— И чтобы без визгов, обмороков и прочего. Со мной вам ничего не грозит.
— О, мой герой! — прошептала Вирджиния.
Билл подозрительно посмотрел на нее в темноте, покрепче сжал кочергу и расправил плечи. Он чувствовал себя способным на любой подвиг.
Осторожно повернув ручку замка, он начал медленно отворять дверь. На своем плече Билл чувствовал дыхание Вирджинии. Вместе они бесшумно вошли в Рыцарский зал.
В дальнем конце над картиной Гольбейна на стене подрагивало пятно света от фонарика. На его фоне вырисовывался силуэт мужчины, который, стоя на кресле, тщательно выстукивал дубовую панель. Он был обращен к ним спиной и отбрасывал огромную уродливую тень.
Больше разглядеть ничего не успели, потому что в этот самый миг подкованный башмак Билла чиркнул по паркету. Человек резко обернулся и ослепил их ярким лучом, От вспышки они зажмурились. Но Билл, однако, не растерялся. С ревом «Давай!» он бросился вперед. Вирджиния послушно щелкнула выключателем.
Огромная люстра под потолком должна была вспыхнуть и залить весь зал ярким светом, но вместо этого — пустой щелчок выключателя, а Рыцарский зал по-прежнему остался погружен в темноту.
Вирджиния услышала смачное ругательство Билла. Через мгновение под сводами Рыцарского зала раздалось громкое пыхтение. Фонарик упал на пол и разбился. Из темноты доносились звуки отчаянной схватки. Но кто побеждает и сколько человек в ней участвует, Вирджиния разобрать не могла. Был ли в зале кто-нибудь еще, кроме человека, выстукивавшего панели? Не исключено. Ведь разглядеть они с Биллом ничего не успели. Вирджиния замерла на месте. Что делать? Броситься на помощь Биллу? Но в темноте она только помешает. Единственное, что остается — караулить у двери, чтобы никто не убежал. И тут Вирджиния, нарушив приказ Билла, пронзительно завизжала.
Наверху захлопали двери, и со стороны лестницы хлынул поток яркого света. Только бы Билл продержал грабителя до прихода помощи! Но в этот миг события приняли неожиданный оборот. Похоже, в пылу сражения кто-то задел одного из стоявших по стенам железных рыцарей, и он с оглушительным грохотом рухнул на пол. К дверям на террасу метнулся темный силуэт, и одновременно послышались проклятия Билла, выбирающегося из-под рассыпавшихся доспехов.
Вирджиния оставила свой пост и бросилась к стеклянной двери. Но ее уже успели открыть. Человек не мешкая выбежал на террасу и скрылся за углом. Вирджиния побежала за ним. Молодая и резвая, она достигла угла дома всего на несколько секунд позже беглеца, но, повернув за угол, неожиданно очутилась в объятиях человека, появившегося из неприметной боковой дверцы. Это был мистер Хайрэм П. Фиш.
— Ба! Да это леди] — воскликнул он. — Извините, миссис Ревел, я принял вас за грабителя.
— Он побежал туда! — задыхаясь, закричала Вирджиния. — Надо его поймать.
Но она уже и сама поняла — слишком поздно. Он, конечно, успел добежать до парка, а ночь была темная и безлунная.
Она пошла назад в Рыцарский зал. Мистер Фиш шел следом, что-то недовольно бурча о повадках грабителей, судя по его словам, неплохо ему известных.
Лорд Кейтерэм, Бандл и перепуганные слуги стояли на пороге Рыцарского зала.
— Что тут происходит? — спросила Бандл. — Грабители? А вы откуда, Вирджиния? Гуляли среди ночи с мистером Фишем по парку?
Вирджиния объяснила, что произошло.
— Как интересно, — заметила Бандл. — За один уик-энд убийство и ограбление. Давно у нас такого не было. А что случилось с люстрой? В других комнатах со светом все в порядке.
Загадка разрешилась скоро и весьма прозаически. У стены рядком лежали вывернутые лампочки. Взгромоздившись на стремянку, Тредуелл, и в одной пижаме сохранявший величавость, восстановил освещение в разгромленном Рыцарском зале.
— Похоже, — печально сказал лорд Кейтерэм, озираясь вокруг, — здесь развили весьма бурную деятельность.
Замечание это было не лишено справедливости. Все, что можно перевернуть и опрокинуть, было перевернуто и опрокинуто. На полу валялись поваленные кресла, осколки ваз, обломки доспехов.
— Сколько их было? — спросила Бандл. — Судя по всему, сражение было отчаянное.
— По-моему, он был один, — сказала Вирджиния, но тут же усомнилась в своих словах. Определенно, через стеклянную дверь бежал всего один человек — мужчина. Но когда она бросилась за ним, ей послышался слабый шорох где-то поблизости. Если она не ошиблась — сообщник ушел через дверь. Но, может, все это ей только померещилось?
Неожиданно с террасы появился Билл. Он тяжело дышал:
— Гад проклятый! Ушел! Все обегал. Никаких следов.
— Ничего, Билл, — успокоила его Вирджиния. — В следующий раз он от нас не уйдет.
— Ну и что теперь делать? — спросил лорд Кейтерэм. — Может, пойти досыпать? Не могу же я в такой час беспокоить мистера Стражберри. Тредуелл, вы знаете, как в таких случаях поступают. Так что присмотрите за всем.
— Хорошо, милорд.
Лорд Кейтерэм с облегчением вздохнул и оглядел присутствующих.
