— Да, можно, — согласился Джордж. — Скорее всего, так оно и было.
— Я бы не стал так далеко заходить. Можно предположить, но не более того.
— Почему?
— Потому что Король Виктор до сих пор никогда никого не убивал, — серьезно пояснил Баттл.
— Ну знаете ли, от такого человека, отпетого мошенника, можно ожидать…
Баттл покачал головой.
— Преступники крайне редко меняют амплуа, мистер Ломакс. Как это ни странно. Но однако…
— Да?
— Я хотел бы побеседовать со слугой великого князя. Его я специально оставил напоследок. Если не возражаете, мы это сделаем здесь.
Джордж кивнул. Инспектор позвонил. Незамедлительно появился Тредуелл и, получив инструкции, удалился. Вскоре он вернулся в сопровождении высокого блондина, широкоскулого, с глубоко посаженными голубыми глазами и почти столь же бесстрастно невозмутимого, как инспектор Баттл.
— Борис Анчуков?
— Да.
— Вы слуга великого князя Михаила?
— Да, я был слугой его высочества.
Он говорил на хорошем английском языке, хотя и с резким иностранным акцентом.
— Вам известно, что прошлой ночью вашего хозяина убили?
Он зарычал как раненый зверь. Джордж на всякий случай отступил к окну.
— Когда вы в последний раз видели патрона?
— Его высочество удалился спать в половине одиннадцатого. Я, как обычно, лег в смежной комнате. Наверное, он спустился вниз через другую дверь, которая вела из его комнаты прямо в коридор. Я не слышал, как он выходил. Наверное, мне подсыпали снотворное. Я негодный слуга. Я спал, когда хозяин бодрствовал. Я дрянной слуга.
Джордж удивленно таращил на него глаза.
— Вы любили патрона? — спросил Баттл, пристально вглядываясь в герцословака.
Лицо Бориса болезненно исказилось. Он судорожно сглотнул. Помотал головой и наконец заговорил звенящим от волнения голосом:
— Слушай меня, английский полицейский. Любил ли? Я готов был умереть за него! Но умер он, а я жив. И потому я не усну спокойно, пока не отомщу. Я буду вынюхивать как собака, я найду убийцу, и тогда…
Глаза его загорелись. Он выхватил из-за пазухи огромный кинжал и занес его над головой.
— О нет! Я не сразу убью его, нет! Сначала я отрежу ему нос, потом уши, потом выколю его проклятые глаза и только тогда всажу этот нож по самую рукоятку в его черное сердце.
Он быстро спрятал нож, повернулся и вышел из голубой гостиной. Джордж Ломакс уставился на закрывшуюся за герцословаком дверь. Его глаза, и так-то навыкате, сейчас просто выскакивали из орбит.
— Несчастное племя, — бормотал он. — Дикий народ. Нация разбойников.
Инспектор Баттл бодро поднялся из кресла.
— Или он говорит правду, или он лучший в мире актер. Но если он не лжет, то храни Господь убийцу — великого князя Михаила от встречи с этим волкодавом в образе человеческом.
Глава 15Незнакомец-француз
Вирджиния и Энтони шли по дорожке к озеру. Выйдя из дома, они какое-то время шли молча. Наконец Вирджиния заговорила первая.
— О, Господи, — улыбнулась она. — Это какой-то кошмар! Мне столько надо рассказать и спросить, что просто не знаю, с чего начать. Прежде всего, — она понизила голос, — что вы сделали с трупом? Ужасно звучит! Никогда не думала, что окажусь замешанной в убийстве.
— Думаю, для вас это действительно непривычно.
— А для вас?
— Должен признаться, и мне прежде не доводилось прятать трупы.
— Ну, рассказывайте.
Энтони кратко пересказал свои вчерашние похождения. Вирджиния внимательно слушала.
— Очень ловко, — одобрительно заключила она, когда он завершил рассказ. — На обратном пути я просто возьму чемодан из камеры хранения — и все. Правда, могут возникнуть сложности, если вас попросят рассказать, что вы делали вчера вечером.
— Не думаю, что до этого дойдет. Тело нашли поздно ночью или даже сегодня утром, поскольку в утренних газетах об этом ничего кет. Что бы там ни писали в детективных романах, врачи все же не волшебники и не могут определить момент смерти с точностью до минуты. Так что экспертиза определит время смерти с разбросом в несколько часов. А на вчерашний вечер после одиннадцати у меня железное алиби.
— Знаю. Лорд Кейтерэм мне все рассказал. И потом, этот инспектор из Скотленд-Ярда, насколько мне известно, убежден в вашей невиновности?
Энтони замялся.
— Он не производит впечатления коварного человека, — продолжала Вирджиния.
— Не знаю, не знаю, — медленно проговорил Энтони. — По-моему, с инспектором Баттлом надо держать ухо востро. Он делает вид, что убежден в моей невиновности, а так ли это на самом деле — не уверен. По крайней мере, пока его смущает отсутствие у меня мотивов для убийства.
— Делает вид? — удивилась Вирджиния. — Но какой вам резон убивать совершенно незнакомого графа-иностранца?
Энтони настороженно поглядел на нее.
— Вы ведь какое-то время жили в Герцословакии? — спросил он.
— Да. Я жила там два года с мужем, он работал в Посольстве.
