— Профессор Винворд, — сказал Баттл.
— Точно. Теперь я вспомнил. Ему надо немедленно телеграфировать.
— Уже, мистер Ломакс, час назад. Он прибудет двенадцатичасовым поездом.
— О, прекрасно, прекрасно. Слава Богу, хоть одно дело с плеч долой. Сегодня мне нужно быть в Лондоне. Думаю, вы управитесь тут без меня?
— Надеюсь, сэр.
— Действуйте, Баттл, действуйте. А я в жутком цейтноте!
— Да, сэр.
— Кстати, почему с вами не приехал мистер Эверсли?
— Он еще не встал, сэр. Как я говорил, мы не спали всю ночь.
— О, понимаю. Сам частенько работаю ночи напролет. Работа по тридцать шесть часов в сутки — вот мое правило. Как только вернетесь, Баттл, сразу же пришлите сюда мистера Эверсли.
— Я передам ему ваше указание, сэр.
— Благодарю вас, Баттл. Я вполне понимаю, что вам пришлось поделиться с Кейдом кое-какой конфиденциальной информацией, но неужели была необходимость посвящать во все и мою кузину, миссис Ревел?
— Это было вызвано тем, что письма подписаны ее именем, мистер Ломакс.
— Невероятная наглость, — пробормотал Джордж. При взгляде на связку писем по лицу его пробежала тень. — Я помню покойного короля Герцословакии. Весьма милый человек, но слабохарактерный, увы, слабохарактерный. Он был орудием в руках этой авантюристки. Скажите, Баттл, так у вас есть какие-нибудь соображения по поводу того, как эти письма снова попали к мистеру Кейду?
— Я считаю, — сказал Баттл, — что если человек не может добиться своего одним путем, он попытается использовать другие.
— Не совсем понимаю, к чему вы клоните, — сказал Джордж.
— Этот мошенник, Король Виктор, прекрасно знает, что теперь за Рыцарским залом наблюдают. Поэтому он возвращает нам письма, дает возможность их расшифровать и обнаружить тайник. Но тут в дело вмешиваемся мы с Лемуаном.
— У вас уже есть план действий?
— Ну, планом бы я это не назвал. Но идея есть. Иметь идеи иногда чрезвычайно полезно.
Засим инспектор Баттл удалился — он не намеревался делиться своими соображениями с Джорджем. На обратном пути, заметив Энтони, он приказал шоферу остановиться.
— Собираетесь подвезти меня до дому? — спросил Энтони. — Прекрасно.
— Где вы были, мистер Кейд?
— На станции, расписание смотрел.
Баттл удивленно поднял брови.
— Опять собираетесь оставить нас? — поинтересовался он.
— Не сию минуту, — засмеялся Энтони. — А между прочим, что так расстроило Айзекетайна? Он вышел из машины на станции с таким видом, словно его ударили под дых.
— Мистер Айзекстайн?
— Да.
— Не могу сказать. Но думаю, надо сильно постараться, чтобы вывести его из равновесия.
— И я так думаю, — согласился Энтони. — Эти столпы финансового мира на удивление умеют владеть собой.
Неожиданно Баттл наклонился и тронул шофера за плечо.
— Пожалуйста, остановитесь. Подождите меня здесь.
К удивлению Энтони, он выскочил из машины и куда-то пошел. Через пару минут Энтони заметил мосье Лемуана, спешившего навстречу английскому коллеге.
После кратких переговоров инспектор вернулся, уселся на свое место и приказал шоферу ехать.
Лицо его совершенно изменилось.
— Нашли револьвер, — вдруг отрывисто сказал он.
— Что? — Энтони посмотрел на него с изумлением. — Где?
— В чемодане Айзекстайна.
— Но это невозможно!
— Нет ничего невозможного, — сказал Баттл. — И мне следовало бы помнить об этом. — Он сидел неподвижно, тихонько поглаживая ладонью коленку.
— Кто нашел?
Баттл кивнул через плечо.
— Лемуан. Ловкая бестия. Они там, во французской службе безопасности, считают, ему нет равных.
— Но это, похоже, расстроило ваши планы?
— Нет, — медленно проговорил инспектор Баттл. — Я бы не сказал. Конечно, это несколько удивительно. На первый взгляд. Тем не менее полностью согласуется с одной из моих собственных версий.
— Какой же?
Но инспектор вдруг круто переменил тему разговора:
— Хотел бы попросить вас об услуге, сэр. Не могли бы вы найти мистера Эверсли и передать ему указание мистера Ломакса немедленно прибыть в Аббатство?
— Хорошо, — сказал Энтони. Автомобиль как раз подъезжал к парадному подъезду. — Но он, наверное, еще в постели.
— Не думаю, — сказал инспектор. — Посмотрите вокруг повнимательней, и вы увидите его вон там, на аллее, с миссис Ревел.
— Ох и острый же у вас глаз, Баттл, — сказал Энтони на прощание, направляясь к гуляющей парочке.
Он передал распоряжение мистера Ломакса, и Билла даже передернуло от возмущения.
— Черт их всех побери, — тихонько ругался он, понуро бредя к дому. — Когда же этот Индюк оставит меня в покое? Чего этим проклятым недоноскам не сидится в своих колониях? Чего они тут шастают и уводят лучших девушек? Нет, хватит, я уже сыт всем этим по горло.
— Вы слышали насчет револьвера? — взволнованно спросила Вирджиния, когда Билл отошел подальше.
— Баттл рассказал. Поразительная история! Айзекстайн вчера ну просто рвался уехать; я думал, это — нервы. Он был почти единственным, кого я считал вне всяких подозрений. Вы можете придумать хоть один мотив, по которому Айзекстайн мог бы желать смерти великого князя?