— А этот красавчик Айзекстайн спит себе и в ус не дует, — с легкой завистью заметил он. — Весь этот шум и гам ему нипочем — даже не спустился. — Он поглядел на мистера Фиша. — О, а вы и одеться успели!
— Да, накинул кое-что, — скромно потупился американец.
— И очень разумно поступили, — одобрил лорд Кейтерэм. — Чертовски они холодные, эти пижамы.
Он зевнул. Усталые и подавленные, все разошлись по комнатам — досыпать.
Глава 18Второе полночное происшествие
Первым, кого увидел Энтони на следующий день, сойдя с поезда, был инспектор Баттл. Энтони расплылся в вежливой улыбке.
— Вернулся, как договаривались. А вы пришли на вокзал лично удостовериться?
Баттл покачал головой.
— Я и не сомневался, что вы сдержите слово, мистер Кейд. Просто мне нужно в Лондон.
— Вы так доверчивы, Баттл.
— Вы полагаете, сэр?
— Нет. Я думаю, вы проницательны, очень проницательны. А ваша невозмутимость… Знаете, в тихом омуте, ну, и так далее. Так, значит, вы собрались в Лондон?
— Да, мистер Кейд.
— Позвольте спросить, зачем?
Инспектор промолчал.
— Вы на редкость разговорчивы, — заметил Энтони. — За что и нравитесь мне.
В глазах Баттла промелькнула искорка.
— А как вы съездили, мистер Кейд? Успешно?
— Совершенно впустую, Баттл. Второй раз безбожно ошибся. Обидно, знаете ли.
— А что, собственно, вы проверяли, позвольте спросить?
— Я заподозрил гувернантку-француженку, Баттл. Во-первых, потому что она, как и положено в лучших традициях детективного жанра, вызывала наименьшие подозрения. И во-вторых, потому что в ночь убийства я видел в ее окне свет.
— Ну, это, право, не Бог весть что.
— Согласен. Не Бог весть. Но, кроме того, я выяснил, что в доме она совсем недавно, а также наткнулся в парке на подозрительного француза, который явно что-то вынюхивал. Надеюсь, вы понимаете, кого я имею в виду?
— Наверное, вы говорите о некоем мосье Шелле? Он недавно остановился в «Крикетисте». Франтоватый путешественник.
— Вот-вот. Что-нибудь известно о нем? Что думает по этому поводу Скотленд-Ярд?
— Он ведет себя подозрительно, — бесстрастно констатировал Баттл.
— Это еще мягко сказано, позвольте вам заметить. Ну так вот, я сложил два и два. Внутри — гувернантка-француженка. Снаружи — подозрительный француз. Я решил, что они работают в паре, и поспешил к хозяйке, у которой мадемуазель Брун жила десять лет, до появления в Чимнизе. Я был почти уверен, что хозяйка и слыхом не слыхивала ни о какой мадемуазель Брун. Но я ошибся, Баттл. Мадемуазель Брун действительно существует. Она настоящая.
Баттл кивнул.
— Должен признаться, — продолжал Энтони, — еще во время разговора с мадемуазель в классной комнате у меня появилось грустное подозрение, что я иду по ложному следу. Она произвела на меня впечатление законченной гувернантки.
Баттл снова кивнул.
— При всем при том, мистер Кейд, никогда не следует торопиться с выводами. Женщины, доложу вам, с помощью косметики способны творить чудеса. Мне довелось иметь дело с одной очень симпатичной девицей, которая перекрасила волосы, тональным кремом придала лицу нездоровую желтизну, слегка подмазала красным веки, и — самое главное — надела плохонькое платье. И что вы думаете? Девять из десяти человек, видевших ее раньше, не опознали ее в новом обличье. Мужчинам подобные номера даются труднее. Вы, конечно, можете сделать что-нибудь с бровями, вставить фальшивые зубы и тем самым полностью изменить выражение лица. Но уши — уши всегда остаются. А уши, мистер Кейд, это своего рода неотъемлемая от личности визитная карточка.
— Не смотрите так на мои уши, Баттл. Я вас боюсь.
— О парике, гриме и накладных бородах я не говорю, — продолжал инспектор. — Все это только в книжках бывает. Нет, мужчинам гораздо труднее. Редко кому удается действительно до неузнаваемости изменить внешность. Мне, во всяком случае, известен только один настоящий гений перевоплощения. Король Виктор. Вам знакомо это имя, мистер Кейд?
В том, как внезапно и резко инспектор задал этот вопрос, было нечто такое, что заставило Энтони удержать готовые слететь с губ слова. Вместо этого он в некоторой задумчивости проговорил:
— Король Виктор? Я где-то слышал это имя.
— Один из лучших воров в мире, сэр. Специалист по драгоценным камням. Отец — ирландец, мать — француженка. Говорит по меньшей мере на пяти языках. Был осужден, но уже пять месяцев как снова на свободе.
— Вот как? И где же он сейчас?
— А вот это, мистер Кейд, нам и самим очень хотелось бы знать.
— Так! — весело воскликнул Энтони. — Сюжет закручивается! Но, впрочем, он вряд ли сунется сюда. Зачем ему мемуары политика? Ведь он специалист по драгоценным камням, не так ли?
— Зачем? Остается только гадать. — Инспектор Баттл посмотрел на Энтони. — Нам известно одно — он, по всей вероятности, уже здесь…
— Под видом ливрейного лакея? Гениально! Вы узнаете его по ушам, Баттл, и покроете свое имя неувядаемой славой.