— Как раз перед самой гибелью короля и королевы. А вы были знакомы с великим князем Михаилом Оболовичем?
— С Михаилом? Еще бы. Отвратительный тип. Предлагал вступить с ним в морганатический брак.
— Правда?. А как он думал поступить с вашим мужем?
— Примерно так же, как Давид с Урием[140], насколько я поняла.
— И каков же был ваш ответ на любезное предложение его высочества?
— К сожалению, вынужденно дипломатичный. Этому Михаилу очень повезло, что я не могла сказать ему прямо то, что на самом деле думала. Но он все равно оскорбился. А почему вы вдруг спросили о Михаиле?
— Да так, кое-какие предположения. А вы ведь не встречались вчера с убитым?
— Нет. Как пишут в романах, «тотчас по приезде он удалился в свои апартаменты».
— И наверняка не видели тела?
Вирджиния, заинтригованно глядя на него, покачала головой:
— Нет, не видела.
— А как вы думаете, у вас есть возможность взглянуть на убитого?
— Ну, если прибегнуть к связям в верхах — я имею в виду лорда Кейтерэма, думаю, что есть. А зачем? Это что — приказ?
— Боже упаси! Неужели я похож на тирана? Все очень просто. Под именем графа Станислава скрывался великий князь Герцословакии Михаил.
Вирджиния широко раскрыла глаза.
— Поняла. — Лицо ее озарилось восхитительной усмешкой. — Уж не хотите ли вы сказать, что Михаил сразу удалился к себе, потому что боялся встречи со мной?
— Именно это и хочу сказать. Видите ли, если я прав и кто-то действительно не желал вашего присутствия в Чимнизе, то боюсь, это связано с вашим пребыванием в Герцословакии. Подумайте, ведь вы здесь единственный человек, знающий великого князя в лицо.
— Вы думаете, убитый — самозванец? — быстро спросила она.
— Да, мне пришла в голову эта мысль. Если вам удастся уломать лорда Кейтерэма и вы взглянете на убитого, то мы узнаем, как действительно обстоит дело.
— Его убили без четверти двенадцать, — задумчиво сказала Вирджиния. — На том обрывке бумаги было указано то же время. Странно.
— Между прочим, ваше окно выходит на террасу? Второе от края, прямо над Рыцарским залом?
— Нет, моя комната в елизаветинском крыле и выходит на противоположную сторону. А в чем дело?
— Вчера, после выстрела, я видел в этом окне свет.
— Как интересно! Не знаю, кто там живет, но могу спросить у Бандл. Может, этот гость слышал выстрел?
— Во всяком случае, если и слышал, то никому об этом не сказал. Со слов Баттла я понял, что выстрела не слышал никто. Пока это единственная моя зацепка, да и то не бог весть какая. Но за неимением лучшего начну расследование с нее.
— Да, это действительно странно, — задумчиво сказала Вирджиния.
Они подошли к лодочной станции на берегу озера.
— А теперь моя очередь рассказывать, — улыбнулся Энтони. — Думаю, нам лучше покататься на лодке — подальше от вездесущих ушей Скотленд-Ярда, американских гостей и любопытных служанок.
— Кое-что я уже знаю от лорда Кейтерэма, — сказала Вирджиния, забираясь в лодку. — Но далеко не все. Прежде всего — кто же вы на самом деле: Энтони Кейд или Джимми Макграт?
Второй раз за утро Энтони рассказал о событиях последних шести недель — с той только разницей, что рассказ, предназначенный для Вирджинии, не нуждался в редактуре. Закончил он на том, что с удивлением узнал в убитом «мистера Холмса».
— Кстати, миссис Ревел, — добавил Энтони, — я еще не успел поблагодарить вас: вы взяли грех на свою бессмертную душу и объявили меня своим давним другом.
— А вы и вправду мой давний друг. Неужели вы думаете, что после того, как я навязала вам этот труп, я могла бы делать вид, что мы едва знакомы! Никогда в жизни! — Она помолчала. — А знаете, что больше всего волнует меня в этой истории? Похоже, в мемуарах кроется еще какая-то тайна, о которой мы пока ничего не знаем.
— Думаю, вы правы, — согласился Энтони. — Я еще об одном хочу спросить.
— О чем?
— Вчера, на Понт-стрит, вы слегка удивились, услыхав имя Джимми Макграта. Вам оно знакомо?
— Да, мистер Шерлок Холмс. Джордж — мой кузен — я имею в виду Джорджа Ломакса. Позавчера он явился ко мне с на редкость дурацким предложением. Он хотел, чтобы я приехала в Чимниз и, словно Далила Самсона, очаровала некоего Макграта и выудила бы у него эти самые мемуары. Конечно, Джордж прямо так не говорил, он нес всякую чепуху о неотразимых чарах английской леди и все в таком духе, но истинные его намерения были видны как на ладони. Когда же я попыталась выведать у него подробности, он принялся изворачиваться: лгал так неумело, что едва ли провел бы и двухлетнего ребенка.
— Во всяком случае, план его успешно осуществился. Вот он я, тот самый Джеймс Макграт, о котором он с вами говорил, и вот вы — очаровательная английская леди.
— Только, к несчастью для бедняги Джорджа, мемуары уплыли! Но я тоже хочу задать вам вопрос. Когда я сказала, что не писала тех писем, вы ответили, что знаете это. Но ведь вы не могли этого знать.