— Конечно, это не укладывается ни в какие рамки, — задумчиво согласилась Вирджиния.
— Вообще ничего никуда не укладывается, — с досадой сказал Энтони. — Начать с того, что я возомнил себя детективом. Но все, что мне удалось сделать, — это проверить гувернантку-француженку, напрасно потратив кучу времени и сил. Слава Богу, хоть поездка обошлась недорого.
— Вы за этим и ездили во Францию? — поинтересовалась Вирджиния.
— Да, я направился в Динар поговорить с графиней де Бретейль, чертовски довольный собственной проницательностью и совершенно уверенный, что графиня и слыхом не слыхивала ни о какой мадемуазель Брун. А мне недвусмысленно дали понять, что эта почтенная мадемуазель жила у графини семь лет и служила верой и правдой. Так что — либо графиня тоже мошенница, либо моя гипотеза с треском провалилась.
Вирджиния покачала головой.
— Мадам де Бретейль вне всяких подозрений. Я ее очень хорошо знаю и, по-моему, даже как-то видела у нее мадемуазель Брун — я ведь не раз бывала в гостях у графини. Я достаточно хорошо помню ее лицо, — правда, не очень четко, а так, как обычно помнишь гувернанток и соседей по купе в поезде. Я никогда особенно не приглядываюсь к ним, как это ни прискорбно. А вы?
— Я тоже. Разве что попадется какой-нибудь особенно красивый экземпляр, — сказал Энтони.
— Ну тогда… — Она внезапно замолчала. — Что там такое?
Энтони смотрел на человека, который внезапно вышел из-за деревьев и встал в некотором отдалении по стойке смирно. Это был герцословак Борис.
— Извините, — сказал Энтони Вирджинии. — Мне нужно поговорить со своим верным псом.
Он подошел к Борису.
— В чем дело? Что вам нужно?
— Господин, — сказал Борис и поклонился.
— Все это прекрасно, но зачем вы ходите за мной по пятам? Что за блажь?
Не говоря ни слова, Борис протянул ему грязный клочок бумаги, очевидно оторванный от письма.
— Что это? — спросил Энтони. На клочке был написан адрес, и больше ничего.
— Он обронил это, — сказал Борис. — А я принес господину.
— Кто обронил?
— Джентльмен-иностранец.
— А зачем вы принесли мне?
Борис с укоризной посмотрел на него.
— Ладно, хорошо, а теперь ступайте, — сказал Энтони. — Мне некогда.
Борис отдал честь, четко повернулся кругом и пошел прочь. Энтони спрятал клочок в карман и вернулся к Вирджинии.
— Что ему нужно? — полюбопытствовала она. — И почему вы назвали его своим верным псом?
— Потому что он так ведет себя, — начал с конца Энтони. — Наверное, в предыдущем своем воплощении он был охотничьим псом. Притащил мне обрывок письма, который, по его словам, обронил джентльмен-иностранец. Похоже, он имеет в виду Лемуана.
— Наверное, — согласилась Вирджиния.
— Он все время ходит за мной, — продолжал Энтони. — Как верный пес. Точнее не скажешь. И все смотрит, смотрит на меня большими грустными глазами. Не понимаю я его.
— А может, он имел в виду Айзекстайна, — предположила Вирджиния. — Айзекстайн тоже с виду похож на иностранца.
— Айзекстайн, — раздраженно буркнул Энтони. — Как же, черт его побери, он пробрался в Рыцарский зал?
— Вы, наверное, сто раз уже пожалели, что ввязались в эту историю, — сказала вдруг Вирджиния.
— Простите? А, да Бог с вами, нет, конечно. Мне это нравится. Большую часть жизни я провел в поисках приключений. Может, правда, на этот раз их оказалось чуть больше, чем хотелось бы.
— Но ведь теперь уже все позади, — сказала Вирджиния. Ее удивила необычная серьезность его тона.
— Не совсем.
Несколько времени они шли молча.
— Знаете, — заговорил Энтони, — есть люди, которые не подчиняются сигналам светофора. Нормальный водитель на красный свет тормозит или хотя бы замедляет ход. Может, я уродился дальтоником…[152] Когда вижу впереди красный свет — меня как будто что-то подхватывает и несет прямо на него. Отчего, как известно, и бывают крушения. Жертвы. Такие водители создают на дорогах опасные ситуации.
— Мне кажется, вы довольно часто рисковали?
— Да. Приходилось. Испробовал почти все. Кроме женитьбы.
— Звучит цинично.
— Наверное, не так выразился. Знаете, брак, как я его понимаю, может стать самым захватывающим приключением.
— Хорошо сказано. — Щеки Вирджинии порозовели.
— Я хотел бы жениться на женщине определенного типа — но именно этот тип бесконечно далек от моего образа жизни. Что ж тут прикажете делать? Либо ей пришлось бы менять образ жизни, либо мне.
— Но если вы любите ее…
— Все это сантименты, миссис Ревел. И вы сами это прекрасно понимаете. Любовь не наркотик, который застилает глаза на окружающий мир, — конечно, она может быть и такой, но это — жалкая любовь, а настоящая — она гораздо больше. Вот, скажем, король женился на нищенке, и прожили они год, и что же? Думаете, ей не будет жаль своих лохмотьев, своего босячества, своей свободы? Конечно, будет. А если король пожертвует ради нее короной, что будет? Да опять-таки ничего хорошего. Он окажется чертовски плохим нищим. Я в этом уверен. А ни одна женщина не станет уважать мужчину, который плохо делает свое дело.