё.
– Как, по-вашему, того человека застрелили там, где он был найден, или в другом месте?
– Я думаю, что его застрелили в другом месте, а труп привезли туда на машине.
– Я тоже так считаю, – сказал Энтони.
Что-то в его интонации побудило детектива устремить на него острый, пронизывающий взгляд.
– У вас есть на этот счет какие-нибудь идеи, сэр? Вы знаете, кто его туда привез?
– Да, – сказал Энтони. – Я.
И разозлился, видя непробиваемое спокойствие собеседника.
– Должен заметить, что вас нелегко поразить, Баттл, – заметил он.
– «Никогда не выдавай эмоций». Этому правилу меня обучили один раз, и с тех пор оно всегда шло мне на пользу.
– Ничего не скажешь, вы соблюдаете его на совесть, – сказал Энтони. – Не припомню, чтобы я хоть раз видел вас взволнованным. Ну, так вы хотите выслушать всю историю?
– С удовольствием, мистер Кейд.
Энтони придвинул два стула, они с детективом уселись, и он принялся излагать события вечера предшествующего четверга.
Баттл слушал его, ничем не выдавая своего интереса. Но под конец рассказа в его глазах мелькнула-таки лукавая искорка.
– Знаете, сэр, – сказал он, – когда-нибудь вы все же попадете в беду.
– Так, значит, вы опять не наденете на меня наручники?
– Мы предпочитаем держать наших подозреваемых на длинном поводке, – сказал суперинтендант Баттл.
– Очень деликатно выраженная мысль, – сказал Энтони. – Но веревочке, сколько она ни вейся, всегда приходит конец.
– Однако чего я не понимаю, сэр, – сказал Баттл, – так это почему вы решили признаться во всем сейчас?
– Это не так просто объяснить, – сказал Энтони. – Видите ли, Баттл, я пришел к выводу, что вы человек замечательных способностей. В самый нужный момент вы всегда оказываетесь на месте – вот как сегодня ночью. И я подумал, что, утаивая от вас эту информацию, я невольно порчу ваш стиль. Вы заслуживаете полного доступа ко всем фактам. Я сделал все, что мог, но на каждом шагу ошибался. До сих пор я вынужден был молчать, из-за миссис Ривел. Но теперь, когда мы точно знаем, что письма не имеют к ней никакого отношения, считать, будто она могла быть заинтересована в смерти этого малого, просто смешно. Возможно, я с самого начала подал ей не самый лучший совет, но ведь она дала ему деньги, когда он пытался ее шантажировать, и хотя с ее стороны это была чистая прихоть, другие могли в это и не поверить.
– Да, присяжные вряд ли поверили бы, – подтвердил Баттл. – У них совсем нет воображения.
– А вы, значит, верите? – сказал Энтони, с любопытством глядя на него.
– Видите ли, мистер Кейд, я почти всю жизнь работаю среди этих людей. Я имею в виду тех, кого принято называть высшим классом. Понимаете, людям вообще свойственно заботиться о том, что о них подумают окружающие. Не беспокоятся только две группы населения – бездомные и аристократы. Те и другие поступают, как им вздумается, и не страдают из-за того, какое впечатление это произведет на других. Я говорю не о богатых бездельниках, которым только и дела, что закатывать вечеринки. Я о тех, кто с молоком матери впитал одну мысль – ничье мнение не имеет значения, кроме их собственного. Аристократы всегда такие – они бесстрашны, правдивы, но зачастую необычайно бестолковы.
– Очень интересная лекция, Баттл. Наверное, когда-нибудь и вы тоже возьметесь за мемуары. Вот уж их-то я хотел бы почитать.
Детектив встретил это предположение улыбкой, но ничего не сказал.
– А пока я задам вам один вопрос, – продолжал Энтони. – Вы сразу связали меня с этим делом в Стейнзе? Судя по тому, как вы себя вели, думаю, что да.
– Вы правы. У меня было такое предчувствие. Но предчувствие к делу не пришьешь. А вы, мистер Кейд, вели себя прекрасно. Ни разу не переборщили с беспечностью.
– Я рад, – сказал Энтони. – У меня было ощущение, что с самого нашего знакомства вы постоянно расставляли мне маленькие ловушки. Мне удалось не попасть ни в одну из них, но напряжение все равно было изрядным.
Баттл мрачно усмехнулся.
– В этом и есть секрет, сэр. Не давайте мошеннику опомниться – пусть мечется, вертится, изворачивается. Рано или поздно нервы сдают даже у самых прожженных, и они попадаются.
– Вы просто сама жизнерадостность, Баттл. Интересно, когда же вы меня поймаете?
– У вас длинный поводок, сэр, – процитировал сам себя суперинтендант, – веревка длинная.
– Ну, а пока ей не пришел конец, – сказал Энтони, – вы еще числите меня вашим помощником-любителем?
– Разумеется, мистер Кейд.
– Значит, я остаюсь доктором Ватсоном при Шерлоке Холмсе.
– Детективные истории, в общем-то, ерунда, – сказал Баттл без всякого выражения. – Но они развлекают публику, – добавил он, подумав. – Так что иногда и от них есть прок.
– Какой, например? – спросил Энтони с любопытством.
– Они поддерживают представление о том, что полицейские глупы. Так что когда нам случается иметь дело с преступником-любителем – убийцей, к примеру, – то детективные романы приходятся очень кстати.
Энтони долго смотрел на него молча. Баттл сидел совершенно неподвижно, только помаргивая время от времени, его массивное квадратное лицо совершенно ничего не выражало. Наконец он встал.
– Спать уже поздно, – заметил он. – Пойду переговорю с его светлостью, если он уже встал. Всякий, кто захочет уехать, может теперь уезжать. Однако я буду весьма признателен его светлости, если он еще задержит некоторых своих гостей. Вы, сэр, пожалуйста, примите его приглашение, и миссис Ривел тоже.