Когда прозвучал гонг, призывающий к завтраку, она сказала, что ей пора домой, и я проводил ее до двери. Забавно было думать, что эта строгая мисс, отчитав судомойку, возвращается к себе в комнату и берется за какую-нибудь «Тайну седьмого трупа» или за что-либо еще в таком же роде.
Глава 3Человек, который выращивал тыквы
За столом я сообщил Каролине, что буду обедать в «Папоротниках». Это ее отнюдь не огорчило.
— Чудесно. И все узнаешь. Кстати, что с Ральфом?
— С Ральфом? — удивленно спросил я. — Ничего.
— А почему же он остановился в «Трех кабанах», а не в «Папоротниках»?
— Экройд сказал мне, что Ральф в Лондоне, — ответил я, от удивления отступив от своего правила не говорить лишнего, но я ни на минуту не усомнился в точности сделанного мне сообщения. Раз Каролина говорит: Ральф остановился в гостинице — значит, так оно и есть.
— О! — произнесла Каролина, и я заметил, что кончик ее носа задрожал. — Он приехал вчера утром и еще не уехал. Вчера вечером у него было свидание с девушкой.
Это меня не удивило. У Ральфа, насколько я мог судить, почти каждый вечер свидание с какой-нибудь девушкой. Но странно, что он выбрал для этого Кингз-Эббот, не довольствуясь веселой столицей.
— С одной из официанток? — спросил я.
— Нет. В этом-то все и дело. Он ушел на свидание, а с кем — неизвестно. (Горькое признание для Каролины.) Но я догадываюсь! — продолжала моя неукротимая сестра. (Я терпеливо ждал.) — Со своей кузиной!
— С Флорой Экройд? — удивленно воскликнул я. Флора Экройд в действительности совсем не родственница Ральфу Пейтену, но мы привыкли считать его практически родным сыном Экройда, так что и их воспринимаем как родственников.
— Да, с Флорой Экройд.
— Но почему же, если он захотел увидеться с ней, то просто не пошел в «Папоротники»?
— Тайная помолвка, — объяснила Каролина с наслаждением. — Экройд об этом и слышать не хочет. Вот они и встречаются тайком.
Теория Каролины показалась мне маловероятной, но я не стал возражать, и мы заговорили о нашем новом соседе, который снял недавно коттедж, носивший название «Лиственница», соседний с нашим. К великой досаде Каролины, ей почти ничего не удалось узнать об этом господине, кроме того, что он иностранец, что фамилия у него Порротт и что он любит выращивать тыквы. Признаться, фамилия его звучит несколько странно. Питается он, как все люди, молоком, мясом и овощами, иногда треской, но ни один из поставщиков не мог ничего о нем сообщить. Словом, наша доморощенная разведка потерпела крах. Каролину же интересует, откуда он, чем занимается, женат ли, какую фамилию носила в девичестве его мать, есть ли у него дети и тому подобное. По-моему, анкету для паспорта придумал кто-то вроде моей сестры.
— Милая Каролина, — сказал я. — Его профессия очевидна. Парикмахер. Посмотри на его усы.
Каролина возразила, что в таком случае у него вились бы волосы, как у всех парикмахеров. Я перечислил ей всех известных мне парикмахеров с прямыми волосами, но это ее не убедило.
— Никак не могу разобрать, что он за человек, — огорченно сказала она. — Я попросила у него на днях лопату, и он был очень любезен, но я от него ничего не могла добиться. На мой прямой вопрос, не француз ли он, он ответил, что нет. Больше мне почему-то не захотелось его ни о чем расспрашивать.
Я почувствовал большой интерес к нашему тайнственному соседу: человек, который сумел заставить Каролину замолчать и отправил ее восвояси несолоно хлебавши, должен быть незаурядной личностью.
— У него, — мечтательно заметила Каролина, — есть пылесос новейшей конструкции…
Я прочел в ее взгляде предвкушение нового визита и дальнейших расспросов и поспешил спастись в саду. Мне очень нравится возиться в саду. Я был поглощен выпалыванием одуванчиков, когда услышал предостерегающий крик, и какое-то тяжелое тело, просвистев у меня над ухом, упало к моим ногам. Это была тыква.
Я сердито оглянулся. Слева над забором появилась голова. Яйцевидный череп, частично покрытый подозрительно темными волосами, гигантские усы, пара внимательных глаз. Наш таинственный сосед — мистер Порротт. Он рассыпался в извинениях:
— Тысячу раз прошу прощения, мосье. Мне нет оправдания. Несколько месяцев я выращивал тыквы. Сегодня вдруг они взбесили меня. Я посылаю их — увы, не только мысленно, но и физически — куда-нибудь подальше. Хватаю ту, что покрупнее. Бросаю через забор. Мосье, я пристыжен. Я прошу прощения.
Его извинения меня обезоружили. Тем более что проклятый овощ в меня не попал. Оставалось только пожелать, чтобы подобные упражнения нашего соседа не превратились в привычку, что вряд ли будет способствовать нашей дружбе. Странный этот человек прочел, казалось, мои мысли.
— О нет, — вскричал он, — не страшитесь! Для меня это не привычка. Но представьте себе, мосье, что человек трудился во имя некой цели, работал не покладая рук, чтобы иметь возможность удалиться на покой и заняться тем, о чем всегда мечталось. И вот он обнаруживает, что тоскует о прежних трудовых буднях, о прежней работе, от которой, казалось ему, он был рад избавиться.
