— Джеймс, так нельзя. Поступил бы ты на какие-нибудь заочные курсы, что ли. В старые добрые времена на Востоке тебя за такую манеру излагать подвесили бы за ноги и хорошенько отдубасили по пяткам или придумали что-нибудь похлеще.
Джимми хладнокровно выслушал филиппику приятеля и продолжал:
— Слышал когда-нибудь о графе Стилптиче?
— Еще бы! Кто и слыхом не слыхивал о Герцословакии, встрепенется, услышав это имя. Граф Стилптич! Знаменитый балканский старец. Величайший государственный деятель современности. Величайший злодей, избежавший веревки. Точка зрения зависит от направления газеты. Но одно бесспорно: графа Стилптича будут помнить еще долго после того, как мы с тобой, Джимми, обратимся в прах. Последние двадцать лет за каждым политическим маневром и контрманевром на Балканах маячила его фигура. Он был диктатором, патриотом, государственным мужем, но никто на свете не знает, кто он таков на самом деле. Я, однако, не ошибусь, если назову его блистательным королем интриги. Ну, так и что он?
— Он был в свое время премьер-министром Герцословакии, потому-то я и спросил тебя вначале про эту страну.
— Джимми, ты совершенно лишен чувства соразмерности. Что такое Герцословакия по сравнению с графом Стилптичем? Не более чем географическое понятие, место, где он родился и занимал некий пост. Но, насколько я знаю, его уже нет в живых?
— Да. Умер в Париже месяца два назад. А то, о чем я рассказываю, произошло несколько лет назад.
— Хотел бы я все же понять, — сказал Энтони, — о чем именно ты рассказываешь.
Джимми счел упрек справедливым и сразу перешел к сути дела.
— Значит, так. Это случилось в Париже, четыре года назад, если быть точным. Иду я как-то вечером по пустынной улице и вдруг вижу: с полдюжины бандитов-французов мочалят почтенного на вид пожилого джентльмена. Игру в одни ворота я не люблю, поэтому сразу же ринулся ему на помощь, ну и отдубасил молодчиков. Похоже, до этого им никогда не приходилось так туго. В общем, их как ветром сдуло.
— Здорово, Джеймс, — поддакнул Энтони, — хотел бы я посмотреть на это побоище!
— В общем-то дело пустячное, — скромно потупился Джимми. — Но старик, разумеется, был благодарен безмерно. Он был в подпитии, и довольно сильном, но все же запомнил мое имя и адрес и на другой день явился воздать должное моей храбрости. Все чин чином, как полагается. Тут-то я и узнал, что спас самого графа Стилптича. У него был дом рядом с Булонским лесом[97].
Энтони согласно кивнул.
— Да. После убийства короля Николаса Стилптич эмигрировал из Герцословакии и жил в Париже. Потом его звали назад, предлагали пост президента, но он отказался. Остался верен монархическим убеждениям. Хотя поговаривали, что он приложил руку ко многим закулисным играм на Балканах. Темная лошадка этот граф Стилптич.
— Я слышал, у Николаса Четвертого была какая-то странная жена. Это правда? — неожиданно спросил Джимми.
— Да, — подтвердил Энтони. — И это бедняге тоже в свое время припомнили. Нищая актрисенка из парижского мюзик-холла, она даже для морганатического брака не годилась. Но Николас помешался на ней, а ей непременно хотелось стать королевой. Как это ни фантастично звучит, но им таки удалось устроить этот брак. Певичку назвали графиней Пополевской и распустили слух, что в ее жилах течет кровь Романовых. Николаса обвенчала с ней в кафедральном соборе столицы пара негодующих архиереев. Ну а потом, разумеется, ее короновали, и она стала королевой Варагой. Николас сумел уломать министров и думал, что все в порядке, но забыл посоветоваться с народом. А народ в Герцословакии привержен традициям, любит свою знать и желает, чтобы король и королева были настоящие. Недовольное шушуканье сменилось открытым недовольством. Правительство, как водится, прибегло к самым жестоким мерам, народ восстал, взял штурмом дворец. Короля с королевой убили и провозгласили республику. В Герцословакии и по сей день республиканское правление. Но спокойствие так и не воцарилось. Уже убиты для острастки первые президенты — пусть не забываются и не превышают полномочий. Но вернемся к нашему делу. Ты остановился на том, как граф Стилптич пришел благодарить тебя за спасение.
— Да, пришел, но на том все и кончилось. Я вернулся в Африку и думать забыл об этой истории, как вдруг две недели назад получаю странную посылку, которая гонялась за мной по всему свету Бог знает сколько времени. Из газет я уже знал, что граф Стилптич недавно умер в Париже. Ну вот, а в посылке оказались его мемуары или воспоминания, называй как хочешь. И приложена записка: если я не позже тринадцатого октября доставлю рукопись в указанное лондонское издательство, оно выплатит мне согласно инструкции тысячу фунтов.
— Тысячу фунтов?! Я не ослышался, ты сказал тысячу фунтов, Джимми?
— Не ослышался, старина, все так. Если это, конечно, не шутка. Говорят, что королям и политикам доверять нельзя. Словом, такие вот дела. К сожалению, рукопись слишком долго меня искала, и времени в обрез. Так что надо спешить. А у меня как раз готова экспедиция, и место, говорят, верное. Не хотелось бы упускать такой редкий шанс.
— Джимми, ты неисправим. Да ведь тысяча фунтов в руках куда лучше какого-то мифического золота.
— А если это шутка? Но, честно признаюсь, я, в общем, тоже решил ехать, даже и билет купил и уже собрался было в Кейптаун. А тут ты подвернулся!
Энтони встал и закурил.
— Кажется, начинаю понимать твое предложение, Джеймс. Значит, ты, как и задумал, едешь искать свое золото, а я плыву в Англию получить твою тысячу фунтов. И какова же моя доля?
— Двадцать пять процентов. Согласен?
— Двести пятьдесят фунтов, как говорится, не облагаемых налогом?
— Да.
— Согласен. Но, скажу тебе честно, я поехал бы и за сотню! Нет, Джимми Макграт, такие, как ты, не умирают в своей постели, оставив детям кругленькую сумму в банке.
— Ну что, по рукам?
— По рукам. Отрясаю прах африканского турбюро от ног своих и возвращаюсь в Лондон.
Они молча подняли и осушили стаканы.
Глава 2Леди в беде
— А теперь к делу, — начал Энтони, ставя стакан на стол. — На какой корабль у тебя билет?
— «Грэнарт Касл».
— Раз уж билет заказан на твое имя, то мне, пожалуй, лучше путешествовать в качестве Джеймса Макграта. Паспорт, кажется, не нужен?
— Об этом вообще можно не беспокоиться. Мы с тобой хоть и непохожи, но, в случае чего, приметы у нас одинаковы: рост шесть футов, волосы каштановые, глаза голубые, нос обыкновенный, подбородок обыкновенный…
— Но-но, ты не очень-то! «Обыкновенный»! Чтоб ты знал, на место гида претендовали несколько человек, и выбор пал на меня исключительно благодаря приятной наружности и хорошим манерам.
— Видел я твои манеры сегодня утром, — ухмыльнулся Джимми.
— Много ты понимаешь!
Энтони встал и зашагал по комнате. На лбу его обозначились едва заметные морщинки; после продолжительного размышления он наконец заговорил.
— Послушай, Джимми. Стилптич умер в Париже. Спрашивается: зачем посылать рукопись из Парижа в Лондон через Африку?
Джимми беспомощно пожал плечами.
— Откуда я знаю.
— Почему бы просто не отправить рукопись по почте?
— Вроде так бы и надо сделать, согласен.
— С другой стороны, — продолжал Энтони размышлять вслух, — королям, королевам и государственным деятелям по этикету положено вести себя иначе, чем простым смертным. Не зря же во все времена существовали королевские гонцы. В средние века им давали перстень с печатью — этакий «Сезам, откройся!». «Перстень с королевской печатью!» — «Проходите, милорд!» Обычно находился какой-нибудь смельчак и умыкал этот перстень. Меня всегда занимало, неужели тогда никому ни разу не пришло в голову снять с перстня копию — и штамповать их дюжинами. А потом продавать дукатов по сто за штуку. Да, в средние века людям явно не хватало деловой хватки.
Джимми зевнул.
— Похоже, рассуждения о средних веках не очень тебя развлекли. Но давай вернемся к графу Стилпичу. Видишь ли, из Франции в Англию через Африку — это, пожалуй, даже и для дипломата слишком. Если граф хотел подарить тебе тысячу фунтов, он мог просто указать это в завещании. Слава Богу, мы с тобой не такие гордецы, чтобы отказываться от наследства. А может, он немного тронулся на старости лет?
— Ты так думаешь?
Энтони нахмурился и снова зашагал из угла в угол.
— Послушай, а ты читал их?
— Кого их?
— Мемуары.
— Господи, конечно нет. С чего бы я стал их читать?
Энтони улыбнулся.
— Я просто спросил. Мемуары могут наделать много вреда, Джеймс. Человек, всю жизнь просидевший в раковине, как улитка, попав в загробный мир, может отравить существование живым, пользуясь безнаказанностью и испытывая при этом злобную радость. Послушай, Джимми, а что за человек был этот граф Стилптич? Ты видел его, разговаривал с ним, а ты ведь хорошо чувствуешь человеческую натуру. Похож он на злобного мстительного старикашку?
Джимми пожал плечами.
— Трудно сказать. Понимаешь, в тот вечер он был сильно навеселе, а на другой день явился одетый с иголочки, прекрасные манеры и отпускал такие комплименты, что я не знал куда деваться.
— А пьяный, он случайно не сказал чего-нибудь интересного?
Джимми наморщил лоб, пытаясь вспомнить.
— Сказал, что знает, где находится бриллиант «Кохинор»[98],— неуверенно проговорил он.
— Да? — откликнулся Энтони. — Но только кто ж этого не знает? Его держат в Тауэре, за решеткой, под толстым стеклом, а вокруг много аккуратно одетых джентльменов, которые следят, чтобы кто-нибудь ненароком чего-нибудь не стащил.
— Верно, — согласился Джимми.
— Что еще интересного сказал Стилптич? Случайно не хвастался, что знает, в каком городе хранится «Коллекция Уоллеса»?[99]