— Да, — задумчиво сказал я, — по-моему, это частое явление. Взять, например, меня: год назад я получил наследство, которое давало мне возможность осуществить свою давнишнюю мечту. Я всегда стремился поглядеть на мир, попутешествовать. Наследство, как я сказал, получено год назад, а я все еще здесь.
— Цепи привычки, — кивнул наш сосед. — Мы трудимся, чтобы достичь некой цели, а достигнув ее, чувствуем, что нас тянет к прежнему труду. И заметьте, мосье, моя работа была интересна. Интереснейшая работа в мире.
— Да? — не без любопытства спросил я. Дух Каролины был силен во мне в эту минуту.
— Изучение природы человека, мосье!
Совершенно ясно — парикмахер на покое. Кому секреты человеческой природы открыты больше, чем парикмахеру?
— И еще у меня был друг — друг, который много лет не разлучался со мной. Хотя его тупоумие иной раз меня просто пугало, он был очень дорог мне. Его наивность и прямолинейность были восхитительны! А возможность изумлять его, поражать моими талантами — как мне всего этого не хватает!
— Он умер? — спросил я сочувственно.
— О нет. Он живет и процветает, но — в другом полушарии. Он теперь в Аргентине.
— В Аргентине! — вздохнул я завистливо.
Я всегда мечтал побывать в Южной Америке. Я снова вздохнул и заметил, что мистер Порротт смотрит на меня с симпатией. Видимо, чуткий коротышка.
— Думаете туда поехать, э? — спросил он.
Я покачал головой и вздохнул.
— Я мог бы поехать… год тому назад. Но был глуп. Нет, хуже! Я поддался алчности и рискнул синицей ради журавля в небе.
— Понимаю, — сказал мистер Порротт. — Вы занялись биржевыми спекуляциями.
Я печально кивнул, однако торжественная серьезность усатого коротышки втайне меня позабавила.
— Нефтяные поля на Поркьюпайне?[169] — внезапно спросил он.
Я невольно вздрогнул.
— По правде сказать, я подумывал и об этих акциях, но в конце концов предпочел золотые прииски в Западной Австралии.
Наш сосед глядел на меня с непонятным выражением.
— Судьба? — наконец изрек он.
— Какая судьба? — спросил я с досадой.
— То, что я поселился рядом с человеком, который подумывал о нефтяных полях в Поркьюпайне и приисках в Западной Австралии. Скажите, какие волосы вам особенно нравятся, каштановые?
У меня даже рот раскрылся, и мистер Порротт расхохотался.
— Нет-нет, я не сумасшедший. Успокойтесь. Конечно, вопрос глупый, но видите ли, мой друг, о котором я упомянул, был молод, считал всех женщин ангелами, а большинство их — красавицами. Но вы человек в годах, врач, и знаете, сколько в нашей жизни глупости и тщетности. Ну поскольку мы соседи, умоляю вас принять и презентовать вашей сестре мою лучшую тыкву. — Изящным движением oн нырнул за забор и снова возник с гигантской тыквой в руках, которую я и принял с надлежащими изъявлениями благодарности. — Поистине, — весело воскликнул он, — я не зря прожил это утро! Я познакомился с человеком, который напоминает мне моего далекого друга. Кстати, у меня к вам вопрос. Вы, вероятно, знакомы со всеми здешними жителями. Кто этот молодой человек с темными волосами, темными глазами и красивыми чертами лица? У него этакая горделивая посадка головы веселая улыбка.
Портрет не оставлял места для сомнений.
— Это, вероятно, капитан Ральф Пейтен, — ответил я.
— Но прежде я его здесь не видел.
— Да, он здесь давно не бывал. Он сын, то есть приемный сын, мистера Экройда из «Папоротников».
— Как я не догадался! — с досадой воскликнул мой собеседник. — Мистер Экройд столько раз говорил о нем.
— Вы знакомы с мистером Экройдом? — удивленно спросил я.
— Мы встречались в Лондоне, когда я еще практиковал. Я просил его ничего не говорить здесь о моей профессии, предпочитаю инкогнито.
— Понимаю, — сказал я. Меня позабавил его снобизм. Но маленький человечек улыбался невозмутимо и почти величественно.
— Я не гоняюсь за дешевой известностью. Я даже не стал исправлять местную версию моей фамилии.
— Ах, так! — сказал я несколько растерянно.
— Капитан Ральф Пейтен, — задумчиво продолжал мистер Порротт. — Он помолвлен с очаровательной мисс Флорой, племянницей мистера Экройда!
— Кто вам это сказал? — удивленно спросил я.
— Мистер Экройд. Неделю тому назад. Он очень доволен, он давно желал этого, насколько я мог понять. Он даже несколько нажал на молодого человека. Что было неразумно. Молодые люди должны жениться по собственной склонности, а не по выбору своих отчимов, от которых они ждут наследства.
Я окончательно растерялся. Хотя Экройд — человек, готовый оказывать покровительство людям более низкого происхождения, все же он вряд ли стал бы откровенничать с парикмахером и обсуждать с ним брак своей племянницы. Я пришел к заключению, что едва ли Порротт — парикмахер. Чтобы скрыть смущение, я заговорил наугад: